Жак
ОТ: bluegreen118@gmail.com
КОМУ: hourtohour.notetonote@gmail.com
ДАТА: 18 ноября, 07:15
ТЕМА: Re: Почему почему почему?
Зомби Жак!
Я не знаю, что сказать. С одной стороны, мне жаль, что у тебя почти наверняка будет ужасный день, и я надеюсь, что ты найдешь хотя бы пару часов на сон. С другой стороны, ты очарователен, когда устаешь. И, кстати, ты писал вполне связно и грамотно для четырех часов утра.
В любом случае, сил тебе на тестах. Прорвемся! Bonne chance[23], Жак. Буду держать за тебя кулаки.
Никогда не слышал о таком реалити-шоу. Думаю, я вообще мало о них знаю. Идея интересная, но разве мы не узнаем друг друга по голосу?
Блю
ОТ: hourtohour.notetonote@gmail.com
КОМУ: bluegreen118@gmail.com
ДАТА: 18 ноября, 19:32
ТЕМА: Re: Почему почему почему?
М-да, немного страшно перечитывать, что я написал тебе вчера ночью. Я рад, что был очаровательным и грамотным. Думаю, ты тоже очаровательный и грамотный. Как бы там ни было, я не знаю, что это была за чертовщина. Сахара переел, наверное. Прости прости прости.
Ага. Мой мозг все еще не работает. Я даже не хочу думать о результатах тестов.
Мало знаешь о реалити-шоу? Хочешь сказать, твои родители не заставляют тебя их смотреть? Мои-то заставляют. Спорим, ты сейчас думаешь, что я шучу.
Хорошее замечание насчет голосов. Наверное, нам пришлось бы использовать какой-нибудь роботизированный мегафон, чтобы они звучали как голос Дарта Вейдера. Или мы могли бы заняться чем-нибудь другим вместо болтовни. Это я так, к слову.
Твой зомби Жак
11
Вчера был День благодарения, и Элис приехала домой. Сегодня после ужина мы все сидим на заднем дворе. На улице уже достаточно тепло для толстовок, пижамных штанов, остатков торта-мороженого и игры в «Категории».
— Так. Известные дуэты и трио?
— Эбботт и Костелло[24], — говорит мама.
— Адам и Ева, — говорим мы с Норой одновременно. Даже удивительно, учитывая, что мы наверняка единственная семья на юге, у которой нет дома Библии.
— Страны «оси»[25], — говорит папа, явно гордясь собой.
— Элис и бурундуки, — небрежно выдает Элис, и все мы падаем со смеху. Не знаю, просто бурундуки — наша тема. В детстве мы научились петь и
танцевать, как они, и устраивали представления перед камином. Это продолжалось несколько лет. Так вот нашим родителям повезло. Хотя они же назвали своих детей Элис, Саймон и Элинор, так что, в общем-то, сами напросились[26].
Элис чешет спину Биберу ногами, и я замечаю, что на ней разные носки. Почти невозможно поверить, что сестры не было дома аж три месяца. Кажется, до этого момента я и не осознавал, как странно было здесь без нее.
Нора, должно быть, думает о том же, потому что произносит:
— Поверить не могу, что через два дня ты уедешь.
Элис поджимает губы, но молчит. Воздух стал прохладнее, и я прячу ладони в рукава своей толстовки. А потом вибрирует мой телефон.
Сообщение от Мартышкиной Задницы: привет а на выходных будет что нибудь Через секунду еще одно: ну в смысле с Эбби
Кажется, Мартину чихать на пунктуацию, что совсем не удивительно.
В ответ я пишу:
Прости, я с семьей. Сестра приехала.
Его мгновенный ответ:
клево спир, мой брат тоже приехал. Передает привет;)
И я даже не знаю, что это — шутка, или угроза, или еще что, но я его ненавижу. Серьезно, он меня просто выбешивает.
— Эй, — наконец говорит Элис, поджимая под себя ноги в кресле.
Родители уже ушли спать, и на улице становится все холоднее. — Не знаю, может, уже все наелись, но у меня в сумке почти полная коробка «Чипс эхой!»[27]. Так, на всякий случай говорю.
Господи, благодарю за Элис.
Господи, благодарю за «Чипс эхой!».
Я отменно проведу вечер с сестрами, набью рот печеньем и точно забуду о Мартышкиной Заднице и его неоднозначной подмигивающей скобочке. Мы перемещаемся на диван в гостиную. Бибер вырубается у Элис на коленях.
— Кто-нибудь хочет «Ника Айзнера»? — спрашивает Нора.
— Шутишь? Естественно. Неси арахисовое масло, — приказывает Элис. «Ник Айзнер» — это обычное печенье с ложкой арахисового масла сверху.
Когда нам было пять лет, Ник думал, что именно это люди и подразумевают под печеньем с арахисовым маслом. Разумеется, получается вкусно, но в моей семье такое не дадут забыть.
— Кстати как там малютка Ник Айзнер?
— Как обычно. Все еще неразлучен со своей гитарой.
И он бы точно оскорбился, если бы узнал, что Элис до сих пор называет его крошкой. Ник немного влюблен в Элис еще со средней школы.
