Возможно, он сбросил Доминго с одного из штабелей? Но нет, в новостях говорилось, что, по данным полиции, Доминго был убит в другом месте, а сюда доставили уже его труп.
— Ничего не понимаю, — пробормотал он. — Вовсех местах, где я бывал до этого, ко мне возвращались какие-то фрагменты памяти, но здесь ничего, абсолютно ничего. Сплошная пустота.
— Значит, вы вспомнили и квартиру Доминго? — спросил Винсент.
— Достаточно, чтобы убедиться, что я туда частенько захаживал.
— И все же ничего там не нашли?
— Наоборот. — Кэл рассказал о записках и голограмме. — И, кстати, не стирай то, что сейчас услышал, — напомнил он напоследок, и, выйдя на середину склада, спросил:
— А что в этих ящиках?
— Судя по биркам, комплектующие. Гайки, болты, шайбы и прочие железки.
— Наркотиков нет?
— По крайней мере здесь об этом не написано.
— Возьму на себя смелость предположить, что они есть. С другой стороны, полиция наверняка тут все обшарила. — С тяжелым вздохом Кэл уселся прямо на пол. — Знаешь, пожалуй, я могу с уверенностью сказать, что ни разу здесь не бывал. Лучше вернемся к этим запискам. «Галентайн» — это скорее всего бар, но что, по-твоему, значат эти цифры? И «С и Г»?
— Ну, цифры могут быть чем угодно — датами, временем, номерами счетов, паролями, шифрами, координатами, углами, размерами шляп… А что касается «С и Г», то это скорее всего инициалы. Если хотите, я возьму справочник и предложу вашему вниманию все пары типа «Санд и Грэйвел» или, допустим, «Сюзен» и «Гарри».
— Наверняка толку от этого будет мало, но дома я все же попрошу тебя подготовить такой список и как можно более полный.
— Сверхурочные получу?
— Посмотрим.
— Хронологически я ведь еще совсем ребенок. Как по-твоему, есть на Дедале законы об эксплуатации детского труда?
— И не спрашивай, — ответил Кэл. — Думаю, сейчас мне самое время выпить.
Добравшись до «Галентайна», он остановился у входа:
— Винсент, ну-ка выведи на экран фотографию Доминго.
— Слово — закон.
Небольшой ансамбль из четырех человек наяривал вовсю. Посетители пытались перекричать их, но шансы на победу у них были невелики: музыканты были вооружены мощными усилителями и внушительного вида колонками. Стойка находилась в дальнем конце, и длинный зал казался огромной трубой, засасывающей в себя клиентов. Между стойкой и входом в беспорядке были разбросаны колченогие столы и стулья; бар был набит битком.
Протолкавшись к стойке, Кэл нажал кнопку вызова: пить ему не хотелось, но заказать хоть что-нибудь было необходимо. Пока бармен смешивал коктейль, Кэл сунул ему под нос Винсента и спросил:
— Вы когда-нибудь видели здесь этого парня?
Невысокий, коренастый бармен, с физиономией типичного вышибалы, мельком взглянул на экран и ответил:
— Нет.
Он протянул Кэлу бокал и собрался уже уходить, но Кэл остановил его.
— Подождите. А меня?
— Да. — Бармен смерил Кэла продолжительным взглядом и отправился по своим делам.
Поняв, что с ним каши не сваришь, Кэл поискал свободный столик, подальше от света и музыки, и уселся за ним, подперев щеку рукой.
— Не знаю как ты, — сказал он Винсенту, — но эта музыка явно не для меня.
— Жаль, что слов не разобрать, — проворчал Винсент; голос его едва не потонул в грохоте.
— Так было задумано. Будь они в состоянии написать хоть что-то стоящее, то наверняка играли бы потише.
Не спеша потягивая выпивку, Кэл наблюдал за входящими и выходящими посетителями.
— И долго мы еще здесь будем торчать? — не выдержал наконец Винсент.
— Это слишком серьезный вопрос, чтобы ответить на него после всего лишь одного стакана.
— А ты еще меня ругал…
— Мне нужно узнать как можно больше. Нельзя упускать ни малейшей зацепки. Может, со стороны это выглядит как пустая трата времени, но я.
— Что ты? — встревожено спросил Винсент, потому что Кэл запнулся на полуслове.
— Я с удивлением вижу, что сюда пожаловал Расс Толбор.
Командир «Виттории» пробирался сквозь толпу; если он и увидел Кэла, то, во всяком случае, виду не подал. Он вообще ни с кем не заговаривал и целеустремленно двигался туда, где, судя по всему, располагались отдельные кабинки.
— И что тебя удивляет?
— Да нет, в принципе ничего особенного; он имеет такое же право пропустить пару рюмок, как и любой другой. Но я уже говорил, что не люблю совпадений. Точнее, не верю в то, что случайные совпадения действительно случайные.
— Хочешь, подсчитаю?
— Заткнись и слушай. Этот бар упоминался в послании, которое получил Доминго. Теперь оказывается, что сюда наведывается Толбор. И то и другое наверняка связано друг с другом. — Кэл помолчал. — Хочу посмотреть, с кем он. Твоя камера готова?
— Не просто готова — охотно готова.
Кэл встал из-за стола и не спеша направился в уборную. За дверью, в которой исчез Толбор, обнаружился еще один зал, где было гораздо меньше народу. Несколько дверей вели, по всей вероятности, в отдельные кабинки.
Вернувшись за свой стол, Кэл первым делом просмотрел сделанные Винсентом снимки посетителей, но Толбора среди них не оказалось.
