— Сама справлюсь, — буркнула я и гордо направилась в указанном направлении. Вот еще! Провожающих мне только и не хватает! Дайте хоть в этом заветном месте одной побыть, а то я уже притомилась сегодня от постоянного присутствия всяких подозрительных и не внушающих никакого доверия личностей.
Когда я вернулась обратно с жутко довольной физиономией, будто с родными повидалась, Полоз уже в нормальном человеческом облике возлежал на кровати с видом замученного воробья. При этом он самым наглым образом спал прямо в одежде и поверх покрывала. Ну не подлец? Да уж. Вот тебе и первая брачная ночь, на славу удалась.
Я бестолково покрутилась по комнате, стараясь о чем-нибудь подумать, но у меня ничего не получалось. Попытки забраться на кровать с треском и ругательствами провалились, потому что лапки подло скользили по гладкому атласу, а на свою родную подушечку я даже и пытаться не стала влезть — высоко слишком. Вот как так можно? Молодая красивая жена, полумрак в комнате, ночь глухая, никто не мешает, а новоявленный муж спит. Я что, должна на полу первую брачную ночь коротать? Без тепла и уюта? Не хочется, а придется…
Свернувшись калачиком на коврике возле догорающего камина, я посмотрела в темный провал окна. Ничегошеньки не видно, одна сплошная густая темень, хоть глаз выколи. Ладно! Посмотрим, что день грядущий мне готовит.
Утро разбудило меня приятной неожиданностью — в окно светило самое что ни на есть настоящее солнышко. Какая прелесть! И это самое солнышко очень ласково светило прямо на меня. А я уж напридумывала себе вчера страстей всяких — что света белого больше никогда не увижу, что в подземелье мрачном и темном навсегда сгину, что отсырею раньше времени и плесенью покроюсь, ну и много чего такого. Долго ли с хорошим-то воображением? Оказывается, тут не все так плохо, жить можно.
Я сладко потянулась, подставляя мордочку теплым лучам и щурясь от яркого света, перевернулась на спинку и… начала падать. Остатки сладкого сна и благодушного настроения как корова языком слизала. Куда я падаю, я же на полу спала?! Неужели меня уже распределили при жизни в преисподнюю? Я не согласна!
Однако полет закончился довольно быстро и ощутимо. Я смачно приложилась левым боком к полу (хорошо еще на ковер шмякнулась) и от души выругалась в адрес всех известных мне родственников, как своих, так и Полозовых.
— И тебе доброе утро, Саламандра! — насмешливо поприветствовал меня муженек, выходя из-за заветной дверки возле зеркала и приглаживая влажную после принятия ванны косу. Странная у него прическа, но, что греха таить, она ему действительно идет. — Не ушиблась?
— Да ты что! Такой кайф! — Я чуть ли не со скрипом поднялась на лапки. — Как ты успел заметить, падать — это мое любимое занятие. И чем с большей высоты, тем прикольнее. Ощущение полета ни с чем сравнить невозможно. Странно, что это пристрастие проявилось только вчера. — В боку немилосердно прострелило, и я схватилась за отшибленное место. — Ой! У меня теперь точно синяк на всю левую половинку саламандры будет…
— Ничего, ты черненькая, не видно, — «утешил» меня благоверный.
Он уже сменил свой вчерашний черный костюм (меня всегда интересовало — почему женихи на свадьбу одеваются в черное, ведь это цвет траура, но теперь понимаю) на бежевую рубашку и такого же цвета брюки. Я окинула его с ног до головы презрительным взглядом и задрала голову. М-да, и когда это он успел меня на мою же подушечку переложить? И ведь я даже ничего не почувствовала. Хорошо еще не за окно вывалилась.
— Ты всегда такой заботливый? — поинтересовалась я, морщась от боли и ковыляя по направлению к туалету. Все-таки падать со стола не очень приятно, хорошо еще кости не переломала.
— А ты всегда предпочитаешь спать на полу? — Полоз проводил меня своим фирменным холодным взглядом, от которого я поежилась. — Не советую. Ночи прохладные, сквозняки, можешь простудиться.
Ха! Его беспокоит мое здоровье! Да по нему видно, что чем быстрее я лапки откину, тем быстрее он сможет начать новую жизнь. С более сговорчивой особой. Я же идти на поводу у государственных интересов не собираюсь! Пусть даже не надеется!
— А нечего меня во сне хватать и с места на место перекладывать! — фыркнула я. — Спала себе спокойно, никого не трогала, теперь вот страдай. И все из-за чего?
— Из-за твоего же упрямства и глупости. — Мой муженек скрестил руки на груди и прислонился к спинке кровати. — Если бы ты не выпендривалась, мы могли бы неплохо поладить, и ты бы прекрасно выспалась в теплой и мягкой постельке, а не зевала сейчас на каждом шагу.
— Да я вообще удивляюсь, как смогла уснуть в непосредственной близости от тебя? — Я юркнула в щелку под дверью и уже из-за двери выдала: — И так всю ночь кошмары снились, еле отмахалась.
Мне не ответили.
— Ты что, умер там? — громко позвала я, прислушиваясь к звукам (точнее — их отсутствию) в комнате.
Тишина позволила мне понадеяться, что «мой новобрачный кошмар» куда-нибудь свалил, устав бестолково пререкаться, и я, поплескавшись в тазике, подозрительно заботливо поставленном на полу, и закончив все полагающиеся по утрам гигиенические процедуры, чистая и относительно свежая вползла обратно в комнату.