— Как раз хотела спросить. Так мило.
— Я ему передам.
— Лучше не надо. — Элис откидывает голову на диванную подушку и трет глаза за очками. — Прости, — она зевает, — ранний рейс. И я не высыпалась всю неделю.
— Экзамены? — интересуется Нора.
— Ага, — отвечает Элис. И явно есть что-то еще, но она не хочет вдаваться в подробности.
Внезапно Бибер громко зевает и перекатывается набок так, что у него выворачиваются уши, а потом начинает дергать губами.
Вот чудик.
— Ник Айзнер, — повторяет Элис и усмехается. — Помните его бар-мицву?
Нора хихикает.
— О боже, — говорю я и чувствую: самое время уткнуться головой в подушку.
— Бум-бум-бум.
Хотя нет. Самое время врезать Элис подушкой.
Она защищается ногой.
— Серьезно, Саймон. Мы расчистим тебе место на полу, если хочешь, — говорит Элис.
— Танцевальная пауза от Саймона Спира, — объявляет Нора.
— Ага. Окей.
Зря Ник пригласил всю мою семью на свою бар-мицву. Зря я пытался станцевать перед ними поппинг и локинг[28] под «Boom Boom Pow»[29]. В седьмом классе хорошие идеи в голову не приходят.
— Разве тебе не хотелось бы вернуться во времена средней школы и остановить себя? Типа: «Эй, Элис, заканчивай. Прекрати, что бы ты ни делала».
— ОМГ. — Нора качает головой. — То время даже вспоминать страшно.
Да ладно?
Это Элис, например, целый месяц носила шелковые перчатки до локтя. А я, не совру, съел пять печений-рожков на Ярмарке Ренессанса[30] в шестом классе и потом наблевал в восковой слепок собственной руки. (Оно того стоило.)
Но Нора? Даже не знаю, чего ей стыдиться. Это кажется невозможным с точки зрения генетики или возраста, но в средних классах она была клевой. По-тихому клевой, типа когда сам учишься играть на гитаре, носишь нормальную одежду и не ведешь блог на «Тамблере» под названием «ОДЕРЖИМОСТЬ Passion Pit».
Но, видимо, даже Нору преследуют призраки средней школы.
— Да, я бы хотел, чтобы кто-нибудь сказал Саймону тех времен: «Попытайся быть классным. Просто попытайся».
— Ты всегда был классным, малыш, — улыбается Элис, перегибаясь через Бибера и дергая меня за ступню.
Я — малыш, а Нора — кнопыш. Но, разумеется, только для Элис.
— И танцуешь ты очень классно, — добавляет она.
— Прекрати, — говорю я.
Все становится немного идеальнее, когда Элис дома.
Но потом Элис уезжает, и во всей своей отстойности начинается школа. На уроке английского мистер Вайз дарит нам злодейскую улыбку, а значит, он закончил проверять наши тесты по эссе и мемуарам Генри Торо[31].
Я угадал. Он начинает раздавать работы, и я вижу, что большинство листков исписаны красной пастой. Лиа едва окидывает взглядом свой тест перед тем, как оторвать его нижнюю часть и начать складывать из нее журавлика. Сегодня она выглядит особенно раздраженной. Я на сто процентов уверен: это из-за того, что Эбби снова опоздала и влезла между ней и Ником на диване.
Мистер Вайз пролистывает тесты и облизывает палец, прежде чем коснуться моей работы. Извините, конечно, но некоторые учителя просто омерзительны. Он наверняка и глаза свои трет этими пальцами, так и представляю.
Когда я вижу обведенный ручкой высший балл вверху листа, я слегка шокирован. Нет, у меня нормальные оценки по английскому, и мне в самом деле понравилась «Уолден, или Жизнь в лесу», но в ночь перед тестом я спал максимум часа два.
Да быть такого не может…
О, погодите-ка. Я прав.
Такого действительно не может быть, потому что это не мой, блин, тест. Да уж, мистер Вайз, классно ты запомнил мое имя.
— Эй. — Я наклоняюсь через проход, чтобы похлопать Брэма по плечу. Он поворачивается ко мне вполоборота. — Кажется, это твой.
— О, спасибо, — говорит он, протягивая руку за листом.
У него длинные костлявые пальцы. Красивые ладони. Он смотрит на свой тест, потом — на меня, и его лицо покрывается легким румянцем. Видимо, ему неловко, что я видел его оценку.
— Не за что. Я бы оставил себе эту оценку, если бы мог.
Он слабо улыбается и снова переводит взгляд на свою парту. Никогда не поймешь, о чем он думает. Но у меня есть теория, что внутри Брэм — настоящий шутник. Не знаю, с чего я это взял.
Но серьезно, какие бы внутренние шутки он ни травил сам с собой, мне бы хотелось их послушать.
Когда днем я прихожу на репетицию, в первом ряду актового зала я замечаю Эбби: глаза закрыты, губы молча шевелятся, рукой она прикрыла несколько реплик в открытом сценарии, который лежит у нее на коленях.
— Привет, — говорю я.
Эбби сразу же открывает глаза.
— Давно ты здесь стоишь?