Аннибал делла Дженга был избран папой римским благодаря ходатайству его коллеги кардинала Североли, который, будучи отстранен от папского престола вследствие исключения Австрии, указал на него как на своего наследника.
В тот момент, когда голоса тридцати четырех кардиналов сделали его папой римским и кардиналы, только что возведшие его на святой престол, приносили ему свои поздравления, он поднял низ своего пурпурного одеяния и показал избирателям свои распухшие ноги:
– Как, – воскликнул он, – вы можете предположить, что я соглашусь взвалить на свои плечи ношу, которую вы хотите мне навязать? Она слишком тяжела для меня. Что станется с Церковью в это смутное время, когда руководство ею будет поручено такому папе римскому, калеке и уже дышащему на ладан?
Но именно потому, что он был калекой и уже дышал на ладан, он и был избран папой Львом XII.
Ведь нового папу римского для того и избирают, чтобы он как можно скорее умер. И ни один из двухсот пятидесяти четырех наследников святого Петра не дожил до возраста князя апостолов, то есть не просидел на святом троне более двадцати пяти лет.
Non videbis annos Petri![16] Такова поговорка, или скорее предсказание, которым встречают избрание каждого нового папы римского.
Взойдя на святой трон под именем Льва XII, Аннибал делла Дженга, казалось, принял на себя двойное обязательство умереть как можно скорее.
Флорентиец Лев XI, избранный в 1605 году, процарствовал всего лишь двадцать семь дней.
И однако же этот немощный человек с распухшими ногами на какое-то время сделал вид, что получил из рук святого Петра шпагу Святой Церкви.
Он провел настоящую войну с разбоем, похитив всех крестьян из одной деревни, для того чтобы переселить их в свой родной край Сполето. Этих крестьян обвинили в том, что они поддерживали связи с бандитами и что и сами были таковыми. После этого о них никто ничего не слыхал, кроме того что они были перемещены в Ботани-Бей.
С другой стороны, он проявил себя довольно суровым в отношении соблюдения церковных правил, запретив проведение спектаклей и других развлечений во время празднования пятидесятилетия.
Рим превратился в безлюдный город.
Потому что жители Рима имеют один только источник дохода: сдачу внаем своих домов.
А горцы знают только одну коммерцию: поддерживать связи с бандитами.
В результате всего этого папа римский Лев XII разорил одновременно и жителей Рима, и близлежащих гор. Папа римский Лев XII изгнал горожан из города, а селян из их деревень.
Когда он умер, двоим жителям Остии едва не перерезали горло за то, что они посмели проявить симпатию к умершему.
В молодости своей, когда он не был еще слугой Церкви и звался просто il marchesino – маркизиком, – некий астролог предсказал ему, что настанет день, когда он будет избран папой римским.
Именно в результате этого предсказания его семья заставила его постричься в монахи.
Так что же послужило поводом для этого предсказания?
Одно довольно странное событие, последствия которого мог увидеть в будущем только человек, действительно обладающий даром прозорливости.
Когда он учился в колледже Сполето, дети, без разрешения преподавателей, устроили процессию, неся впереди колонны статую Мадонны.
Маленький маркиз делла Дженга, чьи предки получили титул маркизов и имение от папы Льва X, был самым симпатичным из всех учеников, за что и был выбран ими для того, чтобы изображать Мадонну.
Внезапно появился один из преподавателей. Ученики, которые несли на плечах носилки, обратились в бегство, бросив все. Дева соскользнула с их плеч и рухнула на землю. Но не упала с импровизированных носилок.
И тогда некий колдун предсказал, что ребенок, упавший с плеч своих товарищей и представлявший Мадонну, однажды будет избран папой римским.
И спустя пятьдесят лет, несмотря на то что колдун уже давно умер, пророчество сбылось.
Красота, из-за которой ребенку выпала честь представлять собой непорочную Деву, неоднократно, как говорили, подвергала опасности душу этого священника.
Рассказывали о двух великих любовных увлечениях, которые очистили его жизнь, предполагая при этом, что они его нисколько не запятнали: один роман был у него с некой благородной римлянкой, а другой с одной великосветской дамой из Баварии.
Когда доложили о визите французского посла, он был занят охотой на птичек в саду Ватикана.
Охота была его единственным увлечением, и святой отец сам в этом признавался; только эту страсть он так и не смог в себе преодолеть. Рьяные католики, zelanti, представляли это его развлечение как преступление.
Лев XII очень любил господина де Шатобриана.
Поэтому, когда ему доложили о визите французского посла, он быстро сунул в руки своего камердинера однозарядное ружье, с которым он охотился, и приказал немедленно провести к нему знаменитого посетителя. А сам направился в свой кабинет кратчайшим путем.
Посла и монаха провели по темному коридору к самому святилищу Его Святейшества.
Когда они появились на пороге кабинета, папа римский уже сидел в кресле и ждал их.
Он встал и направился к поэту.
