Это лишний раз подчеркивает общие истоки: «A priori, — пишет Дюмезиль, — существование эпических индоевропейских тем и вообще индоевропейской литературы весьма вероятно».
В круге Артуровских легенд одним из самых впечатляющих и загадочных мотивов являются странствия героев в поисках Грааля. Напомним, как описана процессия несения Грааля в таинственном замке.
Вначале оруженосец приносит меч с перевязью, и хозяин опоясывает им гостя. Входит другой оруженосец с копьем в руках, и присутствующие видят, как на наконечнике копья набухает капля крови, стекая вниз; затем появляются два оруженосца со светильниками и юная дева, которая несет «некий Грааль», украшенный всевозможными, какие только есть на земле и в море, драгоценными камнями. Сияние этого сосуда затмевает блеск свечей, подобно тому, как солнце затмевает звезды и луну. Следом за ней другая дева несет серебряное блюдо.
Существует ряд интерпретаций ритуала несения священных предметов, от христианской трактовки (чаша с кровью Христа и копье, которым был прободен бок Спасителя) до языческого культа плодородия (прежде всего, кельтского происхождения). Трифункциональный подход Дюмезиля позволяет внести ясность в эту загадку. Геродот в книге 4-й своей «Истории» передает рассказ скифов о начале их истории: первым человеком был Таргитай, у него было три сына — Липоксай, Арпоксай и Колаксай. При них упали с неба на землю Скифии 4 золотых предмета: плуг, ярмо, секира и чаша. Старшие братья пытались, но не смогли взять в руки эти пылающие предметы, и лишь младшиему брату удалось это сделать. Тогда его признали царем. Эти священные предметы тщательно сохранялись, добавляет Геродот, и в его время еще употреблялись в ритуале.
Изучение этой скифской легенды убедило Дюмезиля, что священные предметы символизировали три функции индоевропейских народов: чаша служила жречеству; секира (копье, меч) — воинству; что касается плуга и ярма, то их связь с третьей функцией очевидна. Французский исследователь сравнивает эти талисманы с 4-мя сокровищами Туата де Даннан (дети богини Дану) в ирландском эпосе. Это были «камень судьбы», символ земли Ирландии (третья функция), меч и копье (вторая, воинская функция), котел Дагды (первая функция — друиды). Некоторые исследователи уже в конце XIX — начале XX века сближали эти сокровища со священными предметами процессии Грааля. В свете концепции Дюмезиля это предположение обретает завершенный вид. В самом деле, Грааль, волшебный сосуд, в котором не оскудевает пища, соотносится с функцией магическо-религиозного верховенства; меч и копье репрезентируют орудия и символы воинской функции; что касается серебряного блюда (для разрезания хлеба и мяса. — Прим. авт.), то он, вероятно, воплощает в неявной форме функцию подателя пищи.
Далее Ж. Дюмезиль сблизил эту скифскую традицию с подобными же традициями у других индоевропейских народов. В частности, он сравнил скифские талисманы с четырьмя сокровищами Туата Де Даннан ирландского эпоса:
«Племя богини Дану, или дети Дану, как зовут их простые ирландцы, появились в Ирландии, когда землю укрывал густой туман.
Они пришли с севера, и там, откуда они пришли, у них было четыре города: великий Фалиас, сияющий Гориас, Финиас и богатый Муриас, что южнее других. Из своих четырех городов дети богини Дану принесли четыре сокровища. Из Фалиаса — камень чистоты и невинности, который они называли Лиа Файл, или Камень Судьбы, из Гориаса — Меч, из Финиаса — Всепобеждающее Копье, а из Муриаса — четвертое сокровище, Котел, в котором любая еда получалась на славу»[180].
Ученые уже высказали точку зрения, согласно которой эти предметы символизируют три функции и, кроме того, увидели в них те самые предметы, которые фигурируют в процессии Грааля.
Подход Дюмезиля придает им, однако, большую стройность.
Итак, перед нами собрание 4-х сокровищ, вполне подобных сокровищам Туата Де Даннан, и символизирующих 3 функции: Грааль, магический котел или чаша, воплощает верховенство священнослужителей; меч и копье — орудия и символы воинской функции; серебряное блюдо (для подавания и разрезания пищи), хотя и не в слишком явной форме, представляет третью функцию. Это можно представить на таблице:
Но Грааль у Эшенбаха — не чаша, а камень, и тогда символические предметы меняются местами.
Эти функциональные талисманы скифов предстают в процессии замка Грааля как талисманы кельтов. «Тем самым, История Грааля предстает как средневековая метаморфоза чрезвычайно древнего рассказа, в котором, спустя 4 тысячи лет, повествуется, как юный герой, пройдя ряд испытаний, завладевает королевскими сокровищами (орудиями и символами трех социальных функций): их гармоничное сочетание и сохранение в руках, к этому предназначенных, гарантирует процветание царства и восстановление царства, пришедшего в упадок, исцеление недостойного или бессильного короля страны, пораженной бесплодием»[181].
