н, великий эмир, сын Зайн ад-Дина, а за ним прибыл ал-Малик ал-Музаффар, повелитель Хамы…
Число франков возрастало до тех пор, пока их не оказалось достаточно, чтобы блокировать город и не позволять никому ни входить, ни выходить из него. Акра была полностью окружена в четверг, последний день месяца ражаб (13 сентября 1189 г.). Султан, понимая серьезность положения, был встревожен; он старался изобрести способ прорваться через это кольцо, чтобы доставить в осажденный город продовольствие и подкрепление. Он призвал эмиров и государственных советников на обсуждение своего плана, который заключался в том, чтобы взять врагов в полное кольцо (как по суше, так и по морю, разорвав их осаду Акры). На совете было решено напасть на франков всеми нашими силами и одолеть их, чтобы расчистить проход. Утром в пятницу, в 1-й день месяца шабан 585 г. (14 сентября 1189 г.), султан привел свою армию в движение, она шла боевым порядком, поделенная на правый фланг, левый фланг и центр. Приблизившись к неприятелю, войско яростно налетело на него. Атака началась после часа пятничной молитвы, чтобы нам помогли молитвенные обращения мусульман, совершающих пятничный намаз. Было предпринято несколько жесточайших атак, и битва с переменным успехом свирепствовала до самой ночной темноты, которая заставила сражающихся прекратить бой. Обе стороны провели ночь в боевой готовности, и каждая армия ожидала нападения противника.
Утром в субботу войска были приведены в боевую готовность, и султан направил отборный отряд на берег с северной стороны города. Вражеский стан до этого места не доходил, но незанятая территория удерживалась взводами легкой конницы. Наши воины атаковали и разгромили их, сразив великое множество врагов. Те, кому удалось избежать смерти, кинулись к себе, и мусульмане преследовали их до самого лагеря. Так удалось открыть проход в город, и его стены были освобождены от ворот башни под названием Калат ал-Малик и до ворот, перестроенных Каракушем и носящих его имя. Теперь, когда путь оказался свободен, поставщики провианта зашли в город со своими товарами, и по одному человеку, мужчина или женщина, могли спокойно пройти в город, ибо мусульманский авангард стоял между дорогой и вражеским лагерем, полностью блокируя последний. В тот же день султан отправился в Акру и поднялся на стену, откуда мог осмотреть вражеский лагерь, раскинувшийся у стен города. Мусульмане предавались ликованию, видя, что Аллах пришел им на помощь.
Получив известие о том, что франки собираются атаковать Акру, султан призвал к себе эмиров и советников, чтобы посовещаться с ними относительно того, как ему поступить. В тот момент он находился в Марж Уйуне. И считал, что будет лучше всего атаковать врага и не дать ему встать у города, «ибо, — сказал он, — в случае, если их пехота будет прикрывать их стеной, они окопаются за ней настолько, что мы не сможем добраться до них, и тогда они смогут взять город». Совет не разделял этого мнения. «Пусть занимают эту позицию, — говорили султану, — и собирают войска; мы за день разрубим их на куски». Однако события показали, что султан был прав. Я сам слышал его слова и был свидетелем тому, что случилось после. И это то, о чем Святым Пророком сказаны следующие слова: «Среди моих людей есть такие, которые могут принимать решения и говорить, и Умар из их числа».
Возглавляемый султаном гарнизон произвел вылазку, благодаря чему франки были со всех сторон окружены мусульманами. Маневр этот был произведен после полуденной молитвы. Затем мусульмане прекратили сражение, чтобы напоить лошадей и немного отдохнуть; разрешение выйти из боя они получили на условии, что вернутся и продолжат сражаться, как только немного отдохнут. Однако, поскольку времени у них было немного, а их одолевала усталость, в тот день они на свои посты не вернулись, а улеглись спать, думая, что завтра, в воскресенье, набросятся на противника и дадут ему генеральное сражение. Франки оставались под защитой своего лагеря, и не было видно ни единого человека. Утром в воскресенье, в 3-й день месяца шабан (16 сентября 1189 г.), армия султана приготовилась к сражению и, окружив врага, приступила к штурму лагеря. Эмирам и большей части воинов было приказано спешиться, чтобы они могли бить франков даже внутри их шатров. Все было готово, когда некоторые эмиры посоветовали отложить полное наступление до утра понедельника, 4-го дня шабана, и перевести пехотинцев в Акру, чтобы те могли пойти в атаку вместе с гарнизоном города; в этом случае они ударили бы в тыл врагу, а мусульмане, находившиеся за пределами города, сели бы на коней и обрушились на лагерь со всех сторон одновременно.
Султан лично вел армию в бой и принимал активное участие в сражениях; он всегда был в гуще сражения. Воистину, в своей тревоге и желании помочь он был похож на мать, у которой похитили дитя. Один из его врачей рассказывал мне, что с пятницы до воскресенья он практически ничего не ел, до такой степени его мысли были заняты сражением. План атаки был реализован, но враг в лагере продолжал отчаянно сопротивляться. Сражение длилось до пятницы, 8-го дня месяца шабан; это было подобно базару, где каждый продавал свою жизнь, стремясь извлечь величайшую выгоду (заслужить рай); это было подобно небу, проливающемуся дождем, каждая капля которого была головой предводителя или командира.
