— Так это ты? — спросил я.
— Нет, не я, — рассмеялась она. — Тебе в то время нужна была не женщина, а сочувствие.
Поднявшись, я обнаружил, что стою в трусах, и вопросительно посмотрел на женщину.
— Ты был мертвецки пьян, и я отнесла твою одежду вниз, чтобы ее почистили. Пока будешь мыться, я принесу ее.
— А где ванная?
Она показала на дверь.
— Душа нет, но горячей воды достаточно. Бритва на полке.
Когда я вышел из ванной, она уже принесла вычищенную одежду.
— Твои деньги на столике, — сказала она, когда я закончил застегивать рубашку и надел пиджак. Я подошел к столику и взял деньги.
— Здесь все, кроме того, что я брала на выпивку.
Зажав в руке банкноты, я посмотрел на нее. — Почему ты привела меня сюда?
Она пожала плечами.
— Из нас, ирландок, получаются плохие проститутки, мы слишком сентиментальны и жалеем пьяных.
Я взглянул на пачку банкнот в руке, там было примерно двести долларов. Вынув бумажку в пять долларов, я сунул ее в карман, а остальные положил обратно на столик.
Она молча взяла деньги и проводила меня до двери.
— Ты ведь знаешь, что она умерла, и все виски мира не смогут воскресить ее, — сказала она.
Мы некоторое время смотрели друг на друга, потом я закрыл дверь, спустился по темной лестнице и вышел на улицу. Зайдя в аптеку, я позвонил Макаллистеру.
— Где ты был, черт возьми? — спросил он.
— Пил, — коротко ответил я. — У тебя есть копия завещания Рины?
— Да, есть. Мы обшарили весь город в поисках тебя. Ты знаешь, что происходит с компанией? Они тычутся в разные стороны, словно слепые котята.
— Где завещание?
— На столике в твоем номере, там, где ты и велел мне его оставить. Если мы в самое ближайшее время не проведем собрание на студии, то тебе уже не придется беспокоиться о своих деньгах. Их просто не будет.
— Хорошо, назначай собрание, — ответил я и повесил трубку, не дожидаясь ответа Макаллистера.
Я расплатился с таксистом и подошел к группе играющих ребятишек.
— Кого вы ищете, мистер? — спросил один из них.
— Монику Уинтроп.
— У нее маленькая девочка лет пяти?
— Думаю, что так.
— Дом номер четыре.
Я поблагодарил мальчугана и двинулся вниз по улице. У входа в дом номер четыре я увидел кнопку звонка и под ней табличку «Уинтроп». Я позвонил, но никто не открыл. Я позвонил еще раз.
— Она еще не пришла с работы, — крикнул мне мужчина от соседнего дома. — Ей надо зайти в детский сад за ребенком.
— А во сколько она обычно возвращается?
— Должна быть с минуты на минуту.
Я взглянул на часы, было четверть седьмого. Солнце уже начинало садиться, унося с собой дневное тепло. Я присел на ступеньки и закурил. Во рту появился неприятный привкус, начала болеть голова. Сигарета почти закончилась, когда из-за угла показалась Моника. Впереди нее бежала маленькая девочка. Я поднялся. Девочка остановилась и засопела, с прищуром глядя на меня.
— Мамочка, — крикнула она звонким голоском, — на наших ступеньках какой-то дядя.
Некоторое время мы с Моникой стояли молча, глядя друг на друга. Что-то в ней изменилось. Может быть, из-за прически или простого делового костюма. Нет, изменились глаза. В них появились спокойствие и уверенность, которых я не замечал раньше. Она взяла девочку за руку и притянула к себе.
— Все в порядке, Джо-Энн, — сказала она, — это мамин друг.
Девочка улыбнулась.
— Здравствуйте, — улыбнулась девочка.
— Здравствуй, — ответил я и посмотрел на Монику. — Привет, Моника.
— Привет, Джонас. Как поживаешь?
— Все в порядке. Мне надо поговорить с тобой.
— Так все давно решено.
— Не о нас, — быстро сказал я, — о ребенке.
Моника инстинктивно прижала девочку к себе, в глазах ее промелькнул страх.
— А в чем дело?
— Пожалуйста, не беспокойся.
— Тогда лучше пройти в дом.
Она открыла дверь, и я оказался в небольшой гостиной.
— Иди к себе поиграй с куклами, — сказала Моника дочери.
Девочка радостно убежала. Моника обернулась ко мне.
— Ты выглядишь усталым. Долго ждал?
— Не очень.
— Садись, сейчас приготовлю кофе.
— Не беспокойся, я не надолго.
— Я быстро, у нас нечасто бывают гости.
Она ушла на кухню, а я сел в кресло и огляделся. Даже не представлял, что она живет в такой обстановке. В квартире царила чистота, но мебель была дешевая.
Моника вернулась с дымящейся чашкой кофе, которую поставила на стол передо мной.
— Два кусочка сахара?
— Да.
Она положила в чашку сахар и размешала. Я отхлебнул кофе и почувствовал себя лучше.
— Отличный кофе, — похвалил я.
— Растворимый. Он и вправду неплох. Может, тебе дать таблетку аспирина? Похоже, что у тебя болит голова.
— Как ты догадалась?
Моника улыбнулась.
— Ты забыл, что мы когда-то были женаты? Когда у тебя оолит голова, то на лбу появляются морщинки.
— Тогда дай парочку.
Она уселась в кресло напротив и внимательно посмотрела на меня.
