Прежде чем господин Жерар принял такое решение, прошло минут пятнадцать.
Все это время он надеялся на то, что кто-нибудь выйдет на улицу и тогда он сможет попросить его передать Барнабе, что его пассажир очень хочет с ним поговорить.
Но никто так и не вышел.
Поэтому господину Жерару пришлось самому войти в трактир.
Говоря войти, мы выражаемся не совсем точно: господин Жерар в трактир не вошел; приоткрыв дверь, господин Жерар позвал дрожащим голосом:
– Мсье Барнабе!
Господин Барнабе был поглощен картами. И господину Жерару пришлось трижды повторить свой призыв, каждый раз все более громким голосом.
Наконец мэтр Барнабе оторвал нос от своих карт.
– Ах-ах! – сказал он. – Это вы, хозяин?
– Да, я, – сказал господин Жерар.
– Мы уже уезжаем?..
– Пока нет.
– Вот хорошо-то! Бедные животные еще не достаточно отдохнули!
– Нет, я пришел не для этого.
– А в чем тогда дело?
– Мне надо сказать вам пару слов.
– Имеете полное право. Я сейчас.
И он встал и направился к двери, толкая по пути столько игроков, сколько можно было задеть.
Все пьяницы, кого он задел по пути, быстро повернулись к входной двери.
Господин Жерар резко отступил в темный коридор.
– Ох-ох! – произнес один из завсегдатаев трактира. – Ваш хозяин, что же, считает зазорным войти в это приличное заведение?
– Это, наверное, какой-то молодой влюбленный! – со смехом ответил другой.
– Тогда бы он просунул в дверь не голову, а колено, – сказал третий.
– Дурень! – возразил первый. – Ведь он же разговаривал.
– И что с того?
– Колено говорить не может.
– Вот и я, хозяин, – сказал Барнабе. – Чем могу вам служить?
Господин Жерар объяснил ему, что в его планах произошли изменения и поэтому он просил ждать его на большаке, а не у парадных ворот замка.
Речь господина Жерара неоднократно прерывалась междометиями типа «хм-хм!».
Господин Жерар понял, что изменения в первоначальном плане чем-то не понравились мэтру Барнабе.
Когда он закончил говорить, Барнабе спросил его:
– А если так случится, что мы не найдем друг друга на большаке?
– Что значит «не найдем друг друга на большаке»?
– Если, к примеру, вы пройдете мимо и не заметите меня?
– Ну, этого бояться не надо: у меня отличное зрение.
– Понимаете ли, есть люди, у которых зрение сразу ослабевает, когда они вспоминают о том, что в два часа дня они наняли карету и что должны кучеру пятьдесят франков. Я знавал таких молодцов – я не вас имею в виду, боже упаси! Вы похожи на самого честного человека из тех, кого носит земля! – так вот я и говорю, я знавал таких молодцов, которые, проездив со мной целый день, заставляли меня часов в пять-шесть вечера останавливаться у проезда Дофины или у проезда Веро-Дода и говорили: «Ждите меня здесь, извозчик, я сейчас вернусь».
– И что? – спросил господин Жерар.
– А то… они не возвращались.
– О! – сказал господин Жерар. – Я на такое не способен, дружок…
– Я вам верю, верю. Но, понимаете ли, все же…
– Друг мой, – сказал господин Жерар, – а что вы на это скажете?
И, достав из кармана два луидора, он протянул их мэтру Барнабе.
Мэтр Барнабе при свете, который лился из приоткрытой двери, сумел убедиться в том, что золотые были не фальшивыми.
– Я буду ждать вас в ста метрах за Кур-де-Франс в одиннадцать часов, как условлено. Уж коль вы заплатили вперед, какие могут быть возражения?
– Я хочу вас спросить об одной вещи.
– О чем же?
– А если… Если…
Господин Жерар не решался закончить мысль.
– Что если?
– Если я не смогу вас найти?
– Где?
– На большаке.
– Почему же это вы не сможете меня найти?
– Потому что я уплатила вам вперед…
– Ах, ты! Вы, значит, не доверяете Барнабе?
– Но ведь и вы не очень-то мне доверяете!
– У вас нет регистрационного номера, а у меня есть… Да еще какой! Номер, который приносит счастье тому, кто смотрит, как карета проезжает мимо. Номер 1.
– Было бы лучше, – сказал господин Жерар, – чтобы он приносил счастье тем, кто сидит в ней.
– И им он тоже приносит счастье. Номер первый приносит счастье всем!
– Тем лучше, тем лучше, – сказал господин Жерар, стараясь унять восторг кучера по поводу первого номера его фиакра.
– И поскольку вы хотите, чтобы я ждал вас начиная в одиннадцати часов на большаке, я буду вас там ждать.
– Хорошо, – сказал господин Жерар тихо.
– В сотне шагов за Кур-де-Франс. Так?
– Да-да, – сказал господин Жерар, – именно так, друг мой. Но ни к чему об этом кричать.
– Все правильно, молчу! Ведь у вас есть свои причины скрываться…
– Да нет у меня никаких на это причин! – сказал господин Жерар. – Зачем бы мне, по-вашему, было скрываться?
