Этот разговор с самим собой и это одиночное застолье, если можно так выразиться для того, чтобы описать действия человека, пьющего в одиночку, позволили капитану скоротать время до шести часов утра.
Покончив с вином, капитан потерял всякое терпение и снова принялся измерять шагами комнату.
Затем посмотрел на часы.
Они показывали половину седьмого.
В этот самый момент часы на башне Валь-де-Грас пробили шесть раз.
Капитан покачал головой.
– Сейчас половина седьмого, – сказал он, – часы Валь-де-Грас отстают.
А затем философски добавил:
– Впрочем, что можно ожидать от госпитальных часов?
Он подождал еще несколько минут.
– Ну, все, – произнес он, – крестник сказал мне, что намеревается встать рано. Следовательно, я должен войти в его комнату во исполнение его плана. Мне, несомненно, придется оторвать его от золотых снов, но тем хуже!
Сказав это, он поднялся, насвистывая какую-то мелодию, по лестнице, отделявшей антресоль от второго этажа.
В двери мастерской и в двери спальни торчали ключи.
– Ох-ох! – произнес капитан при виде такой беспечности. – Молодость! Неосторожная молодость!
Затем осторожно открыл вначале дверь мастерской. Просунув голову в приоткрытую дверь, он взглянул внутрь помещения.
Мастерская была пуста.
Капитан громко засопел и так же осторожно закрыл дверь.
Но, несмотря на его крайнюю осторожность, петли двери скрипнули.
– Петли этой двери необходимо будет смазать, – прошептал капитан.
Затем он приблизился к двери спальни Петрюса и так же осторожно открыл ее.
Эта дверь при открывании и закрывании не произвела ни малейшего звука. А поскольку на полу спальни лежал великолепный ворсистый ковер из Смирны, приглушавший шаги, старый морской волк вошел в спальню и приблизился к постели Петрюса так, что тот и не проснулся.
Петрюс лежал на кровати, свесив с нее руки и ноги. Можно было подумать, что в своем неспокойном сне он прилагал усилия к тому, чтобы встать.
В этом положении Петрюс бесспорно походил на ребенка из басни, который спал рядом с колодцем.
Капитан, который временами становился ученым до педантизма, воспользовался случаем и потряс руку крестника точно так же, как Фортуна потрясла за руку того ребенка:
Малыш, – она ему сказала, – я жизнь тебе спасла, любя.
В другой раз будь умней, мой милый, об этом я прошу тебя!
Ведь если бы ты туда упал, меня бы в этом всякий обвинял…
Он, возможно, и дальше продолжил бы цитировать басню, но тут Петрюс, проснувшись внезапно, испуганно открыл глаза и, увидев стоящего перед ним капитана, протянул руку к коллекции оружия, висевшей у него над изголовьем в качестве украшения и для обороны, и схватил ятаган. Он спросонья, несомненно, ударил бы им моряка, не спрашивая объяснений, если бы тот не перехватил его руку.
– Спокойно, мальчик, спокойно, как говорил господин Корнель. Чума тебя побери! Экий ты задиристый после кошмара. Ведь ты видел во сне кошмар, не так ли?
– А! Крестный! – воскликнул Петрюс. – Как я рад, что вы меня разбудили!
– Правда?
– Да. Вы правы, я видел кошмар, ужасный сон!
– И что же тебе приснилось, малыш?
– А! Всякая глупость!
– Ладно! Могу побиться об заклад, что тебе приснилось, что я вернулся в Америку!
– Нет. Если бы мне приснилось такое, я был бы, напротив, очень доволен.
– Как это понимать: очень доволен? Знаешь, приятель, ты не очень-то вежлив, если говоришь мне такое!
– Ах! Если бы вы только знали, что мне приснилось! – продолжал Петрюс, вытирая мокрый от холодного пота лоб.
– Так расскажи мне, пока будешь одеваться, – сказал капитан с добродушной миной на лице, которая была как раз кстати. – Это меня развлечет.
– О, нет! Это очень глупый сон!
– И ты полагаешь, парень, что мы, старые морские волки, недостойны того, чтобы все это выслушать?
– Ай! – тихо произнес Петрюс. – Опять это чертово «старые морские волки».
И громко спросил:
– Так вы настаиваете?
– Конечно. Ведь я же тебя просил рассказать!
– Как хотите. Но я бы предпочел оставить это при себе.
– Уверен, что тебе приснилось, как я пожираю человеческое мясо, – засмеялся капитан.
– Если бы только это…
– Право руля и лево руля! – вскричал капитан. – Это был бы прекрасный сон.
– Это было нечто похуже.
– Рассказывай же!
– Так вот, когда вы меня разбудили…
– Когда я тебя разбудил…
– Мне снилось, что вы убиваете меня.
– Тебе приснилось, что я тебя убиваю?!
– Именно это.
– Честное слово?
– Честное слово!
– В таком случае тебе ужасно повезло, мой мальчик.
– В каком смысле?
– «Сон о смерти – золотой сон» – говорят индейцы, которые отлично разбираются и в золоте, и в смерти. Ты действительно удачливый парень, Петрюс.
– Правда?
– Мне тоже однажды приснился такой сон, парень. И знаешь, что произошло наутро?