— Значит, он в одной из кабинок, — резюмировал он. — Ну что же, подождем пока он выйдет.
Кэл погрузился в ожидание, и мысли его постепенно переключились на жену и дочь. И чем дольше он ждал, тем больше ему хотелось плюнуть на все, вернуться домой и поговорить с Никки. Если только она еще там.
Видимо, Кэл впал в легкую прострацию, потому-что не сразу сообразил, что кто-то обращается к нему с вопросом.
— Я спрашиваю, вы ждете кого-нибудь?
Он поднял глаза, перед ним стояла светловолосая женщина в бирюзовом вечернем платье с таким глубоким вырезом, что Кэлу даже не требовалось вставать, чтобы увидеть ее прелести. Опираясь на спинку свободного стула, она выжидающе смотрела на него.
— Прошу прощения, но я и в самом деле жду, — сказал Кэл.
Женщина слегка улыбнулась, передернула плечиками и с разочарованным видом удалилась, а Кэл вновь погрузился в размышления о том, что сказать Никки при встрече.
Наконец появился Толбор в сопровождении двух незнакомых мужчин — оба лет около пятидесяти пяти, оба гладко выбритые, оба высокого роста. Тот, что шел впереди, неотрывно следил за дверью, другой пытался продолжать беседу с Толбором, но усилители сводили на нет все его попытки. Все трое прошли через зал и скрылись за дверью.
— Успел что-нибудь снять, Винсент?
— Да.
— Выбери по парочке наиболее удачных портретов, а все остальные сотри. — Кэл встал из-за стола и опять заглянул во второй зал; кабинка под номером один была открыта. Он вышел и, подойдя к бару, заказал себе еще порцию.
— Толбор здесь часто бывает? — спросил он между делом у бармена.
— Ага.
Кэл отставил недопитый бокал и вышел на улицу, размышляя об источниках стойкого мифа о всегда разговорчивых барменах. Он с наслаждением вдохнул свежий вечерний воздух и огляделся.
Толбор и его компания уже скрылись из виду; ну и черт с ними. Поразмыслив немного, он отправился домой в надежде увидеть там Никки.
Окна были погашены; разочарование тут же сменилось острым чувством одиночества. Тщетно пытаясь заставить себя думать о чем-нибудь другом, Кэл поплелся на кухню: неожиданно он почувствовал, что умирает с голоду.
Проходя мимо раскрытой двери, ведущей в спальню, Кэл краем глаза заметил неподвижное тело, лежащее на кровати, прямо поверх покрывала.
Он остановился и вгляделся: Никки. Мысль о том, что она мертва, молнией пронеслась в голове. Кэл застыл в дверях, не в силах сдвинуться с места — этого не может быть, это просто невозможно… Решительно подавив в себе зарождающийся панический страх, он бросился к кровати и схватил ее за руку, пытаясь нащупать пульс.
— Никки… — сами собой прошептали губы.
Она слабо пошевелилась и сонно произнесла.
— Что такое?
Кэл отдернул руку. Ладони его вспотели.
— Я… знаешь, это, конечно, глупо, но я… я вдруг испугался, что ты умерла.
Никки медленно приподнялась и щелкнула выключателем.
— Может, это не так уж и глупо, — сказала она. — Скорее странно. Ты по-прежнему считаешь, что посту пил правильно, сбежав из клиники?
— А что еще мне оставалось? — Кэл присел на краешек кровати и взял ее руки в свои.
— А тебе не кажется, что ты стал слишком впечатлительным? — Никки подтянула ноги к груди и обхватила руками колени. В полутьме Кэл не видел выражения ее глаз.
Он помолчал, припоминая все, что случилось с того момента, как он пришел в себя на склоне холма. Нет, кому-то же все-таки нужно доверять, подумал он и, собравшись с духом, начал:
— Никки… — он на мгновение запнулся, — я понимаю, что причинил тебе сильную боль; никаких оправданий у меня нет, но все же я очень нуждаюсь в тебе, особенно теперь. Происходит что-то ужасное, и хотя я не понимаю, что именно, это отнюдь не бред моего больного рассудка. Я бы очень хотел заключить с тобой… ну скажем, перемирие, всего на несколько дней. Я не собираюсь отговаривать тебя от твоего решения — в конце концов это твое право, — но, боюсь, в ближайшие дни мне понадобится твоя помощь, и…
Может быть, ты хотя бы просто выслушаешь меня?
Какое-то время Никки молчала; по лицу ее ничего нельзя было прочесть.
— Не знаю, — сказала она наконец. — Я ничего не понимаю.
— Быть может, я уже опоздал — не знаю. Я почти ничего не помню, но чувствую, как что-то заставляет меня спешить, заставляет сделать ЧТО-ТО — а что именно, неизвестно. Сегодня я тайком проник в чужую квартиру, но так и не приблизился заметно к решению проблемы… даже к ее пониманию. А если учесть, что утром я чуть не погиб, то…
— Постой-ка! — перебила Никки. — Что значит «погиб»? Это весьма специфичное выражение, и оно подразумевает вполне определенные выводы. Надеюсь, ты использовал его в переносном смысле?
— В самом что ни на есть буквальном. — Кэл поднялся и прошелся по комнате, пытаясь справиться с волнением. — Доктор Бартум утверждает, что вещество, которое называется «Лендомен», может вызвать приступ, подобный тому, что случился со мной. Симптомы очень похожи, и самое главное — оно пахнет именно так, как я описал. Бартум не произвел на меня впечатления человека, бросающего слова на ветер. А ты как считаешь?