– Лотарий, – сказала она вдруг, остановившись и устремив на него взгляд свой.
– Ах, Эльвира, – вскричал тот, закрывши глаза рукою и как бы очнувшись, – я вспомнил что-то, вспомнил… постойте, постойте!..
– Ничего, ничего, – вскричала Эльвира, – поскорее пойдемте домой.
Час от часу более всею душою предавался Лотарий Эльвире, и все загадочнее становились для него ее поступки. Грюненфельд решился однажды спросить ее, кто она.
– Зачем вам? – гордо отвечала Эльвира. – Вы видите меня, я перед вами, чего ж вам больше? Вы еще хотите знать: кто я? Зачем знать бедняку, откуда падает луч солнца, который согревает его? Небо послало счастье человеку – наслаждайся и благодари.
Лотарий чувствовал, что любит Эльвиру, и не желал никакого ответного чувства. Он любил и благоговел перед нею, он уничтожался в своем чувстве; это был для него целый мир; он хотел только, чтобы он мог всегда любить ее, а не того, чтобы она его любила. Так дикий падает на колени перед солнцем, погружаясь в чувство благоговения и любви, и с благодарностию принимает лучи, которые оно льет на него, не замечая. (Здесь довольно собственного чувства, взаимности здесь и помину нет.)
В одну ночь с вечера не спалось ему, и он вышел в сад прогуляться. Луна накидывала флер дымчатых лучей своих на всю природу. Ее неверный блеск оживлял предметы; всякий из них, казалось, готов был оторваться и сойти с своего места. Лотарий принял на себя это впечатление лунной ночи. Ему так было хорошо, и он, предаваясь мечтаниям, погружаясь в блаженстве своего чувства, шел все далее и далее; он уже хотел выйти на небольшой луг, находившийся на краю сада, как вдруг ему послышался шум; он остановился под огромною липою, весь закрытый ее ветвями.
На поляне стоял седой, высокий, пасмурный старик, весь в белом; перед ним, тоже в белом платье, – девушка с русыми волосами – то была Эльвира. Вполне облитые сиянием лунным, они казались видениями.
Лотарий взглянул – точно молния осветила его душу. Он в одну минуту перенесся за десять лет своей жизни, он вспомнил и ночь, и луг, и этого старика, и эту девушку, виденную им еще в младенчестве, – ему теперь стало все ясно, он вспомнил, наконец все вспомнил.
– Отец мой, – звучал голос Эльвиры, – будь спокоен, мне хорошо здесь; мы с тобой не расстаемся, ночью слетаешь ты ко мне, и я спешу к тебе навстречу. Я счастлива, отец мой, я люблю его.
– Но достоин ли он, дитя мое, чтобы такое чистое, прелестное, воздушное создание бросило для него свою милую родину и сошло на землю?
– Достоин, отец мой. Ах, ты не поверишь, как мне горько было встретить его в первый раз. Он жил у меня в памяти прелестным ребенком с темно-русыми кудрями, с сердцем невинным и чистым; и вдруг – как он не похож был на себя: все прекрасное было в нем подавлено его пустою жизнию; грустно, грустно мне было, отец мой. Он заметил меня, и не знаю, глаза ли мои высказали мои чувства или воспоминание проснулось в нем, только он смутился и тотчас оставил толпу. Он познакомился с госпожой Линденбаум; видно было, что он меня любит, и с тех пор какая перемена в нем, он опять так же прекрасен, как был назад тому десять лет.
– Тебе известно, дитя мое, что он не должен знать о любви твоей.
– Нет, нет! Он не узнает; и я не для того сошла на землю; нет – я буду его ангелом-хранителем, буду невидимо осенять его, услаждать все часы его жизни, – ты видишь, я оживила его душу; разве это не счастие? К тому же я знаю, что он меня любит.
– Да будет благословение мое над тобою, дитя мое, – сказал старик, положив свои руки на ее голову, – но ты знаешь: если он узнает, кто ты, ты не можешь более здесь оставаться.
– Знаю, отец мой, но он не узнает; воспоминание тревожит его, но его усилия напрасны, он не вспомнит, нет.
– Прости, дитя мое.
– Прости, отец мой.
Старик исчез между деревьями. Эльвира смотрела ему вслед. Скоро белое облако промчалось по небу.
Эльвира вздохнула, опустила глаза и, поворотившись, чтобы идти назад, увидела Лотария, который во все это время был, как прикованный, и не знал, что делать. Она вся затрепетала, но, может быть, он и не видал. Эта мысль мелькнула в уме ее. Эльвира запела и, как бы теперь увидав Лотария, сказала ему:
– Вы тоже гуляете?
Но, увидев его смущенный, его неподвижный взор, она вскрикнула:
– Ах несчастный, что ты сделал! Ты узнал меня? Да, я девушка-облако.
Бледная, трепещущая, она оперлась на плечо безмолвного Лотария и говорила грустно:
– Ах, боже мой, боже мой! Итак, нигде, нигде нельзя укрыться от человека, итак, всюду найдет он существа, ему подобные; и воды, и леса, и горы проник он своим взором, но по небу летали вольные облака – он и в них отыскал жизнь и создания, ему подобные, и там нет убежища.