– Нет, клянусь.
– Так вот, утром, после того как мне приснилось, что меня убивают, – а убивал меня твой отец, видишь, что значат сны! – я помог твоему отцу захватить Сен-Себастьян, португальское судно, трюмы которого были набиты рупиями. Один твой отец получил как часть добычи шестьсот тысяч ливров. А мне досталось сто тысяч экю. Вот что происходит в трех случаях из четырех, мой мальчик, когда человеку выпадает удача увидеть во сне, что его убивают!
Глава LXXXVIIПетрюс и его гости
Петрюс встал с кровати и, не начав одеваться, позвонил.
В комнату вошел слуга.
– Скажи, чтобы запрягали, – произнес Петрюс. – Я завтракать не буду.
Затем молодой человек занялся туалетом.
В восемь утра ему доложили, что карета готова.
– Чувствуйте себя, как дома, – сказал Петрюс капитану. – Спальня, мастерская, будуар находятся в вашем полном распоряжении.
– О, малыш, даже мастерская? – спросил капитан.
– Мастерская особенно. Меньшее из всего, что я могу для вас сделать, это предоставить вам возможность любоваться видом всех этих сундуков, вазочек и картин, которые вы оставили мне.
– Тогда я прошу, если тебя это не затруднит, разрешить мне побыть в мастерской.
– Хорошо, будьте в мастерской до тех пор… вы понимаете?
– Да-да, пока к тебе не придет натурщица или кто-либо для позирования. Договорились!
– Спасибо, договорились. С воскресенья я начинаю писать портрет, на который мне потребуется около двадцати сеансов.
– Ох-ох!.. Какой-нибудь государственный деятель?
– Нет. Маленькая девочка.
И добавил, стараясь говорить как можно более равнодушным тоном:
– Младшая дочь маршала де Ламот-Удана.
– Да?
– Сестра госпожи графини Рапт.
– Не знаю таких, – сказал капитан. – А у тебя здесь есть книги?
– Есть здесь и внизу. Вчера я видел у вас в руках книгу Лафонтена, не так ли?
– Точно. Лафонтен и Бернарден де Сен-Пьер – два самых моих любимых автора.
– Кроме того, вы найдете здесь все современные романы и довольно богатую коллекцию книг о путешествиях.
– Именно эти два вида произведений я терпеть не могу.
– Почему же?
– Потому что я много путешествовал сам. И, поскольку я побывал почти во всех уголках четырех континентов и даже посетил пятый, я прихожу в бешенство, когда читаю те сказки, которые рассказывают нам путешественники. Что же касается современных романов, дорогой друг, я их глубоко презираю, равно как и тех, кто их пишет.
– Это еще почему?
– Да потому что я в некотором роде наблюдатель. И, наблюдая жизнь и людей, я заметил, что никогда воображение не превосходит реальную жизнь. И посему, вместо того, чтобы читать ложь, которая гораздо менее интересна событий реальной жизни, хотя мы и считаем эти реальные события наивными, я заявляю, что не хочу быть палачом моего собственного времени, тратя его на чтение этого вздора. Поэтому, дорогой крестник, я с удовольствием читаю философские труды: из древних – Платона, Эпиктета, Сократа, из современных – Мальбранша, Монтеня, Декарта, Канта, Спинозу. Вот это – мое любимое чтиво!
– Дорогой крестный, – с улыбкой произнес Петрюс, – должен вам признаться в том, что я часто слышал имена людей, труды которых вы предпочитаете, но я ничего не читал, за исключением Платона и Сократа из древних и Монтеня из современных авторов. Но поскольку у меня есть знакомый книгоиздатель, который покупает пьесы моего друга Жана Робера и достает мне такие книги, как «Оды и баллады» Гюго, «Раздумья» Ламартина и «Поэмы» Альфреда де Виньи, я заскочу к нему и скажу, чтобы он прислал ко мне домой коллекцию философских трудов. Вряд ли я их прочту сам, но они будут сверкать в моей библиотеке подобно ярким звездам на фоне облаков.
– Хорошо, ступай, мой мальчик! И дай от меня десять ливров приказчику за то, что он разрежет страницы: у меня так расшатаны нервы, что я никогда не мог как следует справиться с этой работой.
Петрюс, сделав прощальный взмах рукой, оставил крестного Пьера и вышел из комнаты.
А крестный Пьер, настороженно глядя на дверь и напрягая слух, не двинулся с места до тех пор, пока не услышал стук колес отъехавшей кареты.
И тогда он потряс головой, сунул руки в карманы и, напевая какую-то мелодию, перешел из спальни в мастерскую.
И там, как истинный ценитель прекрасного, он принялся тщательно осматривать каждый предмет обстановки.
Он открыл все ящички старинного секретера в стиле Луи XV и простукал их, желая убедиться, нет ли там тайников и двойного дна.
Шкаф из красного дерева подвергся такому же тщательному осмотру. Поскольку капитан был очень ловок в обнаружении тайников, он, определенным образом нажав ногой на пружинку под шкафом, добился того, что из его основания вышел совершенно незаметный ящичек. Тайник был так искусно сработан, что ни тот, кто продал Петрюсу этот шкаф, ни сам Петрюс даже и не подозревали о его существовании.