А поэт, согласно установленному этикету, не желая вспоминать о своих высоких полномочиях, преклонил одно колено.
Но Лев XII живо поднял его, не желая, чтобы тот оставался в такой униженной позе, взял его под руку и подвел к креслу.
Но Доминику он такой чести не оказал.
Папа римский дал ему возможность встать на колени и поцеловать край его платья.
Когда папа римский обернулся, он увидел, что господин де Шатобриан стоит. Он сделал ему знак сесть.
Но тот ответил:
– Святейший отец, позвольте мне уйти. Я привел к вам этого молодого человека, который пришел к вам, чтобы спасти жизнь своего отца. Он уже прошел четыреста лье, ему предстоит пройти еще столько же, чтобы вернуться. Пришел он сюда с надеждой, а уйдет отсюда в радости или в слезах. Все зависит от вашего да или нет.
Затем, обернувшись к молодому монаху, который продолжал стоять на коленях, он добавил:
– Мужайтесь, отец мой! Я оставляю вас с тем, кто настолько же выше королей, насколько короли выше простого нищего, который попросил у нас подаяния у ворот Ватикана.
– Значит, вы вернетесь в посольство, – спросил молодой монах, почти напуганный тем, что его оставляли, – и я вас больше не увижу?
– О нет! – сказал с улыбкой покровитель брата Доминика. – Я слишком сильно заинтересовался вашей судьбой, чтобы уйти так просто. Я, с разрешения Его Святейшества, подожду вас в Станца. Не переживайте за то, что мне придется вас ждать: я забуду про время перед лицом шедевров, которые его пережили.
Папа римский протянул руку, и посол, несмотря на сопротивление святого отца, поцеловал эту руку.
Затем он вышел, оставив наедине двух людей, стоящих на самой высокой и на самой низкой ступенях церковной иерархии.
Папу римского и простого монаха.
Сам Моисей не был более бледен и не дрожал сильнее, оказавшись на Синае ослепленным лучами божественной славы, чем брат Доминик, когда он остался наедине со Львом XII.
Чем ближе он находился к тому, кто держал в руках жизнь его отца, тем больше тревоги было в его сердце и тем больше сомнения его охватывали.
Папе римскому достаточно было одного только взгляда на красивое лицо монаха, чтобы понять, что тот был готов упасть в обморок.
И он протянул ему руку.
– Мужайтесь, сын мой! – сказал он ему. – Какую бы ошибку, какой бы грех, какое бы преступление вы ни совершили, милосердие Божье гораздо более велико, нежели человеческий порок.
– Я грешен, как человек, о, святой отец! – ответил доминиканец. – Но если я и не без греха, то, надеюсь, не совершил никакой ошибки и уверен, что за мной нет никакого преступления.
– Действительно, мне помнится, что ваш знаменитый покровитель сказал мне, сын мой, что вы пришли ко мне для того, чтобы походатайствовать за вашего отца.
– Да, Ваше Святейшество, я пришел именно из-за моего отца.
– И где же находится ваш отец?
– Он во Франции, в Париже.
– Что он делает?
– Будучи приговоренным человеческим правосудием, или скорее людской злобой, он ждет смерти.
– Сын мой, не будем обвинителями наших судей. Господь сам осудит их и без обвинений.
– А пока мой безвинный отец умрет.
– Король Франции является набожным и добрым князем, сын мой. Почему же вы не обратились к нему?
– Я обращался к нему, и он сделал для меня то, что был в состоянии сделать. Он остановил на три месяца падение меча правосудия. Именно столько времени я попросил у него для того, чтобы прийти из Парижа в Рим и вернуться обратно.
– И зачем же вы пришли в Рим?
– Сами видите, святой отец, чтобы броситься к вашим ногам.
– Я не властен над временным существованием подданных короля Карла X. Моя власть распространяется на их духовную жизнь.
– Я не прошу пощады, святой отец, я прошу справедливости.
– И в чем же обвиняется ваш отец, сын мой?
– Он осужден по обвинению в ограблении и убийстве.
– И вы говорите, что он неповинен в этих двух преступлениях?
– Я знаю, кто совершил ограбление и кто убийца.
– Но почему же вы не сообщили никому эту ужасную тайну?
– Она не принадлежит мне: это – тайна Господа, тайна исповеди.
И Доминик с рыданиями пал ниц перед святым отцом и стукнул лбом об пол.
Лев XII посмотрел на молодого человека с выражением глубокого сострадания.
– И вы пришли ко мне, сын мой?..
– Я пришел спросить у вас, святой отец, у вас, епископа Римского, викария Христа, служителя Господа нашего: должен ли я дать умереть моему отцу, когда здесь, у меня на груди, у ваших ног есть доказательство его невиновности?
И монах положил к ногам папы римского запечатанный конверт с исповедью господина Жерара. Написанное собственноручно господином Жераром и подписанное этим же самым господином Жераром.