По моей просьбе он выразил свое формальное согласие, трижды четко сказав «да» и призвав всех присутствовавших быть свидетелями его обещания. Получив его согласие, мы вернулись к ал-Малику ал-Адилю и сообщили ему обо всем, что случилось. Мои коллеги заявили, что я несколько раз предупреждал султана о том, что я должен засвидетельствовать его согласие и что он незамедлительно одобрил весь план. Таким образом, предложения английского короля можно было принять с полного одобрения султана» (Ч. 2. Гл. 128. С. 327).
Но если все арабские историки убеждены, что Ричард, делая такое предложение, изначально лицемерил, так как знал, что оно неосуществимо, то те же упреки можно обратить и в адрес Салах ад-Дина.
Своей кульминации затеянная Ричардом игра достигла 24 октября 1191 года, когда посланник Салах ад-Дина и аль-Адиля прибыл в лагерь Ричарда в Яффо.
Один из приближенных короля сообщил, что у него, к сожалению, есть только плохие новости: узнав о матримониальных планах брата, Иоанна закатила истерику и заявила, что никогда не выйдет замуж за мусульманина. Но вот если аль-Малик аль-Адиль примет христианство, то этот брак станет вполне возможен.
Понятно, что изменить своей вере для аль-Адиля было просто немыслимо, само предложение креститься звучало оскорбительно, и Ричард не мог этого не знать. Но, с другой стороны, это был вполне благовидный предлог, чтобы, отставив разговоры об изначально невозможной свадьбе в сторону, продолжить переговоры, в которых Ричард был крайне заинтересован.
Переговоры с королем Англии не мешали Салах ад-Дину параллельно заигрывать с Конрадом Монферратским и его сподвижниками, а заодно и… продолжать войну.
Одна из таких стычек произошла 29 октября, когда аль-Адиль решил опробовать в деле отряд добровольцев, прибывших из Малой Азии, чтобы воевать под знаменами Салах ад-Дина. Мамлюки аль-Адиля отправились вместе с добровольцами к лагерю франков и обстреляли его из луков. Затем новобранцы, видимо, уверенные, что все до единого христиане — жалкие трусы, подъехали к лагерю совсем близко, и теперь их стрелы стали достигать цели. В ответ из лагеря вылетел отряд рыцарей, быстро убедивший новичков в ошибочности их представлений о противнике. Весь отряд обратился в паническое бегство, но, как пишет Баха ад-Дин, спастись удалось немногим. Многие из мусульман были убиты, еще часть отряда была взята в плен.
Успех боя воодушевил крестоносцев, и, побуждаемый своими офицерами, 30 октября Ричард двинул армию в сторону Иерусалима. Произошедшая в этот же день битва при Азуре (Язуре) опять закончилась победой христианского воинства. В последующие дни армия дошла до Рамле и Лода.
6 ноября вылазку на вражеский лагерь возглавил сам Салах ад-Дин, применив при этом тактику «двойной засады». То есть сам бой был спланирован им по обычному плану: обстрел позиций или отряда противника и притворное бегство с целью вывести преследователей на дожидающийся их большой отряд мусульман. Однако на этот раз Салах ад-Дин учел, что к столкнувшемуся с засадой неприятелю может подойти подкрепление, и велел еще одному отряду спрятаться в укрытии и вступить в бой только в случае, если у первого отряда дела пойдут совсем плохо.
Эта операция началась с того, что отряд арабских лучников напал на выехавшую из лагеря крестоносцев группу фуражиров, пытавшихся собрать дрова. Оказавшись под огнем, фуражиры подали сигнал о помощи и, как и рассчитывал Салах ад-Дин, им на выручку был послан большой конный отряд. Арабы бросились бежать, увлекая за собой франков, на которых в определенный момент со всех сторон налетели сидевшие в засаде всадники. Христиане стали отступать, но когда — как опять-таки предвидел Салах ад-Дин — их соратники в лагере поняли, что происходит, они выслали на помощь еще один отряд. Теперь в долине перед лагерем крестоносцев завязалась кровавая сеча, и тут в дело вступил второй отряд Салах ад-Дина, мгновенно изменивший расстановку сил и заставивший франков начать отступление к лагерю.
Итоги сражения оказались в пользу мусульман: противник потерял более шестидесяти человек убитыми; два знатных рыцаря были захвачены в плен и еще два воина Ричарда перебежали к Салах ад-Дину и заявили о своей готовности перейти в ислам. Среди мусульман потери были небольшими, и самой тяжелой из них была гибель одного из прославленных воинов Салах ад-Дина — Ияса аль-Махрани.
Тем же вечером в ставку аль-Адиля прибыл гонец с письмом от Ричарда — король сетовал на устроенную против него засаду и просил о встрече.
Встреча состоялась через два дня. Специально для нее в расположении передовых отрядов был разбит шатер, и аль-Адиль велел разложить в нем приготовленные для Ричарда дорогие подарки. После того как короля и его свиту с огромным почетом приняли в мусульманском лагере, Ричард пригласил аль-Адиля посетить его ставку и приглашение было принято.
