– М-да? – Подруга озадаченно осмотрела сосуд и, пожав плечами, отставила его в сторону. – Ну и ладно…
А потом… Прямо перед нами появился Льерил. Один!
Вернее, как один… С бессознательной девушкой на руках. Вот только остальных мужчин с ним не было! Святой мегабайт, они что, умудрились вляпаться?!
– Льер, что случилось?! – Я быстро вскочила на ноги.
– Все хорошо! – торопливо выпалил трийе и осторожно опустил свою ношу на расстеленный плед. – Я сейчас перемещусь, заберу остальных и вернусь. А вы подлечите ее, – И с такой нежностью посмотрел на девушку, что мы с Нельсой хором протянули: «О-о-о!» – и многозначительно переглянулись. Но следующие же его слова заставили нас посерьезнеть: – Она пыталась вскрыть вены.
– Почему? – Подруга сразу же подсела к несчастной и приподняла ее наспех перебинтованную руку.
– Потом! – крикнул Льерил и исчез.
– Все расскажешь! – Нельса погрозила пустому месту кулаком, а затем принялась за свои профессиональные обязанности. Сначала размотала запястье девушки, потом осмотрела поврежденное место и покачала головой: – М-да… Резала со знанием дела – не поперек руки, а вдоль. Сейчас попробую срастить все так, чтобы даже шрама не осталось… Надо будет, правда, своей энергии залить… но не убудет!
И, тряхнув головой, подруга принялась шаманить над пораненной конечностью. Несмотря на то что в теории я представляла себе, что она делает, на практике выглядело… странно. Все же понять и оценить работу целителя, не видя потоков силы, очень сложно. Разве что по результату. Кстати, он у Нельсы получился отличным – от наглядных доказательств попытки суицида действительно ничего не осталось, даже шрама.
– Молодец! – совершенно искренне похвалила подругу, любуясь тонким запястьем без малейшего изъяна на коже. – Замечательно получилось!
– Спасибо, – устало улыбнулась она и, размяв пальцы, сцепила их в замок, а затем положила на солнечное сплетение по-прежнему бессознательной девушке. – А теперь приведем ее в себя…
Никаких спецэффектов не было. Просто прошло совсем немного времени, и наша пострадавшая глубоко вздохнула и открыла глаза удивительного орехового цвета. Обвела нас с Нельсой недоуменным взглядом, потом посмотрела в сторону озера и тихонечко спросила:
– Я умерла?
– И не надейся! – оскорбленно фыркнула подруга. – Жива и здорова. И даже цела!
Девушка быстро поднесла к лицу свое запястье и удивленно охнула.
Так, пора и мне вмешаться.
– Моя подруга тебя вылечила, – дружелюбно улыбнулась ей. – И не переживай! Чтобы там с тобой ни случилось, здесь ты точно в безопасности.
– Здесь – это где? – осторожно и едва слышно спросила она.
– Великий лес, – буркнула Нельса.
Видимо, наша целительница все еще обижалась на ту надежду, которая прозвучала в голосе спасенной, когда та спрашивала, умерла ли она.
– Я у эльфов? Правда? – неверяще переспросила девушка, а когда я уверенно кивнула, разрыдалась, причем явно от облегчения: – Слава морским богам!
Нельса моментально оттаяла и покровительственно обняла ее за плечи:
– Ты не переживай, тебя здесь никто не достанет. Пойдем, мы тебя напоим чаем, а ты нам расскажешь, что произошло.
Девушка только кивнула, так как из-за душивших ее слез толком не могла говорить.
Когда мы устроились в спальне Нельсы и Альминта, вернулась мужская часть нашей компании. И была безжалостно выставлена за дверь при первой же попытке прорваться на наш внезапный девичник.
– Вы поймите, чурбаны бесчувственные, – втолковывала я им, прикрывая не особо-то широкой спиной вожделенный для них вход, – девушка в истерике. Причем после вашего феерического появления эта истерика только усилилась! Ей сейчас нужны покой, сочувствие и женская, слышите, исключительно женская компания!
– А мы с Льером можем и женский облик принять, – с то-о-олстым таким намеком произнес Рей.
– Слушайте, вам что, сложно подождать? – устало вздохнула я и обвела мужчин укоризненным взглядом. – Мы все вам подробно расскажем, но только утром!
Недовольные мины на их лицах четко опровергали утверждение, что любопытство – исключительно женский порок. Впрочем, спорить со мной никто не стал. Они просто сдержанно пожелали удачи и куда-то ушли, клятвенно пообещав, что на рассвете вернутся.
Так что я с чистой совестью присоединилась к процессу приведения гостьи в нормальное состояние. Как оказалось, вернулась я очень даже вовремя. Наша спасенная как раз перестала плакать и заговорила. Выяснилось, что ее звали Мирандой, и историю ее жизни сложно было назвать счастливой.
– Я родом с островов, которые недалеко от прибережного Кормана, откуда меня сюда принесли. – Она говорила очень тихо. Даже складывалось ощущение, что наша спасенная вообще не умеет громко разговаривать. – Моя мать была верховной жрицей… И когда мне исполнилось четыре, у нас произошел переворот… – Миранда прикусила губу и опустила глаза. – Я не знаю, что стало с моей мамой, ведь она в последний момент успела передать меня доверенным людям, которые должны были увезти меня с островов… Но я не питаю пустых надежд – вряд ли она осталась жива. – И девушка крепко зажмурилась, видимо пытаясь сдержать слезы, а затем твердо, но опять же очень тихо продолжила свою исповедь: – А нам не повезло. На наш корабль напали пираты… Они-то и продали меня в пансион госпожи Адель, где готовят лучших жен в Кормане.
