На побережье Аргентины и дальше в сторону Южной Атлантики приливы были выше, чем когда-либо на памяти людей, и зачастую гигантские штормы гнали воду на много миль вглубь материка, затопляя целые города. За ночь зной стал таким невыносимым, что восход солнца казался приближением тени. По всей Америке, от Северного полярного круга до мыса Горн, прокатились землетрясения, вызывая оползни в горах, покрывая землю глубокими трещинами, превращая дома и стены в развалины. И когда в Андах рухнула половина содрогавшегося в мучительных конвульсиях вулкана Котопахи, текучая лава взметнулась вверх и пролилась на землю таким широким и быстрым потоком, что в один день достигла моря.
А звезда в сопровождении бледной на ее фоне Луны продвигалась над Тихим океаном, шлейфом волоча за собой яростные грозы и растущую приливную волну, которая, пенясь, тяжело катилась за ней, захлестывая на своем пути один остров за другим, безжалостно смывая людей. И потом эта адская стена ревущей воды в пятьдесят футов высотой, озаренная ослепительным светом, гонимая раскаленным ветром, с голодным воем обрушилась на азиатское побережье и ринулась вглубь материка по равнинам Китая. Какое-то время звезда, которая была теперь ярче, больше и жарче, чем Солнце в зените, с беспощадной яростью изливала свое сияние на обширные области густонаселенной земли, на города и поселки, пагоды и сады, дороги и необозримые пахоты, на миллионы лишившихся сна людей, в беспомощном страхе глядящих в добела раскаленное небо. А потом раздался все нарастающий рокот неотвратимо надвигающейся громады воды. И так той ночью было повсеместно: задыхаясь, с трудом передвигая ватные от жары ноги, люди тщетно пытались бежать куда глаза глядят, но по пятам за ними гналась стремительная белая стена воды. Итог этой гонки был предрешен – смерть.
Ослепительно-белая над Китаем, огромная звезда буквально испепеляла его своим сиянием, но над Японией, Явой и всеми островами Восточной Азии она казалась тусклым огненным шаром, затененная паром, дымом и пеплом извергающихся вулканов, которые таким своеобразным салютом приветствовали ее приход. Воздух над бурлящими потоками лавы представлял собой взвесь горячих газов и пепла, Земля содрогалась и гудела от беспрерывных толчков сейсмической бури. Вскоре начали таять вечные снега Тибета и Гималаев, по бесчисленным углубляющимся руслам, которые постепенно сходились вместе, вода хлынула на равнины Бирмы и Индостана. В индийских джунглях спутанные кроны деревьев пылали в тысяче мест, а в кипящей у основания стволов жиже плыли темные предметы, казавшиеся живыми в свете кроваво-красных языков пламени. В слепом ужасе многочисленные людские толпы устремились по широким водным дорогам к последней надежде человечества – к открытому морю.
Звезда с ужасающей быстротой становилась все больше, все жарче, все ярче. В тропических поясах океан перестал фосфоресцировать, и пар призрачным вихрем клубился над темными, вздымающимися валами, на которых чернели едва заметные крапинки гонимых бурей кораблей.
А потом случилось чудо. Тем, кто в Европе ожидал восхода звезды, показалось, что Земля перестала вращаться. В тысяче открытых мест – на возвышенностях и на плоскогорьях – тщетно всматривались в небо люди, убежавшие туда, спасаясь от наводнения, рушащихся домов и горных оползней. В томительной неопределенности час проходил за часом, а звезда не появлялась. Зато вновь можно было видеть знакомые старые созвездия, с которыми многие попрощались навсегда. В Англии стояла жара, но небо было ясное. Несмотря на то, что Земля беспрестанно содрогалась, в тропиках уже просвечивали сквозь пелену пара Сириус, Капелла и Альдебаран. Когда же огромная новая звезда наконец взошла – почти на десять часов позже, чем прежде, – вместе с ней поднялось и Солнце, а в центре ее белой сердцевины виднелся черный диск.
Над Азией звезда начала замедлять свое движение, потом, над Индией, свет ее вдруг потускнел, словно она спряталась под вуалью. Той ночью вся индийская равнина, от устья Инда и до устья Ганга, представляла собой неглубокое сверкающее озеро, над которым поднимались храмы и дворцы, курганы и холмы, усеянные людьми, казавшимися издалека маленькими черными точками. На всех минаретах также теснились люди, гроздями свисавшие с парапетов; когда жара и страх вконец одолевали их, они падали один за другим в мутную воду. Земля стенала. И вдруг на это горнило отчаяния набежала тень, подул холодный ветер и в охлажденном воздухе стали собираться тучи. Люди, в ужасе взиравшие на звезду и уже почти ослепшие от ее сияния, увидели, как на огненный шар наползает черный диск. Это Луна проходила между звездой и Землей. Воспользовавшись передышкой, люди вознесли мольбы к Богу, и в ответ на востоке со странной, необъяснимой быстротой вынырнуло Солнце. А потом звезда, Солнце и Луна вместе помчались по небу.
