Дэвид О’Хара округлил глаза, Люк их закатил.
– Тоби тебе скажет, откуда ты. У него полно карт. Они ему нравятся. Обожает их. Любит, как родные.
Тут мальчишки плюхнулись на пол ногами кверху и принялись с визгом кататься по нему.
Тоби повернулся к новенькому, сидевшему на соседней кровати.
– Ничего страшного, что ты не знаешь.
Андреас теребил шов покрывала.
– К тебе там хорошо относились?
– Довольно хорошо.
– Долго ты там пробыл?
– Не знаю. Какое-то время. Казалось, что долго.
Вдруг лицо новенького застыло, будто разумом и душой он перенесся куда-то далеко, подумал Тоби, а на кровати осталось одно тело.
С того первого вечера мальчики стали неразлучны и все время играли во всякие игры, хотя и учились в разных классах. Они вежливо отделились от остальных и не общались ни с кем, кроме друг друга. Сдвинув стулья, они молча корпели над уроками, и в столовой ели точно так же. Если Тоби не нравилось приготовленное мясо, он отдавал его Андреасу. Андреас не пил молока и не ел молочных пудингов. Он пододвигал свою тарелку Тоби, и тот съедал обе порции – и свою, и друга. Они вместе гуляли, сидели на солнце, прислонившись к стене библиотеки и читали или срывали травинки и задумчиво жевали их. Андреас плавал как рыба. Тоби боялся воды. Но через месяц он преодолел свой страх. Тоби учился у терпеливого Андреаса держаться на воде, повторяя за ним все движения. Потом Андреас стремительно и грациозно проносился через пруд, разворачивался под водой и плыл обратно впереди всех. Тоби наблюдал за ним без улыбки, но не скрывал ни восхищения, ни гордости: и то и другое отражалось у него на лице.
По ночам они разговаривали шепотом, сдвинув кровати вплотную, чтобы их соседи не проснулись – и не подслушали.
Истории мальчиков были очень разными, но чувства – одинаковыми.
Однажды ночью Тоби лежал в кровати на боку лицом к Андреасу. Лунный свет озарял его лицо. Волосы у Андреаса были черные, густые и вьющиеся, кожа темно-оливковая. Его рука была вытянута в сторону кровати Тоби.
Андреас сидел рядом с мамой, как вдруг она стала странно дышать, ее глаза в панике устремились на него, а потом они затуманились, и Андреас подумал, что больше она его не видит. Он дотронулся до ее руки, потом до лица, заговорил с ней, попросил отозваться. Осторожно потряс ее.
Вошла горничная, взглянула на женщину на кровати и стала оттаскивать от нее Андреаса, так сильно схватив его за руку, что на коже остались следы от ее пальцев. Горничная звала его дядю, да и вообще всех, кто был дома.
Дядя откликнулся первым. Он вошел, схватил Андреаса и на руках вынес из комнаты. Когда его уносили, Андреас заметил пятно крови, растекавшееся по маминой рубашке и превратившее белую ткань в красную.
– Я лягался, – рассказывал Андреас Тоби. – Пинал дядю со всей силы. Пытался ткнуть пальцами в глаза.
– Что случилось с твоей мамой?
– Умерла. Больше меня к ней не пускали. Не разрешили вернуться и поцеловать ее.
– А твой папа?
– Погиб на войне. Говорили, мама так и не оправилась.
– На какой войне?
Но Андреас растерялся и не смог ответить. Тоби молчал, скрывая глубоко внутри запутанный клубок растерянности и боли и не зная, как выразить эти чувства. Вдруг его мама умрет? Что, если папа убьет ее? Тогда Тоби останется с ним один на один. Андреаса отослали прочь, а Тоби могут забрать обратно домой. Насовсем.
– Скажи что-нибудь, – попросил Андреас. – Только не говори, что ты мне сочувствуешь.
Но больше сказать было нечего.
О себе Тоби не рассказывал – просто потому, что Андреас не задавал вопросов. Мальчики делили время и пространство, вместе молчали, вместе играли в причудливые игры с придуманными ими самими запутанными правилами, которые постоянно менялись в зависимости от ситуации.
Тоби чертил карты и сопровождал их замысловатыми подписями, создавая выдуманные страны, королевства, острова и города. Племена. Общины. Языки.
Мальчики читали одни и те же книги: стоило одному дочитать свою, и он сразу отдавал ее другому.
С остальными детьми Тоби и Андреас общались вполне доброжелательно, но держали дистанцию, никого не подпуская к себе близко. Вскоре ученики перестали обращать на них внимание и занялись своими делами. Иногда они глядели на мальчиков и перешептывались, но чаще пожимали плечами и игнорировали двух друзей.
Но взрослые все замечали: они настороженно следили за развитием этой дружбы, обсуждали ее и предлагали варианты решения проблемы.
– Где вы тут нашли проблему? Два одиноких мальчика с трудными судьбами подружились.
– Но они слишком тесно общаются и проводят время только друг с другом.
– Я вас умоляю! Ребятам всего тринадцать!
– Предлагаю расселить их по разным комнатам.
– Во-первых, это жестоко, а во-вторых, только хуже сделаете.
– Может, перевести их в разные потоки?
– Не надо вмешиваться. Ситуация уладится сама собой.