Надежда приказала долго жить сразу на выходе — мой муженек уходить даже не собирался. Он продолжал так же стоять у кровати, скрестив руки на груди, и терпеливо поджидал меня, ящеркообразную.
— Надеюсь, ты готова? — равнодушно спросил он, едва мой нос высунулся из-под двери, и почти в приказном порядке добавил: — Тогда пошли.
— Я не котлета, чтобы быть готовой, — огрызнулась я и упрямо выпятила нижнюю челюсть. — И никуда с тобой не пойду. Больно надо.
Мне почему-то казалось, что я просто обязана ни в чем и ни под каким предлогом с ним не соглашаться и все делать назло. Для сохранения образа, так сказать.
— А придется. — И Полоз достаточно ловко подцепил меня с пола. — Ты же не собираешься морить себя голодом?
Я только и успела, что возмущенно пискнуть. Мне вдруг неожиданно напомнили, что я со вчерашнего дня еще ничего не ела. Вредность вредностью, а организму это не докажешь. Пришлось пока притихнуть, а то накормят еще какой-нибудь отборной гадостью. А обещание… А что обещание? Для себя любимой и парочку исключений сделать не грех. К тому же еда — это святое.
В огромный овальный зал, именуемый семейной трапезной, как мне учтиво удосужились сообщить, мы пришли (хотя кто шел, а кто и в кармане ехал) не первые. Во главе широкого стола, уставленного всевозможными яствами, от одного запаха которых у меня началось счастливое головокружение, восседал сам Владыка. Вот уж кто точно сегодня неплохо выспался, сразу видно. Или притворялся, что выспался.
В высокие, от пола до потолка, разноцветные мозаичные окна лился яркий дневной свет, образуя красивые объемные фигуры животных на полу и задрапированных золотистой тканью стенах. Вот оно, настоящее чудо света… Расписанный каким-то народным умельцем потолок пестрел картинами из жизни самых разных легендарных героев всех времен и народов, порой даже никем не виданных. Там были и драконы, и эльфы (хотя это больше походило на пародию), и змеи, и те же грифоны. Даже моего трехглавого папашку сюда не забыли пририсовать, только он какой-то полудохлый получился и маленький. Все это самым немыслимым образом переплеталось между собой, оригинально сочеталось и сильно отвлекало внимание от накрытого стола. Удивительная фантазия! А вообще-то красиво.
Полоз плюхнулся по правую руку от отца и небрежно выгрузил меня в соседнюю белоснежную тарелку, явно предназначенную не для заполнения мною лично.
— Доброе утро! — радостно поприветствовала я своего свекра, стараясь не смотреть ему в глаза, тем более что потаращиться и так было на что. Ну не могу я спокойно реагировать на их змеиные вертикальные зрачки, сразу удрать очень хочется, причем без оглядки. Но страх страхом, а вежливость еще никогда никому не вредила. Хотя…
— Полоз, что все это значит? — нахмурился Владыка, наблюдая, как я, прихрамывая, выползаю из тарелки и жадно оглядываю стол. Здороваться в этом доме не принято, что ли? Надо взять на вооружение.
Мой муженек молча пожал плечами и потупил взгляд. Представляю, как глупо он себя сейчас чувствует. Жена — ящерица, притом жутко голодная. Я в душе позлорадствовала, но рвущееся наружу ехидство пока попридержала.
— Саламандра, что все это значит? — Видимо, Владыку не удовлетворил «исчерпывающий» ответ сына, и он решил добиться его от меня.
— А что такое? — невозмутимо переспросила я, уже выцепив взглядом обалденный фруктовый салат, украшенный сверху листьями винограда. Мм, обожаю! Где моя большая ложка?
— Что у тебя за вид?
— Нормальный вид, побитый малёк, — тяжко вздохнула я, вспомнив свое недавнее падение. — С кем не бывает?
Владыка нахмурился еще больше и глянул на Полоза так, что мне даже стало его жалко. Интересно, о чем Владыка подумал?
— Мы кого-то ждем, отец? — быстренько сменил тему разговора мой муженек, глядя на еще два пустых прибора напротив нас.
— Да, с нами будет завтракать Правитель Подземного Царства с супругой.
Я внутренне обмерла. Вальсию-то я уже имела сомнительное счастье вчера не только лицезреть, но и, кажется, заиметь в реальные соперницы, хотя это слово в моем случае не очень уместно. Плевать я хотела на их личные отношения, пусть это других волнует, я все равно надолго тут задерживаться не собираюсь. А вот самого Властелина Преисподней… лучше бы и вовсе не видеть. Говорят, примета плохая.
— Э… Может, я лучше пойду? — невинно спросила я, трусливо отступая на другой конец стола. — Вы уж тут и без меня неплохо справитесь, вам есть о чем поговорить, есть что вспомнить. Да и круг знакомых у вас общий, а я что? Я ничего… Пойду я…
— Стоять! — Полоз пресек мою трусливую попытку к бегству, прижав пальцем кончик моего многострадального хвостика. Я пару раз дернулась, но быстро поняла тщетность своих усилий — мне скорее хвост оторвут, чем отпустят. И докажи потом, что он заново не вырастает вопреки распространенному мнению.