— Пройдите, пожалуйста, мистер Корд, — сказала сестра, открывая дверь.
В небольшой приемной в кресле сидела другая сестра и читала журнал.
— Мы ждем вас, мистер Корд, — сказала она начальственным тоном.
Я медленно шагнул в следующую комнату, дверь за мной закрылась. Я увидел еще одну дверь. Сестра подошла к ней.
— Мисс Марлоу здесь, — сказала она.
Сначала я не увидел Рину, потому что рядом с кроватью спиной ко мне стояли Элен Гейлард, доктор и еще одна сестра.
Потом, словно по сигналу, они повернулись и расступились. Я подошел к кровати и увидел ее.
Над кроватью висел прозрачный пластиковый колпак, закрывавший ее голову и плечи. Казалось, что она спит. Вся голова, кроме лица, была покрыта бинтами, скрывавшими ее блестящие белокурые волосы. Глаза были закрыты, веки посинели, кожа на скулах натянулась, а щеки впали, казалось, что под кожей нет плоти. Ее полные и всегда такие теплые губы были бледными.
Я молча стоял возле кровати. Мне казалось, что она не дышит. Я вопросительно взглянул на доктора.
Он покачал головой.
— Она жива, мистер Корд, — прошептал доктор, — но очень плоха.
— Можно поговорить с ней?
— Попытайтесь, но не расстраивайтесь, если она не ответит. Она в таком состоянии уже десять часов. Но если даже и ответит, то может не узнать вас.
— Рина, — тихо позвал я, — это я, Джонас.
Она лежала тихо, не шевелясь. Я просунул руку под колпак, взял ее за руку и слегка сжал. Ее рука была холодной и мягкой. И вдруг меня охватила ярость. Ее рука была холодной, она уже умерла, она была мертвой.
Я встал на колени рядом с кроватью, отодвинул в сторону колпак и склонился над ней.
— Пожалуйста, Рина, — взмолился я, — это я, Джонас. Пожалуйста, не умирай.
Вдруг я почувствовал легкое пожатие ее руки. Я смотрел на нее, по моим щекам текли слезы. Пожатие усилилось, затем она медленно открыла глаза и посмотрела мне в лицо.
Сначала ее взгляд был отсутствующим, потом ожил, и губы сложились в подобие улыбки.
— Джонас, — прошептала она, — я знала, что ты придешь.
— Стоило тебе только свистнуть.
— Я никогда не умела свистеть.
Позади раздался голос доктора:
— Вам лучше немного отдохнуть, мисс Марлоу.
Рина перевела взгляд с моего лица на доктора.
— Нет, пожалуйста. У меня осталось совсем немного времени. Позвольте мне поговорить с Джонасом.
Я повернулся и посмотрел на доктора.
— Хорошо, — согласился он, — но только недолго.
Позади послышался стук закрываемой двери. Рина медленно подняла руку и дотронулась до моей щеки. Я поймал ее пальцы и прижал их к губам.
— Я должна была увидеть тебя, Джонас.
— Почему ты так долго ждала?
— Именно потому, что должна была тебя увидеть — чтобы все объяснить.
— К чему они сейчас?
— Пожалуйста, постарайся понять меня, Джонас. Я полюбила тебя с того самого момента, когда увидела впервые. Но я боялась. Я приношу несчастье всем, кто когда-нибудь любил меня. Моя мать и брат умерли потому, что любили меня, отец умер в тюрьме.
— Ты в этом не виновата.
— Я столкнула Маргарет с лестницы и убила ее, я убила своего ребенка еще до рождения. Я сломала карьеру Неваде, а Клод покончил с собой из-за моего отношения к нему.
— Это просто совпадения, не вини себя.
— Нет, это я виновата. А что я сделала с тобой, с твоей женитьбой. Мне ни за что не надо было приходить к тебе в отель той ночью.
— Это моя вина, я заставил тебя.
— Никто меня не заставлял, — прошептала Рина. — Я пришла потому, что хотела этого. Когда она вошла, я поняла как была неправа.
— Почему? — горько усмехнулся я. — Только потому, что у нее был большой живот? Но ведь это был не мой ребенок.
— А какая разница? Значит, у нее был кто-то до тебя, и ты должен был знать это до женитьбы. Но если ты не придавал этому значения, почему тебя так расстроило, что у нее будет ребенок?
— Я придал этому значение, — подчеркнул я. — Ее интересовали только мои деньги. Что ты скажешь насчет пятисот тысяч, которые она получила после развода?
— Это неправда, — прошептала Рина. — Она любила тебя, я видела боль в ее глазах. И если уж ее так интересовали деньги, то почему она все их отдала отцу?
— Я не знал об этом.
— Ты много чего не знаешь, а у меня не было случая сказать тебе. Вот только сейчас. Я разрушила твой брак и виновата в том, что бедное дитя не носит твое имя. Мне хотелось бы что-нибудь сделать для нее. — Рина на несколько секунд закрыла глаза. — У меня, наверное, осталось не так много денег, меня это никогда особо не волновало, но я все оставила ей, а тебя назначила душеприказчиком. Обещай, что проследишь, чтобы она получила эти деньги.
Я посмотрел на нее.
— Обещаю.
Рина слегка улыбнулась.
— Спасибо, Джонас, я всегда могла рассчитывать на тебя.
— А теперь постарайся немножко отдохнуть.