Решения не находилось, и проблему отложили в сторону, а мальчики оставались неразлучными и часто просто молчали вместе. Они не сумели бы объяснить свои чувства, но оба понимали, что нашли друг в друге утешение и путь к исцелению. Мальчики не задавались вопросом, почему так вышло, и жили одним днем, хотя один раз, когда в разговоре всплыла тема летних каникул, Андреас просто сказал:
– Ты поедешь со мной.
Тоби в этом даже не сомневался.
За две недели до конца четверти Андреас исчез. За обедом Тоби сидел один. Он молча ждал, не сводя глаз с двери.
Другие мальчики держались от него в стороне. Все были озадачены и даже слегка встревожены. Никто не знал, что случилось.
В восемь мальчики пошли спать. Другие двое быстро разделись и легли. По сторонам они не смотрели: Дэвид О’Хара уткнулся носом в книгу, Люк зарылся под одеяло с головой.
Пустая кровать Андреаса была не застелена. Ее задвинули в угол, под окно.
– Спокойной ночи, мальчики, приятных снов.
Свет потушили.
Тоби хотел задать вопрос, но боялся услышать ответ. Он лежал на спине с открытыми глазами и глядел на слабый луч света из коридора, проникавший через щель под дверью. Пустота рядом с Тоби была такой глубокой, что он боялся в ней утонуть.
– Тоби? – (Он ждал продолжения.) – Ты как, нормально?
– Да, спасибо.
– Хочешь, я у тебя на кровати посижу? Может, так быстрее заснешь?
– Спасибо, не надо.
Дэвид поворочался, потом затих. А после этого компанию Тоби составляли только луч света, пустое пространство и бессонница.
Четверть закончилась.
Тоби ждал в холле. Подъезжали машины, из них высаживались родители и загружали в багажники вещи. Мальчики махали друг другу на прощание, их толпа все редела и наконец осталась только небольшая группа в центре холла.
Тоби молился, чтобы его забрали не последним. Так и вышло: когда к крыльцу подъехала синяя машина, вместе с ним ждали еще двое мальчиков. За рулем сидел мужчина, показавшийся Тоби знакомым.
– Тоби Гарретт? Ах, вот ты где. Твой дядя не смог приехать, у него важные встречи, поэтому он прислал меня. Ты ведь меня помнишь?
Далее последовал торопливый разговор с двумя учителями, мужчина скрылся, а последний оставшийся мальчик уехал. Тоби мучился от жары.
– Извини, пришлось зайти к вашему директору. Он хотел убедиться, что я не какой-нибудь… ну, ты понимаешь. Вспомнил меня?
– Кажется, да.
– Я Мартин Прис, коллега твоего дяди. Живу напротив.
Тоби подумал, что должен знать этого человека: раз учителя уверены, что он не посторонний, значит все нормально.
Его чемодан и сумки погрузили в синюю машину. Тоби провожала только миссис Миллс: она стояла и махала рукой ему вслед, но не улыбалась.
Через дядин сад протекала река. Годы спустя Тоби вспоминал, как лежал на берегу в траве и опускал руки в воду. Они становились бледными, как молодые ветки с ободранной корой. В потоке они легонько покачивались туда-сюда, будто водоросли. Тоби нравилось ощущать это прохладное течение.
Общаться в дядином доме было не с кем. Тоби решил, что его это не смущает. Он ходил с дядиной женой на рынок в городке в десяти милях от дома: помогал донести покупки, стоял рядом, когда она болтала со знакомыми, и пил молочный коктейль в кафе, а тетя заказывала кофе. Она не обижала Тоби, но почти с ним не разговаривала. Наверное, потому, что у нее не было детей и она понятия не имела, как с ними общаться. Дядю Тоби видел редко. Он уезжал в Лондон с утра пораньше, а возвращался поздно вечером. Пару раз в выходные он сажал Тоби в машину, и они ехали купаться или рыбачить, но Тоби была отвратительна мысль, что крючок вонзается рыбе в рот. Он не хотел обманывать существо, которое всего лишь ищет пропитания.
Стояла жара. Впоследствии Тоби вспоминал, что его кожа всегда была горячей на ощупь и охлаждалась, только когда он опускал руки в реку.
А еще Тоби ясно помнил первый раз, когда увидел другого мальчика. Он смотрел на пучок ярко-зеленых водорослей, развевавшихся, будто волосы на ветру, а солнце пекло ему затылок. Тоби видел свое отражение в воде, оно тоже слегка покачивалось, а потом он увидел другое отражение. Мальчик стоял у него за спиной, его лицо выражало задумчивость, будто мыслями он витал далеко, а руки были разведены в стороны. Мальчик парил в воздухе. Тоби медленно обернулся, потом поглядел вверх, затем на противоположный берег реки. Но вокруг никого не оказалось. Никакого мальчика.
Тоби ходил к реке по два-три раза в день, даже когда лил дождь. Он ждал, глядя на свое отражение в прозрачной бегущей воде. И снова ждал. Однажды Тоби заметил тень. Он думал, что она ему не показалась. В другой раз он готов был поклясться, что лицо мальчика и его разведенные руки где-то здесь, рядом, просто он не в состоянии их увидеть.
Вот и все.
Лето получилось неплохим. Шли дни. Тоби составлял списки рыб и рек. Перечитал множество книг в дядином кабинете: у дяди они сохранились с детства. «Книга чудес про ВВС», «Приключения мальчика в армии», «Себ Симер, тайный шпион», «Книга чудес про транспорт». В основном картинки в них были не цветные, а черно-белые. Эти старомодные издания действовали на Тоби успокаивающе.