Знай, что из каждого царства природы приходят в мир чудные создания, и когда перед тобою пронесется девушка с чудным, с вдохновенным взором, с небесной прелестью на лице, – знай: это гостья между вами, это создание из другого, чудесного мира.
Для тебя, мой Лотарий, сошла я на землю; тебе я посвятила себя; я никогда тебя не оставила бы, всегда лелеяла бы жизнь твою; я бы хранила счастие души твоей… Но теперь, теперь… – и она становилась все бледнее и бледнее, – я должна с тобой расстаться.
Ты слышал, знаешь!
Прости, мой Лотарий, ты меня никогда не увидишь более здесь, но иногда по небу пронесется облако, и ты узнаешь свою Эльвиру, которую знаешь и любишь еще с детства. Сейчас, отец мой… – говорила она, взглядывая на лес; вдали, между деревьями, мелькал белый призрак. – Прости, мой Лотарий!
Она крепко, крепко прижала его к сердцу, поцеловала в лоб и удалилась. Лотарий, как безумный, упал на траву и неподвижно смотрел на небо.
Через минуту два облака промчались по небу.
Лотарий долго пролежал как оглушенный. Когда он высвободился наконец из этого состояния, которое ни сон, ни обморок, было уже светло на дворе; все, что вспоминал он, казалось ему каким-то сном. Задумчиво пришел он домой.
Но Эльвиры уже не было.
Говорят, всегда потом Лотарий был молчалив и грустен, но случалось, что на лице его проглянет улыбка и он весь оживится глубокою сердечною радостью. Тогда взор его бывал устремлен к небу – а по небу неслось легкое облачко.
Мать его грустила о сыне, расспрашивала его, но он ничего не мог ей сказать, и все усилия ее развлечь, рассеять Лотария были тщетны. Она подметила, что он становился радостен только при виде облака на небе, она даже заметила вид этого облака, но не могла добиться от сына объяснений.
Однажды, пришедши к своему сыну, она нашла его мертвым, а по небу удалялись два легкие облачка.
Мифы американских индейцев
Происхождение звезд
Давным-давно жили на земле два брата. Старший слыл великим охотником, а младший отличался веселым нравом.
Каждый день, преследуя дичь, старший брат углублялся все дальше и дальше в лес, пока однажды не вышел к ручью, которого прежде не видел. Он залез на дерево, росшее на берегу, и приготовился ждать, когда лесные звери придут на водопой и можно будет без особого труда добыть мяса на обед. И вдруг увидел идущую по течению ручья женщину. Шлепая ногами по воде, она подходила все ближе и ближе к тому месту, где прятался на дереве охотник. Поведение женщины удивило его: раз за разом опуская руку в воду, она вытаскивала из ручья двух рыб – одну съедала, а вторую бросала в корзину. Когда женщина подошла поближе, охотник удивился еще больше: такой великанши ему встречать не приходилось – это было поистине сверхъестественное существо. Голову женщины украшала бутылка из тыквы, которую она время от времени снимала и бросала в воду, заставляя вертеться волчком. В эти моменты великанша останавливалась, внимательно следила за бутылкой, а потом возобновляла свой путь.
Охотник был вынужден провести на дереве всю ночь, а когда на следующий день он вернулся в деревню и рассказал о своем приключении младшему брату, тот пришел в восторг и захотел собственными глазами увидеть «женщину, которая способна ловить и поедать столько рыбы». Но охотник отказался взять его с собой, опасаясь, что из-за своего веселого нрава мальчик может начать смеяться над ней, чего, как ему казалось, делать не следовало. В конце концов младший брат все же сумел уговорить его, пообещав сохранять серьезность.
Добравшись до ручья, братья расположились на деревьях, чтобы, оставаясь незамеченными, наблюдать за тем, что будет происходить. Старший выбрал дерево, росшее чуть в стороне от ручья, а младший устроился над самой водой – очень уж ему хотелось разглядеть все получше.
Женщина появилась довольно быстро и вела себя точно так же, как в прошлый раз. Оказавшись рядом с деревом, на котором сидел младший брат, она заметила на глади ручья тень мальчика, напоминавшую причудливого зверька. При каждом дуновении ветра неведомый «зверек» шевелился, и его очертания менялись. Женщина попробовала поймать добычу, но потерпела неудачу: когда вода успокоилась, «зверек» вновь был на том же месте. Тогда, поставив на берег корзину, женщина с завидным упорством стала опускать руку в воду сначала с одной стороны от тени, потом с другой и при этом делала такие забавные движения и смешные прыжки, что мальчик, находившийся прямо над ней, не смог удержаться от смеха. А начав смеяться, уже был не в силах остановиться.
Великанша сразу заметила насмешника, а затем обнаружила и его старшего брата. Она велела им слезть с деревьев, но они отказались. Придя в ярость из-за смеха мальчика, разгневанная женщина наслала на него ядовитых муравьев. Насекомые так больно кусались, что бедняга вынужден был броситься в воду. Великанша схватила обидчика и сожрала.
Старший брат попытался бежать, но тщетно: людоедка поймала его и посадила в корзину, плотно закрыв ее крышкой.