После чая отец с гостем вышли, громко переговариваясь, на улицу. Едва за ними захлопнулась дверь, Гюльбазир выскочила из своего укрытия и сразу же кинулась к матери с расспросами.
— Эсэй, яусы уже ушел?
— Да, кызым. Отец пошел его провожать, — ответила мать.
— Неужто он согласился выдать меня за Салауата?
— Согласился… За хороший мэхэр. Уж и сделку отметили, кызым.
Не зная, как выразить свою радость, Гюльбазир бросилась к матери на шею.
— Эсэй, эсэкей!.. — приговаривала она, нежно целуя мать. — Я такая счастливая!..
— Да, кызым, сбывается твоя мечта, — приласкала та ее.
— О никахе уже договорились?
— Договорились, кызым. Теперь будем ждать его родителей. Как только они отдадут больше половины выкупа, назначим день никаха.
— А когда они к нам приедут?
Мать не успела ей ответить. Заслышав шаги мужа, она замахала руками и принялась за мытье посуды. Гюльбазир незаметно юркнула в другую комнату.
XII
С того самого дня начались приготовления к встрече будущих сватов — кода с кодагый. И она вскоре состоялась. Одно было плохо: увидеть любимого Гюльбазир в тот раз не удалось. С родителями его не было. Таков обычай.
Юлай и Азнабикэ делали все, чтобы ускорить предстоящее событие. Родители невесты пригласили муллу и попросили двух парней быть шахитами во время никаха.
В этом торжестве принимали участие женатые братья Гюльбазир и прочие близкие и дальние сородичи.
Во время мэжлеса не забыли помянуть, как водится, и усопших. Назвав поименно покойных предков-прапредков, как и знакомых единоверцев-мусульман, мулла прочел в память о них особую молитву из Корана, начав, по обыкновению, со слов «Ля иляхи иляллах ва Мухаммаду-расулюллах…»
Прослушав несколько сурэ, Юлай поднялся со своего места. Согласно обычаю, он перечислил перед присутствующими, что дает за своим сыном по случаю никаха, а именно: пару лошадей, две коровы, четырнадцать коз-овец, три платья, занавески-шаршау, сапоги, платки, кашмау и елян. Все это предназначалось для невесты. Одна из двух лошадей полагалась ее отцу, а другую должны были пожертвовать для свадебного пира.
После того, как обещанный выкуп был отдан родителям невесты, мулла, следивший за исправным соблюдением всех правил обряда, возблагодарил Всевышнего и приступил к проповеди:
— Рабби наш, дабы жили мы на земле в красоте и благочестии, передал нам через посланников-пророков и через священные книги Ислама свою волю. И мы обязаны, следуя за пророком Муххаматом, выучить упоминаемые в книгах священные слова-напутствия и жить, исполняя данные нам заветы, праведно, укрощая свои пороки. В Кор'эн-Кариме много наставлений, полезных для нашей жизни… Предостаточно и аятов, связанных с никахом. «Женитесь!» — велит нам Аллах, наш Всевышний — слава ему. «Совершение никаха — один из моих заветов. Кто его не выполняет, тот не может считаться моим последователем», — говорил пророк Мухаммат, саллаху галяйхия-ассалям. «Женитесь, плодитесь, растите детей своих, и в судный день я буду гордиться числом своих приверженцев». Слава Аллаху — Альхамдулиллахи, велико ныне и да приумножится число мусульман во всем мире…
Участники мэжлеса, то и дело поднося ладони к лицу, дружно повторяли после каждой проповеди «Амин».
— Иншалла, пусть нам будет суждено воспитывать детей наших в мусульманской вере!
— Услышь и прими священные молитвы наши, о Величайший из великих Аллахы Тагаля!
Мулла прокашлялся, прочищая горло, и поправил чалму.
— Согласно вере нашей, Исламу, ни у кого нет права отдавать дочь замуж насильно, — предупредил он, строго взглянув на Хагынбая, и не преминул его спросить: — Скажи мне, раб Аллаха Хагынбай, ты отдаешь дочь свою сыну Юлая Салавату в законные жены по ее желанию?
— Да, — поспешил заверить его Хагынбай. — Видит Аллах, я отдаю свою дочь за сына Юлая Салауата по ее собственной воле.
К его словам с готовностью присоединились и шахиты-свидетели:
— Верно, Гюльбазир идет замуж по своей охоте!
— Никто ее не принуждал!
Выслушав сторону родителя невесты, мулла обратил свой взор на Юлая:
— Достопочтенный Юлай Азнали углы, берешь ли ты Гюльбазир для сына своего Салауата в качестве законной жены?
— Да, беру, — бодро и уверенно отвечал Юлай.
Его слова подтвердили, в свою очередь, и свидетели-шахиты.
Удостоверившись еще раз, что выкуп-мэхэр за невесту отдан сполна, мулла прочел несколько наставлений молодоженам и участвовавшим в никахе молодым парам.
Дождавшись, когда он кончит, Хагынбай, которому не давала покоя судьба дочери, выходящей замуж в качестве второй жены, осторожно спросил:
— Хэзрэт, а что делать моей дочери, ежели ее муж захочет третью жену взять? Можно ли ему запретить?