Взгляды и идеи Дюмезиля, касающиеся нартовского эпоса, менялись и уточнялись в частностях по мере привлечения нового материала и углубления теоретических позиций. Но на протяжении всей научной деятельности неизменным осталось убеждение, что основной фонд осетинских сказаний о нартах унаследован ими от богатой скифо-сарматской и аланской эпической традиции.
Тем временем появлялись новые факты о контактах с сарматами на западе Европы, следствием чего было знакомство с их военным опытом и с их картиной мира. Так, в настоящее время есть все основания полагать, что прототипом вооружения рыцарей Круглого стола, как и средневековых рыцарей вообще, послужили сарматские катафрактарии — греческое название чешуйчатого доспеха из железных или бронзовых (либо кожаных) пластинок. Античные авторы также часто упоминают доспехи из пластин, нарезанных из рога или копыт. Большинство сарматских всадников были легковооруженными конными лучниками, и лишь сарматская знать и дружинники могли себе позволить иметь тяжелое вооружение.
Сарматский чешуйчатый доспех в комбинации с кольчугой просуществовал до XIV века, определив весь основной набор рыцарского вооружения и тактику конного боя. Защищали броней сарматы и своих коней, отчего в глазах противника выглядели «…подобно какому-то железному человеку или движущейся кованой статуей». В качестве главного наступательного оружия катафрактарии использовали длинное, до 3–3,5 метров копье, которое широкими ремнями крепилось к шее и крупу коня, тем самым позволяя всаднику легко направлять его. Дополнением являлся и длинный, свыше метра, двуручный меч. Когда начиналась битва, они, выстроившись клином подобно бронированному тарану, на всем скаку врезались во вражеский строй, нанося ему сокрушительный удар. Ничего подобного ни у римлян, ни тем более у кельтов на тот период не было. Поэтому, начиная со II века н. э. Римская империя стала охотно нанимать на службу отряды тяжелой сарматской конницы, бронированной армадой прокатившейся по землям Западной Европы. В составе римских армий сарматы, а затем и аланы побывали в Галлии, Нормандии, на берегах Рейна, добрались до берегов Британии, где их экспедиционный корпус достигал 5000 тяжеловооруженных всадников. Именно тогда, считают ученые, в Западную Европу и попали иранские героические истории, рассказы и традиции, на которых позже сформировался круг легенд о короле Артуре. В рыцарских романах говорится, что будущий король сумел доказать свое право владычества над Британией лишь после того, как дважды извлек волшебный меч Эскалибур, вложенный волшебником Мерлином в а) камень, б) в наковальню, стоящую на камне. Наковальню в британском эпосе чаще заменяют камнем. Однако наковальня в сочетании с другими священными сокровищами обнаруживается в легендах Крыма. Между тем для древних иранцев — скифов и сарматов — меч, воткнутый в землю, гору хвороста или камень, служил кумиром бога войны и победы. Царь же в их представлениях считался живым воплощением бога. Поэтому сарматы верили, что священный меч мог взять в руки только человек, в жилах которого течет царская кровь. Это в полной мере отразилось в сюжете с Эскалибуром: многие вызывались извлечь меч, но это с легкостью удалось только молодому Артуру.
Открытия множатся, добавляя все новые вставки в пока еще мозаичную картину. Приведем рассказ археолога, свидетельствующий о вполне конкретных контактах сарматов с римскими подданными, возможном обмене оружием и, как знать? рассказами о преданиях своих народов…
«Сарматский царь Инисмей в конце I в. н. э. установил свой протекторат над греческой Ольвией, в знак чего там чеканились монеты с его тамгой и надписью: "царь Инисмей". Чуть раньше в 60–70-е годы Ольвия чеканила золотые монеты сарматского царя Фарзоя с его тамгой. У городка Ямполь, села Пороги, на границе с Молдовой археологи раскопали нетронутое сарматское захоронение, где были найдены великолепные образцы полихромного, "бирюзово-золотого" стиля, любимого сарматами. А яркий восточный характер изображений на поясных пряжках уводит в поисках корней этого искусства в Центральную Азию и Китай. Меч, пояса, гривна и чаша были украшены тамгой царя Инисмея. Согласно выводу археологов, именно Инисмей был захоронен в этом погребении, а сам он — сын Фарзоя. Так вот, тамги Фарзоя найдены на Волге, в прикаспийских степях и восточнее, в Приаралье — там, где согласно письменным источникам, обитали аорсы и аланы. А Плиний старший во 2-й пол. I в. отмечает эти племена уже близ Дуная и Днепра, то есть там, где найдена могила в Порогах.
Еще одна ниточка протянулась из Болгарии, где в конце 60-х годов в кургане Рошава Драгана было найдено захоронение фракийского аристократа — офицера римской службы. Относится оно к тому же времени, что и погребение в Порогах. Среди многочисленного инвентаря — римской бронзовой посуды, доспехов, оружия — там был найден парадный сарматский меч с китайской нефритовой скобой на ножнах. На его ножны и золотое навершие рукояти были нанесены… тамги Инисмея! А в Порогах был найден фракийский боевой нож. Сарматы воевали с римлянами на Дунае в 69–71 годах.