– И ты не пыталась сбежать? – сочувственно спросила Нельса, подливая ей еще чаю.
– Я думала… много-много раз, – грустно улыбнулась Миранда. – Но так и не сумела придумать, как это осуществить. Да, у меня есть врожденные способности к чарам обольщения – наследие островных жриц, но я совсем не умею ими пользоваться. – Она поморщилась, явно вспоминая что-то не особо приятное. – Однажды я попыталась осознанно воспользоваться даром – зачаровать охранника, чтобы тот выпустил меня ночью из особняка госпожи Адель.
– И что? – Я задумчиво смотрела на ее грустное лицо.
– Вместо того чтобы послушно выполнить все, что я прикажу, он на меня набросился, – вздохнула она и осторожно передала пустую чашку Нельсе. – Спасибо, мне уже хватит. Так вот… Я, конечно, не пострадала – на мой крик прибежали остальные охранники и быстро скрутили очарованного… Но с тех пор я зареклась пользоваться даром. Только в танце не могла его сдерживать, и он выплескивался на окружающих мужчин. – Она виновато пожала плечами и отвернулась. – А потом я подумала… Бежать мне некуда. На острова нельзя, да и сложно. За пределы города тоже не выйти – одинокую девушку сразу засекут и остановят. И мне начало казаться, что у меня и так жизнь сложится неплохо. У бедняка на такую жену, как я, денег не хватит, значит, буду жить в достатке. К тому же местные мужчины своих жен холят, лелеют и балуют… А то, что женщины живут как в золотых клетках, так это еще не худшая участь.
И столько в ее словах было горечи, что даже идиоту стало бы понятно, что аутотренинг не удался. Ни капельки.
– Но ты не смогла, да? – едва слышно спросила Нельса.
– Не смогла, – эхом отозвалась Миранда, продолжая невидящим взглядом смотреть куда-то в сторону. – Когда Адель сообщила мне имя моего жениха, я не ощутила радости. Только опустошение. Казалось бы, чего еще желать? Видный и довольно привлекательный мужчина, еще не старый, один из самых влиятельных людей в городе. Не злой, со спокойным характером. А мне на него смотреть было тошно! – крикнула она, и мы с Нельсой вздрогнули от неожиданности. На длинных ресницах девушки повисли прозрачные слезинки, и она, запинаясь, опять зашептала: – Я… поняла, что просто не смогу. Сойду с ума, возненавижу себя… Вот только сбежать уже не могла. Никак. С момента моей продажи и до перевода в особняк жениха я ни на минуту не оставалась одна. А там… Было несколько часов между обязательным танцем невесты и приходом мужа в спальню.
– И ты попыталась сбежать? – Я до боли сжимала пальцы – мне было до слез ее жаль.
– Как? – Она горько скривила губы. – Женская половина у таких господ, как Эдмил, продумана на случай, если у какой-либо строптивицы взыграет дурь. Так что этот путь для меня был закрыт.
– Зато имелся другой, – сухо и с явным неодобрением проговорила Нельса. – Покончить жизнь самоубийством.
– Да… – выдохнула Миранда и нервным движением поправила полы своего короткого халата. – Но я действительно не видела другого выхода…
– Знаешь, – вздохнула моя русоволосая подруга, – как человек и девушка я тебя прекрасно понимаю. Но как целитель… Мне хочется настучать тебе по голове и прочитать лекцию о ценности жизни.
Спасенная виновато вздохнула и зябко повела плечами. Спорить с Нельсой она явно не собиралась.
Постепенно разговор перешел с серьезных тем на всякие мелочи и курьезы. А когда первые лучи солнца начали понемногу проникать в комнату, мы попросту вырубились. Из разряда «только что сидели и хихикали, а в следующий момент меня уже кто-то трясет и орет, что мы все на свете проспали».
– Нельса, не вопи ты так, – хрипло простонала я, с неудовольствием отмечая, что у меня затекло все, что могло. И что не могло – тоже. У-у-у, я же сидя в кресле отрубилась! Умница какая!
– Мири пропала! – рыкнула мне на ухо неугомонная и ни разу не сонная подруга. – Я проснулась – ее нет!
Со скрипом заработали мозги и выдали информацию, что Мири – это наша спасенная, которую вчера приволок Льер. Ага. Понятно. То есть сама уйти она вряд ли додумалась бы – эльфийский лес, она, кроме нас, никого не знает, и все такое. Значит, надо искать мужчин и поднимать их на уши.
Кряхтя, как девяностолетняя старушка, я сползла с кресла и провыла:
– Черт, я не в том возрасте, чтобы спать в таких местах и в таких позах!
– Тоже мне, бабулька нашлась, – непочтительно фыркнула Нельса и, решительно ухватив меня за руку, поволокла прочь. – Пошли, пошли, болезная. Сейчас найдем Ала и компанию, а потом…
Мы как раз вывалились из комнаты, и ей пришлось поспешно заткнуться. Потому что картина, открывшаяся нашим глазам, вдохновляла. Например, на то, чтобы настучать не в меру любопытным членам нашей небольшой компании по мордасам. Эти… эти… Святой мегабайт, я даже не знаю, как адекватно их обозвать! Короче! Видимо, пока мы с Нельсой спали, наши мужчины выманили Миранду из комнаты, и теперь несчастная девушка с круглыми перепуганными глазами забилась в угол дивана и настороженно наблюдала за дружной четверкой. Особенно косилась на Льерила, который сидел к ней совсем близко и разливался таким соловьем, что вызвал во мне труднопреодолимое желание двинуть ему в челюсть.