Ни Тиберий, ни Ирод не принимали участия в похищении сабинянок. Пресытившись зрелищем, Тиберий приказал танцовщицам удалиться.
Глава 19
Полуденный зной, окатывающий полуостров тяжелой и жаркой волной, к вечеру пошел на убыль. Дующий с моря ветер приносил в атриум свежесть и прохладу. Однако в жаркой и душной триклинии, где уже много часов подряд продолжался пир, было все так же невыносимо. Густой туман от винных и потных испарений человеческих тел стоял плотной завесой. Обильный пот градом катился с лиц объевшихся чиновников. Однако они упрямо продолжали насыщаться. Еду они брали руками. Чем больше возьмешь, тем больше уважения от лежащего рядом соседа. Прошло время, и гостей, разморенных от обильной еды и вина, уже не спасали раскрытые настежь двери.
После седьмой перемены блюд, когда на столах и полу выросли горы обглоданных костей и объедков, хозяин сделал рабам знак убирать в зале. Появление рабов послужило для гостей сигналом к окончанию пира.
Люди постепенно вставали и прощались с хозяином. Ирод отпустил Закарию, приказав дожидаться в гостинице.
Спустя час за столом остались только Тиберий и Ирод. Пока рабы убирали со столов, Тиберий неподвижно лежал на ложе, закрыв глаза. Невозможно было понять, спит он или задумался. Ирод не стал тревожить его и, пересев к дверям, любовался находившимися в саду белоснежными скульптурами и струящимся фонтаном. Он с наслаждением пил из кубка охлажденный медовый напиток с лимонным и гранатовым соком. Наконец император очнулся от сытой дремоты и взглянул на сидевшего в отдалении гостя.
– А… Ты еще здесь, тетрарх из Галилеи? И готов присоединиться ко мне, спуститься туда, где царит красота? – позвал Тиберий Ирода.
– Готов, – живо отозвался тот и пружинисто поднялся, разминая затекшие ноги. Тиберий позвал раба с обезображенным лицом и, завернувшись с его помощью в светло-серую тогу, пошел вперед.
Выйдя из дома и миновав сад, где на все лады щебетали и распевали птицы, мужчины подошли к западной стороне склона, откуда к морю спускалась, извиваясь, широкая тропинка. Они спускались вдоль стены, состоящей из растущих и переплетенных между собой миртовых деревьев. Через крепкие ветви, подобно льющемуся из сосуда янтарному вину, слегка просачивался солнечный свет. От этого в густой зеленой тиши было не так жарко, как снаружи.
Подойдя к голубому заливу, мужчины сели в лодку. Ветра не было, и лодка плавно скользила по зеркальной поверхности, подчиняясь уверенным взмахам весел. Вскоре она приблизилась к пещере и медленно вплыла внутрь. Ирод замер от восхищения.
В темно-синей таинственной глубине все казалось загадочным. Солнечный свет, проникающий в грот через входное отверстие, отражался от воды и играл на нависающих, отполированных временем стенах неповторимым, почти волшебным образом. У входа в пещеру Ирод заметил на выступающих из темноты пещерных нишах каменных дочерей бога Нерея. Созданные руками искусного мастера, скульптуры нереид, или нимф Средиземного моря, казались живыми, устремляя к плывущей лодке с людьми руки, увитые каменными цветами. Бог Нерей, добрый и справедливый старец, в отличие от грозного Посейдона, олицетворял спокойствие морской стихии и по преданию обитал именно в подобных гротах.
По мере продвижения в глубь грота темные стены и синяя вода вдруг осветились серебристым светом.
Над застывшей водной гладью возвышалась освещаемая факелами широкая прямоугольная плита, на которой стояли три величественные скульптуры: бога Нерея, грозного Посейдона и Венеры. Они олицетворяли собой справедливость и спокойствие, гнев и милосердие, бурю человеческих страстей и любовь…
Как только лодка показалась в светлом проеме, три рабыни-финикиянки в коротких прозрачных туниках приблизились к краю плиты, оживленно переговариваясь. Когда стало возможно различить их лица, Ирод увидел, что они хороши собой и юны. Темные волосы девушек были уложены в косы, на головах красовались венки из белых роз. Возле статуи Венеры Ирод заметил клетку с голубями и две большие корзины. В одной лежали раскидистые ветви священных миртовых деревьев, а в другой – красные яблоки и гранаты.
Когда лодка причалила, Тиберий первым взобрался на платформу и помог Ироду подняться, после чего подошел к статуе Посейдона, преклонил колено, опустил седую голову и замер. Какое-то время все почтительно дожидались, когда принцепс поднимется. Наконец он встал и перешел к скульптуре Венеры. Обернувшись, подозвал Ирода:
– Ты тоже можешь подойти, наместник Галилеи.
Факел освещал бело-розовую мраморную скульптуру неравномерно. И благодаря такой причудливой игре света и тени она казалась живой. Одна рука богини была изящно приподнята вверх, словно она только что поправила корону заплетенных кос, другая же свободно и вольно опущена вниз. Каждая линия скульптуры, каждая черта лица воплощала вечную и непостижимую тайну жизни, ее плодородие.