– О! Меня это не касается. Вы мне заплатили, я никого не видел и ничего не слышал. В одиннадцать часов я буду ждать вас в условном месте.
– Я постараюсь сделать так, чтобы вы меня ждали там недолго.
– О! Я могу и подождать. И жаловаться не стану. Вы платите мне за все. Если хотите, я отвезу вас в долину Йосафата, и вы, возможно, будете единственным, кто явится на последний суд на фиакре.
И, довольный своей остротой, мэтр Барнабе захохотал и вернулся в трактир. А господин Жерар, вытерев со лба пот, снова отправился в замок.
Глава LXXXIПредмет, который трудно спрятать
Господин Жерар пошел через незапертые ворота и нашел приставленный к стене заступ.
Заперев ворота на замок, он положил ключ в карман.
Вдруг он вздрогнул и остановился, уставившись на окна замка.
В одном из окон горел свет.
Его охватил такой страх, что он задрожал всем телом.
И тут внезапно вспомнил о зажженных им же самим и оставленных в комнате двух свечах.
Тогда он понял, какую совершил неосторожность.
Свет, который он увидел, могли увидеть и другие. А поскольку всем было известно, что замок необитаем, это могло вызвать всякие подозрения.
Поэтому господин Жерар скорым шагом направился к замку, по-прежнему отводя глаза от пруда. Быстро поднявшись по ступенькам крыльца, он взбежал по лестнице наверх.
Задув одну свечу, он собрался уже было задуть и другую, но тут сообразил, что ему придется в таком случае пройти по коридору и спуститься по лестнице в полной темноте.
До этого такая мысль ему и в голову не приходила, поскольку он был охвачен страхом, что кто-нибудь увидит в замке свет.
Страх опасности материальной прошел, но к нему вернулся страх перед опасностью нематериальной.
Чего было бояться господину Жерару в коридорах и на лестницах пустынного дома?
Того, чего боятся такие, столь мало похожие друг на друга люди, как дети и убийцы: призраков.
В темноте господин Жерар дрожал от того, что услышит, как кто-то идет позади него. Хотя он и не знал, кто это может быть.
Он боялся почувствовать, что кто-то потянет его за редингот, а он не будет знать, кто это.
Ему казалось, что за поворотом коридора его вдруг встретит какое-то привидение. Призрак ребенка или женщины.
Разве не произошли в этом проклятом доме два, а может, и три убийства?
Вот почему господин Жерар не стал гасить вторую свечу.
Он мог выйти из дома через две двери: через парадную дверь или через дверь винного погреба.
Спустившись в вестибюль, он заколебался.
Перед парадной дверью находился пруд. Этот ужасный пруд!
Прежде чем достичь двери винного погребка, надо было пройти под сводами коридора, где была задушена Урсула.
Господин Жерар вспомнил о пятнах крови на каменных плитах пола.
И все же он предпочел выйти через двери винного погреба: в этих пятнах крови не было никакой опасности.
Держа свечу в одной руке, а заступ в другой, он спустился по лестнице, прошел через кухню, секунду поколебался перед тем, как толкнуть дверь винного погреба, потряс головой, чтобы стряхнуть капельки пота с лица: поскольку обе руки были заняты, он не мог этот пот вытереть.
Наконец он толкнул ногой дверь винного погреба. Вырвавшийся из щелей сквозняк мигом задул свечу.
Он остался стоять в полной темноте, словно пленник тьмы.
Когда погасло пламя свечи, у него из груди вырвался крик. Но вскоре он вздрогнул и смолк, потому что испугался, как бы звук его голоса не поднял из могилы мертвых.
Ему надо было или продолжать идти через винный погреб, или возвращаться назад в вестибюль.
Но как он мог повернуть назад: а если призрак Урсулы идет за ним следом?!.
Он предпочел пойти вперед.
Невозможно описать, что произошло в этой душе, дрожавшей еще сильнее, чем листья осины, за те пять секунд, которые понадобились убийце на то, чтобы пройти под этими мрачными сводами.
Наконец он подошел к дровяному сараю.
И там решил, что почти спасен.
Но дверь, выходящая в парк, оказалась закрытой, а ключа в замке не было. Задвижка заржавела и не поворачивалась. Первая попытка открыть дверь была безрезультатной.
Несчастному старику едва было не отказали силы.
Он подумал, что если он еще раз пройдет через винный погреб, то просто умрет от страха.
Он собрал все свои силы.
Замок поддался, и дверь распахнулась.
Ворвавшийся с улицы свежий воздух налетел на его вспотевшее лицо и остудил его.
Это дуновение показалось ему бесконечно приятным после затхлой атмосферы подземелья.
И он всей грудью вдохнул чистый ночной воздух!
Он почувствовал себя увереннее.
И уже открыл было рот, чтобы поблагодарить Господа, но не осмелился этого сделать.
Ведь если был Бог, то почему он, Жерар, разгуливал на свободе, а господин Сарранти сидел в тюрьме?
Вполне вероятно, что в этот самый момент господин Сарранти спал тем спокойным сном, который дает праведнику силы взойти на эшафот, а вот он бодрствует, душу его терзают угрызения совести и страх, колени подгибаются, руки дрожат, по лицу струится пот.