— Удивлен, что я живу в таком месте?
— Немного. Я только недавно узнал, что ты отдала отцу все деньги, которые получила от меня. Почему?
— Мне они были не нужны, — просто ответила она, — а отцу нужны. Поэтому я и отдала их ему. Они понадобились ему для бизнеса.
— А что надо было тебе?
Моника немного помедлила с ответом.
— То, что у меня есть — Джо-Энн, и чтобы меня оставили в покое. У меня было достаточно денег, чтобы уехать на Восток и воспитывать ребенка. Когда она подросла, я пошла работать. Для тебя это, конечно, смешно, но я работаю ответственным секретарем и получаю семьдесят долларов в неделю.
Я молча допил кофе.
— Как Эймос?
Она пожала плечами.
— Не знаю, уже четыре года не слышала о нем. Как ты узнал, где я живу?
— Рина сказала.
Моника помолчала, потом тяжело вздохнула.
— Ох, Джонас, — ее глаза светились неподдельным сочувствием, — Ты можешь не верить, но мне действительно очень жаль. Я прочитала в газетах. Это ужасно, достичь всего и так умереть.
— У Рины не было родственников, поэтому я приехал к тебе.
— Не понимаю, — Моника удивленно посмотрела на меня.
— Она завещала все свое имущество твоей дочери. Не знаю точно сколько, но после выплаты долгов и налогов, наверное, останется тысяч тридцать — сорок. Она назначила меня душеприказчиком, и я пообещал проследить, чтобы твоя дочь получила эти деньги.
Моника побледнела, и на глаза у нее навернулись слезы.
— Почему она так поступила? Ведь она мне ничего не должна.
— Она винила себя в том, что произошло между нами.
— В том, что произошло между нами, только наша с тобой вина. Глупо ворошить прошлое.
Я посмотрел на нее и поднялся.
— Правильно, Моника, глупо. — Я направился к двери. — Свяжись с Макаллистером, он подготовит все необходимые бумаги.
Она заглянула мне в лицо.
— Почему бы тебе не поужинать с нами, ты выглядишь ужасно усталым.
Не было смысла объяснять ей, что я выглядел так с похмелья.
— Спасибо, — сказал я. — Но мне надо возвращаться, у меня еще несколько деловых встреч.
Взгляд ее стал печальным.
— Ах, да, конечно, я и забыла. Твои дела...
— Вот именно.
— Наверное, я должна поблагодарить тебя за то, что ты выбрал время приехать. — Не дожидаясь моего ответа, она крикнула: — Джо-Энн, иди попрощайся с хорошим дядей.
Девочка вбежала в комнату с маленькой куклой в руках. Она улыбнулась мне.
— Это моя дочка, — сказала она, улыбнувшись.
— Очень хорошая, — улыбнулся я в ответ.
— Скажи до свидания, Джо-Энн.
— До свидания, дядя, — серьезно сказала Джо-Энн и протянула мне руку. — Приходи к нам еще, когда-нибудь, скоро.
Я пожал ей руку.
— До свидания, Джо-Энн, приду.
Она рассмеялась, быстро выдернула руку и выбежала из комнаты.
— До свидания, Моника, — сказал я. — Если что-то будет нужно, позвони.
— У меня все в порядке, Джонас, — ответила Моника, протягивая руку. Я пожал ее. — Спасибо, Джонас. Я уверена, что если бы Джо-Энн понимала, то тоже поблагодарила тебя.
— Очень хорошая девочка.
— До свидания, Джонас, — сказала Моника, стоя в дверях. И вдруг крикнула: — Джонас!
Я повернулся.
— Да, Моника?
Она помолчала в нерешительности, потом засмеялась.
— Да нет, ничего. Не работай так много.
— Постараюсь.
Она закрыла дверь, и я пошел вдоль по улице. Форест-Хиллз, Куинз — как можно жить в этом чертовом месте. Мне пришлось миновать шесть кварталов, прежде чем я поймал такси.
— Так что мы будем делать с компанией? — спросил Вулф.
Я посмотрел на него через стол, взял бутылку виски и наполнил стакан. Подойдя к окну, я бросил взгляд на Нью-Йорк.
— Как насчет «Грешницы»? — спросил Дэн. — Мы должны решить, что делать с фильмом. Я уже говорил с «Метро» о Джин Харлоу.
Я раздраженно повернулся к нему.
— Мне не нужна Харлоу, — крикнул я. — Это фильм Рины.
— Боже мой, Джонас, — воскликнул Дэн. — Ты же не можешь выбросить сценарий, да и увольнение Де Молля обойдется тебе в пятьсот тысяч.
— Меня не волнует, во сколько это обойдется. И сценарий я уничтожу.
В комнате наступила тишина, и я снова отвернулся к окну. Слева сверкали огни Бродвея, справа виднелась Ист-Ривер. За рекой находился Куинз. Я сморщился и быстро допил виски. В одном Моника, безусловно, права — я слишком много работаю. И от меня зависят слишком много людей и компаний: «Корд Эксплоузивз», «Корд Пластике», «КордЭркрафт», «Интеркон-тинентал Эркрафт». А теперь появилась еще и студия, в которой я совершенно не нуждался.
— Ну хорошо, Джонас, — спокойно сказал Макаллистер. — Что ты собираешься делать?
Я вернулся к столу и снова наполнил стакан. Мысли постепенно приходили в порядок. Я понял, что мне просто надо на время отойти от дел. Пусть работают сами, а я посмотрю, как это у них получится.