— Зачем? — прошептала она. — Чтобы прожить еще несколько дней в сумасшедшем мире моих снов? Нет, Джонас. Мне очень плохо, я хочу умереть. Но не оставляй меня умирать здесь, убери этот колпак и вынеси меня на балкон. Позволь мне еще раз взглянуть на небо.
— Но доктор...
— Пожалуйста, Джонас.
Я посмотрел на нее — она улыбалась. Улыбнувшись в ответ, я отодвинул колпак и поднял ее на руки. Она была легкая, как пушинка.
— Как хорошо чувствовать себя в твоих руках, Джонас, — прошептала Рина. Я поцеловал ее в лоб и вынес на балкон. — Я уже почти забыла, как выглядит зеленая трава. Там, в Бостоне, самые зеленые в мире дубы. Отвези меня туда, Джонас.
— Отвезу.
— И не позволяй им устраивать представление из моих похорон, а то они превратят их в бизнес.
— Знаю.
— Там у меня есть место, Джонас, рядом с отцом.
Рука ее упала с моей груди, и она как-то разом отяжелела, лицо уткнулось в мое плечо. Я повернулся, чтобы взглянуть на деревья, которые напомнили ей о доме, но слезы помешали рассмотреть их.
Когда я вернулся в комнату, там находились доктор и Элен. Я медленно поднес Рину к кровати и осторожно уложил на нее. Выпрямившись, я посмотрел на них. Некоторое время я не мог говорить, а когда заговорил, голос мой звучал хрипло.
— Она захотела умереть при солнечном свете, — сказал я.
7
Я посмотрел на священника. Его губы шевелились, когда он читал Библию в черном нереплете. Потом он закрыл ее, поднял глаза к небу и медленно удалился. Спустя некоторое время за ним последовали остальные, и у могилы остались только мы с Элен.
Элен стояла напротив меня — похудевшая, в черном платье и черной шляпке с вуалью.
— Вот и все, — сказала она усталым голосом.
Я кивнул и посмотрел на надпись на надгробии: «Рина Марлоу». Сейчас это было только обычное имя.
— Думаю, что все было так, как она хотела.
— Я тоже так думаю.
Мы стояли и молчали — два человека, которых связывала лишь могила. Я тяжело вздохнул, пора было уходить.
— Может быть, подвезти вас до отеля?
Элен покачала головой.
— Я хотела бы побыть здесь еще немного, мистер Корд.
— Как вы себя чувствуете?
Ее глаза сверкнули под вуалью.
— Все в порядке, мистер Корд. Со мной уже ничего не может случиться.
— Я пришлю вам машину. До свидания, мисс Гейлард.
— До свидания, мистер Корд, и ... и спасибо вам за все.
Я повернулся и пошел по тропинке, ведущей к центральной аллее. Толпа зевак все еще стояла позади полицейского кордона. Когда я вышел из ворот кладбища, по толпе пробежал шум. Я сделал все, что мог, но на такие похороны всегда собираются любопытные.
Шофер открыл дверцу, и я сел в машину.
— Куда, мистер Корд? — поинтересовался шофер. — В отель?
Я обернулся и посмотрел в заднее стекло. Машина как раз преодолевала подъем, и я увидел Элен, сидящую возле могилы, закрывшую лицо руками, — жалкую, сгорбившуюся фигурку в черном. Дорога пошла под уклон, и она исчезла из виду.
— В отель, мистер Корд? — снова спросил шофер.
Я выпрямился и достал сигарету.
— Нет, — ответил я, прикуривая. — В аэропорт.
Я глубоко затянулся. Внезапно мне захотелось побыстрее уехать отсюда. Бостон и смерть, Рина и сны. Слишком много воспоминаний.
В уши ворвался грохот, и я начал карабкаться по длинной черной лестнице, ведущей в темноту. Чем выше я забирался, тем сильнее становился грохот. Я открыл глаза.
За окном виднелась станция железной дороги на Третьей авеню. Я увидел людей, толпящихся на узкой открытой платформе. Поезд прошел, и в комнате внезапно наступила тишина. Я огляделся.
Это была маленькая темная комната с пожелтевшими обоями. Рядом с окном стоял небольшой столик, над которым висело распятье. Я лежал на старой железной кровати. Медленно опустив ноги на пол, я сел. Казалось, голова сейчас отвалится.
— Наконец-то ты проснулся.
Я начал поворачивать голову, но женщина сама подошла ко мне. В ее лице было что-то знакомое, но я никак не мог вспомнить, где видел ее. Я потрогал рукой щеку, щетина была как наждачная бумага.
— Сколько времени я здесь? — спросил я.
Она усмехнулась.
— Почти неделю. Я начала думать, что твоя жажда никогда не пройдет.
— Я много пил?
— Порядочно, — ответила она.
Я посмотрел на пол. Там стояло три коробки, заполненных пустыми бутылками из-под виски. Я почесал затылок — немудрено, что голова так болела.
— А как я попал сюда?
— Ты что, не помнишь?
Я покачал головой.
— Ты подошел ко мне возле магазина на Шестой улице, взял за руку и сказал, что готов брать у меня уроки. Потом мы пошли в «Белую розу», выпили, а затем ты затеял драку с барменом и я утащила тебя к себе.
Я потер глаза. Теперь я начал кое-что припоминать. Я приехал из аэропорта и шел по улице в направлении конторы Нормана, как вдруг мне захотелось выпить. Потом около магазина радиотоваров я стал разыскивать проститутку, которая обещала научить меня вещам, которых я не проходил в школе.