Те, кто наблюдал за восходом звезды в Европе, увидели, как она поднялась почти одновременно с Солнцем; какое-то время оба светила стремительно неслись по небу, затем их движение замедлилось, и наконец они остановились, слившись в одно сияющее пламя в зените. Луна больше не затеняла звезду, исчезнув из виду в ярком свечении небес. И хотя большинство уцелевших смотрели на небо в мрачном отупении, порожденном голодом, усталостью, жарой и отчаянием, все же нашлись люди, сумевшие постичь смысл этих знамений. Звезда и Земля максимально сблизились, немного прошли рядом, после чего космическая пришелица начала удаляться – все быстрее и быстрее в своем безудержном полете к Солнцу.
Потом, застя небо, сгустились тучи, грозы окутали мир плотной пеленой, сотканной из дождя и молний; на землю обрушились такие ливни, каких люди не видели никогда прежде, а там, где вулканы извергали красное пламя к балдахину туч, с неба устремлялись вниз потоки грязи. Повсюду вода отступала с равнин, оставляя покрытые илом руины, и земля, как берег моря после шторма, была усеяна всевозможным мусором и мертвыми телами своих детей – людей и животных. Вода уходила долго, много дней, по пути размывая почву, снося деревья и дома, наваливая гигантские дамбы и вырывая глубокие овраги в сельской местности. На смену дням звезды и зноя пришли дни мрака. Все это время и в течение еще многих недель и месяцев продолжались непрерывные землетрясения.
Но звезда уже прошла мимо, и люди, гонимые голодом, понемногу собирались с мужеством и возвращались в свои разрушенные города, к сожженным амбарам и залитым водой полям. Те немногие суда, которым удалось спастись от бурь, подошли к берегу, поврежденные и потрепанные, осторожно замеряя лотом глубину среди новых ориентиров и отмелей некогда знакомых портов. А когда бури утихли, люди заметили, что погода теперь повсеместно жарче, чем была раньше. Солнце стало больше. Луна съежилась до трети своей прежней величины, а продолжительность смены ее фаз увеличилась до восьмидесяти дней.
Здесь не будет рассказано о новых братских отношениях между людьми; о спасении законов, книг и машин; о странной перемене, произошедшей с Исландией, Гренландией и побережьем Баффинова залива, где приплывшие туда некоторое время спустя моряки с удивлением обнаружили такие цветущие, благодатные земли, что с трудом могли поверить своим глазам. Не будет здесь рассказано и о том, как, спасаясь от зноя, люди мигрировали на север и на юг, поближе к полюсам. Эта история повествует лишь о появлении и пути следования звезды.
Марсианские астрономы – ибо на Марсе тоже есть астрономы, хоть и не похожие на нас, – естественно, проявили к столь необычным явлениям повышенный интерес. Конечно, они рассматривали их со своей точки зрения. «Принимая во внимание величину и температуру метательного снаряда, пущенного через нашу Солнечную систему к Солнцу, можно только удивляться, какой незначительный урон был причинен Земле, в непосредственной близости от которой он прошел. Все известные нам очертания континентов и водных пространств остались прежними, и фактически единственным заметным последствием стало значительное уменьшение белых пятен (предположительно – замерзшей воды) на земных полюсах», – отметил в своем анализе один из марсианских астрономов.
Это лишний раз подтверждает, насколько ничтожной может показаться крупнейшая из катастроф человечества с расстояния в несколько миллионов миль.
Ги де Мопассан
Покойница
Я любил ее безгранично, безоглядно. Почему люди влюбляются? Разве не странно, когда окружающий мир вдруг перестает существовать, когда лишь одно создание приковывает взгляд, питает мысли и чувства, когда сердце снедаемо только одним желанием и на устах трепещет всего одно имя. Имя, которое, как вода, бьющая из источника, поднимается из омута переполненной до краев души и выплескивается в словах, заставляя повторять его вновь и вновь, шептать без устали, повсюду, как чудотворную молитву.
Я никому не рассказывал об этом. Любовь всегда уникальна и всегда одинакова. Мне посчастливилось встретить свою единственную и полюбить. Вот и все. Она окружила меня нежностью. Год я наслаждался ее объятиями, прикосновениями, взглядами, шелестом платья, звуками голоса… Она полностью завладела мной, пленила меня, погрузила в блаженное забытье, и я уже не осознавал, день на дворе или ночь, жив я или умер и где нахожусь – дома или на чужбине.
А потом она умерла. От чего? Не знаю.
Однажды, дождливой ночью, она пришла насквозь промокшая и вскоре начала кашлять. Кашель не прекращался целую неделю и окончательно подкосил ее, она слегла.
Что случилось? И это мне не известно.
Доктора осматривали ее, что-то записывали и уходили. Она послушно пила микстуры, которые они назначали. Руки ее обжигали, такими были горячими, на пышущем жаром лбу блестели бисеринки пота, в лучистых глазах затаилась грусть. Я говорил с ней, и она что-то мне отвечала. О чем шла речь? Понятия не имею. Я все забыл – все, все. Она умерла. Помню только ее последний вздох, слабый, еле различимый. Больше ничего. Сиделка воскликнула: «Ох!» – и я сразу понял, все понял!