Богине поклонялись многие народы: гордые эллины, этруски, критяне и римляне. Сам Цезарь посвятил Венере-победительнице храм, считая ее прародительницей рода Юлиев. Она была одновременно и богиней любви, и благодетельницей супружеской жизни, и богиней плодородия и цветущих садов, вобравшей в себя все женские начала – земное и божественное.
Финикиянки недавно омыли скульптуру водой, и на мраморных плечах блестели капли воды.
– Удивительная скульптура. Одна из самых прекрасных… и самых моих любимых, – проникновенно произнес Тиберий. В его голосе появились несвойственные ему теплые нотки. – Она создана греческим скульптором.
Ирод с удивлением посмотрел на Тиберия.
– Да, да. Это произведение незнакомого грека, не римлянина. Искусство не знает границ. И у меня нет предрассудков на этот счет. Греческие художники более других народов обладали пониманием прекрасного, даже более, чем мы, римляне. Наши скульптуры и фрески более грубые, простые. Они не такие благородные, как у греков. Но это не значит, что у наших мастеров нет понимания, как нужно в произведениях искусства изображать великое. Хотя эта богиня и мраморная, но она живет, потому что мастер, который ее высек, имел волю и талант, чтобы заставить ее жить. В ней есть правда жизни. И она кажется мне воплощением идеала, совершенной женщины, которую мы, мужчины, порой ищем всю свою жизнь… но, увы, не находим. В ней соединились красота, доброта, мудрость, любовь и сострадание. Впрочем, однажды я уже нашел такую женщину. Нашел… и, к сожалению, потерял. На нее похожа моя первая жена, бедная моя Випсания.
Тиберий грустно вздохнул и замолчал, думая о своем. Потом продолжил:
– Я мало знаю о богах иудеев. Расскажи мне о них. Хочу понять, почему иудеи пытаются поднять восстание против римлян. Что побуждает их к этому?
– Самый почитаемый иудейским народом и грозный бог – Яхве. Верховный бог Элоах – глава совета богов. Иудейский народ считает его творцом неба и земли. Баал – бог земледелия. Ашера – небесная царица, великая владычица и праматерь всех богов – для иудеев имеет огромное значение. Хотя мне кажется, что богиня Астарта, олицетворяющая, как и Венера, любовь и плодородие, больше похожа на нее, – ответил Ирод.
– Я видел изображения Ашеры и Астарты на фресках и в книгах. Их лики показались мне грозными и безжалостными. Почему? – расспрашивал Тиберий.
Ирод не уловил во взгляде трибуна желания принизить значение ханаанейских богов – только интерес исследователя, и охотно пояснил:
– Иудейский народ прошел через много испытаний, кочуя по бескрайним сирийским пустыням. Чтобы сохранить свою целостность, иудеи вынуждены подчинять жизнь строгим правилам. Кто, как не боги, помогают людям выжить в суровых условиях пустынь? У Яхве грозный нрав. Ашера – его супруга. Думаю, что она переняла свой грозный облик от Яхве. Первосвященники считают, что несчастья обрушиваются на их народ из-за измены великому Яхве.
– Вот почему иудеи отказываются приносить жертвы на обрядах в мою честь! – воскликнул Тиберий. – Этот кочевой народ до сих пор не признал мою божественную власть. Ирод, я поставил тебя следить за исполнением римских законов во вверенной тебе провинции. И я обвиняю тебя в том, что ты нарушил данную мне присягу!
– Будь справедлив, трибун! Клянусь тебе, я всегда был и буду предан тебе и Риму! Рим – великая империя. И по праву царствует над миром. В Галилее объявился предатель. Когда вернусь, я найду и жестоко накажу смутьяна, – воскликнул тетрарх и замолчал. Его самолюбие было задето. Однако он не стал больше оправдываться, понимая, что любое слово может быть истолковано неправильно и навредить. Если цезарь решит казнить его, он не станет слушать никаких оправданий.
– Хорошо, – ответил Тиберий.
Он оглянулся на девушек и сделал им знак начинать.
Финикиянки вынули из корзин миртовые ветки и подошли к Венере. Они медленно и плавно танцевали вокруг скульптуры. Потом ускорили движения. Все быстрее заскользили по каменному полу босые ноги танцовщиц. Одна из них приглянулась Ироду больше остальных, и теперь он наблюдал только за ней.
Казалось, время остановило течение… Поддавшись захватившему их круговороту сильных эмоций, люди не замечали ничего вокруг. И только прекрасная каменная Венера понимающе улыбалась, глядя на живых и грешных людей со своего каменного пьедестала…
Глава 20
– Послушай, Аркадия, – говорила Саломея молоденькой рабыне, которая старательно причесывала ее волосы, – хорошо ли ты закрепила ожерелье? В прошлый раз оно соскочило прямо во время пира, и стражникам пришлось обыскать всех рабов. Один из них спрятал его в карман, очевидно, считая, что теперь оно принадлежит ему.
Она сидела перед овальным зеркалом в тяжелой золотой раме. На Саломее был надет голубой с золотыми узорами кетонет[10], стянутый по талии красиво вышитым поясом с золотыми застежками.
Было раннее утро. Лучи солнца только-только прогнали за горизонт рваные серые облака. В воздухе пока еще ощущалась легкая свежесть в преддверии полуденной жары.