— Нельзя, — ответил мулла. По шариату мужчине дозволено иметь четырех жен. Только он обязан выполнять при этом некоторые условия. Ко всем женам он должен относиться одинаково. Положим, у мусульманина две жены. Если он провел один день с одной женой, то на второй должен быть с другой. Покупая какую-нибудь вещь одной жене, он дарит точно такую же или равноценную второй. Так же и с домами. У каждой из его жен может быть свой дом… Как завещал нам Мухаммат-бэйгэмбэр: «О добродетелях ваших будут судить по вашим женам». Пусть Аллахы, субхана ва тагаля, даст мир и благополучие семьям нашим. Да суждено нам будет воспитывать детей наших в благочестии. Амин!
После того как родители Салавата и Гюльбазир обнесли гостей подарками, мулла спросил потихоньку у Хагынбая:
— Если я не ошибаюсь, дочери твоей семнадцать?
— Да нет, пятнадцать исполнилось.
— Значит, придется записывать не никах, а ижап-кабул[49], — сказал он, беря в руки тетрадь с карандашом.
После мэжлеса Салават впервые вступил в дом Гюльбазир на правах зятя-кейяу, сделав родителям жены богатые подношения: тестю — жеребца, теще — шубу из шкурок лисьих и куньих лапок, корову для свадьбы да двадцать рублей деньгами. А самой кэлэш[50] преподнес платье, платок, серебряное колечко, душистое мыло и деньги. Ночь они провели вместе.
Вымывшись поутру в бане, Салават отправился к себе. Продолжение туя было назначено на третий день, который приходился на конец недели.
В урочный час родители Гюльбазир вышли к калитке, чтобы встретить сватьев и прибывших вместе с ними сородичей.
— Айдук — добро пожаловать!
— Уж как мы вас ждали, как ждали!
После чаепития Хагынбай, оставив у себя зятя и его родителей, развел остальных гостей по другим избам, заранее договорившись с хозяевами.
Когда все было готово для застолья, гости вновь потянулись к дому Хагынбая. Поджидая запаздывающих, пришедшие пораньше кунаки с удовольствием общались, неторопливо расспрашивая друг друга о жизни, о скотине-имуществе. Тон задавали, в основном, акхакалы. Те, что были помоложе, сидели, помалкивая. Только с дозволения старших они могли время от времени вставить словцо, да и то лишь в тех случаях, когда приходилось отвечать на их прямые вопросы.
Как только все собрались, хозяин прервал разговоры, обратившись к гостям с предложением вымыть руки.
По знаку Хагынбая служивший у него в работниках молодой парень внес медный таз и кумган, наполненный подогретой водой, и поднес их самому почетному гостю — Юлаю. После этого он перешел к мулле.
Когда устроившиеся на нарах мужчины омыли руки, медный таз с медным кумганом перекочевали на женскую половину.
Тем временем Салават и Гюльбазир тихо сидели возле сувала за занавеской.
Сказав «бисмилла», мулла прочел подходящее к случаю сурэ из Корана, и только после этого гости осмелились притронуться к пище. Протягивая руки к деревянным блюдам, они стали доставать куски конины, вежливо предлагая друг другу казы, и с наслаждением потягивать из чашей наваристую хурпу, приправленную зеленью лука, разжиженным курутом и перцем.
Спустя некоторое время подали олюш[51]. Обслуживающий гостей аяксы[52], согласно обычаю, потчевал их не только кушаньями, но и прибаутками:
Девочкам — крылышки,
Мальчикам — ножки,
Хозяину — голову,
Жене его — грудку.
Кунаку — жирный хвостик.
Тем, кто делил, — трех уток,
Тем, кто терпел, — грудки.
Голова мужчинам будет,
Шейки женщины получат,
И пускай себе грызут.
Окорочка джигитам дам.
Девушкам мослы раздам.
Сыну, зятю — что побольше,
Килен, дочке — чуть поменьше.
Для затравки — черепушка,
Мякоть — каждому и тушка!
Одним словом — угощайтесь!
Не успели отведать олюша, как внесли бишбармак. Видя, каково приходится объевшимся гостям, аяксы, как бы «войдя в их положение», предложил:
— Йэмэгэт, может разомнемся малость?
— Без этого никак нельзя, — ответил за всех мулла.
В планы хозяина это не входило.
— Как же так? Бишбармак ведь остынет.
— Ничего страшного, долго ли согреть. А вот у нас уже сил на еду не осталось.
И Хагынбай вынужден был уступить.
Пока гости отдыхали, мать Гюльбазир стала раздавать припасенные для стороны зятя подарки: мужчинам — рубашки, полотенца, женщинам — отрезы на платья или платки.
— А тебе самой что сватья подарили? — полюбопытствовал кто-то.
Хозяйка с готовностью достала и принялась не без гордости демонстрировать подаренные ей Салаватом вещи. Увидав шубу, обшитый позументом елян, сарыки со стегаными голенищами и разную посуду, женщины заахали.
— Надо же, какое богатство!
— Не поскупился кейяу на подарки, самые отменные привез!
— По подаркам как раз и видно, кто есть кто!..