На стол в тот день были поставлены блюда, приготовленные как поварами Ричарда, так и поварами аль-Адиля. Но последний лишь ради вежливости чуть прикоснулся к изыскам европейской кухни — во-первых, потому, что еда не была халяльной, то есть не отвечала диетарным запретам ислама, а во-вторых, показалась ему слишком грубой. А вот христиане, напротив, с удовольствием отдали должное яствам утонченной восточной кухни.
В ходе беседы Ричард еще раз попросил аль-Адиля устроить ему встречу с Салах ад-Дином, но аль-Адиль уклонился от прямого ответа, заявив, что готов передать брату письмо с такой просьбой. При этом он попросил Ричарда еще раз изложить в письме свою позицию по всем спорным вопросам и компромиссы, на которые он готов пойти.
Когда Салах ад-Дин прочел письмо Львиного Сердца, он понял, что встреча бессмысленна — слишком велик был разрыв в позициях сторон. Время для прямых переговоров между двумя монархами еще не пришло, а дружеская встреча означала бы невозможность продолжать начатую им войну «на истощение» противника. Вместе с тем и закрывать дверь для переговоров он не собирался, а потому отправил Ричарду предельно вежливый, взвешенный и вместе с тем жесткий ответ:
«Для королей было бы позором сражаться друг с другом после того, как состоится встреча между ними. Пусть сначала будут улажены существующие между ним разногласия. Они смогут встретиться и поговорить о серьезных вещах лишь после того, как будут улажены эти проблемы. Кроме того, я понимаю твой язык не больше, чем ты понимаешь мой; поэтому нам понадобится переводчик, которому мы оба доверились бы в качестве нашего посредника. Как только будут улажены конкретные вопросы, мы встретимся и заложим основы для искренней дружбы между двумя государствами» (Ч. 2. Гл. 136. С. 336).
В ответ на согласие Салах ад-Дина одобрить брачный союз аль-Адиля и Иоанны Ричард вскоре прислал следующее послание:
«Мне нравится твоя искренность и стремление к дружбе. Ты сказал, что передал бы своему брату все прибрежные регионы, и я обеспокоен тем, что при разделе этой земли ты должен сделать выбор между ним и мной. Однако мы обязательно должны обладать частью Иерусалима [Аль-Кудс аш-Шариф]. Я желаю, чтобы ты поделил [землю] таким образом, чтобы ни твой брат не получал никаких упреков со стороны мусульман, ни я — со стороны франков» (Ч. 2. Гл. 138. С. 338).
И далее Баха ад-Дин сообщает: «Султан сразу же ответил на это послание, обещая уладить все проблемы, и немедленно отпустил посла, доставившего ему послание, которое произвело на него глубокое впечатление. Как только он уехал, он послал за депутацией, чтобы поговорить о пленных, о деле, которое следовало улаживать отдельно. Ему ответили, что в случае заключения мира все эти вопросы будут включены в договор; в противном случае о пленных не могло быть и речи. Задача султана состояла в том, чтобы не допустить заключения мира. Под занавес аудиенции, когда посланники удалились, султан обратился ко мне и сказал: «Если мы заключим мир с этими людьми, ничто не защитит нас от их предательства. Если я умру, то может оказаться сложным собрать армию, подобную моей, а тем временем враг может стать сильнее. Лучшее, что можно сделать, — это продолжать священную войну до тех пор, пока мы не прогоним всех их с Побережья, либо пока не умрем, пытаясь сделать это». Таково было его личное мнение, но его убедили заключить мир» (Ч. 2. Гл. 138. С. 340).
Итак, на самом деле Салах ад-Дин не хотел заключения мира, так как не верил в его прочность и опасался, что после его смерти мусульмане потеряют все его завоевания. Он видел свою цель именно в изгнании франков со всего Ближнего Востока. Перемирия (а ни в коем случае не мир!) были для Салах ад-Дина лишь необходимой передышкой.
Эта стратегия была взята в итоге на вооружение и многими лидерами мусульманского мира нашего времени. Впрочем, согласитесь, у героя этой книги были все основания не доверять ни Ричарду, один раз уже нарушившему заключенный договор, ни какому-либо другому европейскому аристократу.
Одной из главных целей этого «романа по переписке» между Ричардом и Салах ад-Дином было стремление последнего затянуть время, поскольку, как уже было сказано, параллельно он вел переговоры с Конрадом и никак не мог решить, на кого же ему сделать ставку в своих планах по поводу будущего обустройства Ближнего Востока.
Еще 1 ноября он провел заседание большого военного совета, в котором приняли участие все находившиеся в то время при нем эмиры и советники. Для начала он изложил предложения Конрада и предложения Ричарда, включая и предложение о межрелигиозном браке.
Закончив чтение послания Ричарда, Салах ад-Дин обратился к присутствующим с вопросом, ради которого он их и собрал: так с кем же в итоге стоит заключать договор о мире или долгосрочном перемирии — с Ричардом или Конрадом?
Эмиры наперебой стали говорить, что ни тому ни другому, как и всем франкам в целом, доверять, безусловно, нельзя. И все же, если уж подписывать какой-либо договор, то лучше с более сильным и опасным из этой пары, то есть с Ричардом.
В одном эмиры были единодушны: и армия, и народ в целом устали от затянувшейся беспрерывной войны, им нужна передышка, и потому не стоит слишком упорно «идти на принцип», а лучше поскорее заключить мир — пусть даже для этого придется чем-то поступиться.