В 3-й день месяца шабан (21 сентября 1189 г.) вражеская пехота и конница, развернувшись в цепь на вершине горы, покинули лагерь и медленно, без какой-либо спешки, двинулись в нашу сторону. Внутри образованного пехотой внешнего кольца, точно окруженные стеной, они шли до тех пор, пока не достигли шатров нашего авангарда. Заметив неприятеля, мусульманские воины предупредили друг друга, тяжелая конница приготовилась к атаке, и султан воскликнул: «Вперед, за Ислам!» Конные воины вскочили в седла, пехотинцы не менее ретиво рванулись в бой, причем молодые были исполнены такой же решимости, что и ветераны; все дружно налетели на врага и погнали его назад. Неверные сомкнули ряды, и начался ближний бой на мечах; те, кто в нем уцелел, получили ранения; те, кто был убит, остались лежать на земле; раненые спотыкались о мертвых, и каждый думал только о себе. Те враги, которым удалось уцелеть, бежали в свой лагерь и отсиживались там несколько дней. Воистину, они думали только о том, как избежать смерти и оградить себя от опасности.
Теперь, когда дорога на Акру была защищена от нападений отрядов крестоносцев, мусульмане свободно входили в город и выходили из него; я тоже отправился в город. Как и все остальные, я поднялся на стену и оттуда стал швырять в неприятеля всем, что попадалось мне под руку. Бой продолжался и днем, и ночью до 11-го дня месяца шабан (24 сентября). Затем, намереваясь расширить кольцо, в котором оказались франки, чтобы выманить их в такое место, где можно было бы всех истребить, султан приказал перевезти обоз на холм ал-Айадия, расположенный напротив Талл ал-Мусаллийян, с которого можно было следить и за Акрой, и за вражеским лагерем…
Мы получили известие, что из вражеского лагеря вышел отряд, чтобы поискать продовольствия на берегах реки. И султан отправил отряд арабов, чтобы те устроили засаду и неожиданно напали на врага. Арабов он выбрал, потому что они стремительно скачут на лошадях и потому что он им доверял. Вышедшие из лагеря франки и не подозревали ни о каком нападении, когда арабы набросились на них, сразив великое множество врагов и многих захватив в плен. Когда солдаты привели их к султану, он пожаловал им [арабам] почетные одежды и щедро вознаградил их. Это было в 16-й день месяца. Вечером того же дня произошла яростная схватка между врагом и гарнизоном, во время которой обе стороны потеряли множество воинов. Военные действия продолжались еще долго, и ни один день не проходил без того, чтобы кто-то не был убит, ранен или захвачен в плен. Воины обеих сторон настолько привыкли друг к другу, встречаясь в бою, что иногда мусульманин и франк выходили из боя, чтобы поговорить. Иногда противники собирались вместе, пели и танцевали, до такой степени они узнали друг друга, а затем вновь продолжали воевать.
Однажды солдаты противоборствующих сторон, уставшие от постоянных битв, сказали друг другу: «Сколько времени мужчины могут сражаться, не позволяя юношам получить свою долю удовольствия? Давайте организуем борьбу между двумя отрядами молодежи, одним с вашей стороны, другим — с нашей». Тогда из города были приведены подростки, чтобы вступить в борьбу с подростками франков. Отряды вступили в яростное сражение, и один молодой мусульманин, схватив молодого неверного, поднял его в воздух и швырнул оземь, тем самым сделав пленником. Некто из франков выкупил пленника за две золотые монеты. «Он — твой пленник», — сказал он победителю и потому отдал две золотые монеты в качестве выкупа за него. Это очень необычное событие, из таких, которые случаются очень редко.
Тогда же прибыл корабль, груженный лошадьми для франков; одно из животных прыгнуло в море и поплыло в городскую гавань, попав в руки мусульман, несмотря на все усилия франков направить лошадь в другую сторону. В среду, в 21-й день месяца (4 октября 1189 г.), армия франков пришла в необычное оживление: кавалерия и пехота, ветераны и новобранцы — все выстроились в линию за пределами лагеря, разделившись на центр и правый и левый фланги. Их король находился в центре; перед ним держали Евангелие, защищенное шелковым пологом, который поддерживали за углы четыре человека. Правое крыло франков вытянулось вдоль всего левого крыла мусульман; а их левое крыло аналогичным образом выстроилось против нашего правого. Они занимали гребень гор, их правый фланг упирался в реку, а левый — в море.
Султан велел своим глашатаям прокричать по рядам мусульман: «О Ислам и армия, за слуг Единственного Бога!» Воины вскочили на коней, исполненные решимости собственной жизнью заплатить за место в раю, и застыли против своих шатров. Правый фланг тянулся до моря, а левый упирался в реку, подобно флангам армии франков.
Султан велел своим войскам разбивать лагерь в соответствии с боевым порядком, по отдельности правому флангу, левому флангу и центру, чтобы в случае тревоги им не пришл