– Слушаю.
– Когда истекает отсрочка, которую дали аббату Доминику для того, чтобы он смог сходить в Рим?
– Сегодня.
– Когда должна состояться казнь господина Сарранти?
– Завтра, в четыре часа дня.
Сальватор побледнел и непроизвольно вздрогнул от той уверенности, с которой этот негодяй говорил об этом. Но он быстро взял себя в руки, как человек, у которого остается еще последняя надежда, и резко переменил тему разговора.
– Вы знакомы с честнейшим господином Жераром из Ванвра? – спросил Сальватор.
– Он мой коллега и друг, – ответил Жибасье.
– Это мне известно… Он ведь уже приглашал вас навестить его в загородном доме?
– Никогда.
– Неблагодарный! Как, в эти прекрасные летние деньки ему даже в голову не пришло пригласить друга отобедать на свежем воздухе в его замке Ванвр?
– Эта мысль ему и в голову не пришла.
– Таким образом, если представится случай наказать его за пренебрежение, оказанное по отношению к вам, вы не упустите такой возможности?
– Честно говоря, я не настолько щепетилен.
– Так вот, мне думается, что такую возможность я могу предоставить вам сегодня же.
– Правда?
– Господин Жерар только что назначен мэром Ванвра…
– Везет же людям, – со вздохом произнес Жибасье.
– Отлично! – терпеливо произнес Сальватор. – Вам тоже может повезти. Только надо кое-кого убить! Господин Жерар уже многих поубивал. Вы были на каторге, господин Жерар тоже должен там побывать, если не пойдет дальше. В конце концов, если вы, движимый дружбой, которую вы к нему испытываете, решите в наше время дать свежий пример дружбы, о которой говорили нам древние, и, подобно Низусу, пожелаете умереть вместе с вашим братом Еврайлом…
– Нет.
– Полагаю, это совершенно разумно. Тогда вы должны будете в точности выполнить все, что я вам сейчас скажу.
– А если я это сделаю?..
– Вы не подвергнетесь никакой опасности, помогая честному человеку совершить благое дело. Этого мало, понимаю, для столь кропотливого ума, как ваш. Но, помогая этому честному человеку в свершении доброго дела, вы сможете получить обратно те десять тысяч франков, которые считали безвозвратно потерянными.
– А, да! Те самые десять тысяч франков, которые я одолжил моему крестнику?
– Точно.
– Честное слово, вы правы! Я считал их безвозвратно потерянными!
– Так вот, они для вас не потеряны. И доказательством этому служат вот эти самые две тысячи из них, которые вы можете уже положить в карман, – Сальватор пододвинул к Жибасье две лежащие на столе тысячефранковые бумажки, – а вот и еще три тысячи, которые вы можете присоединить к двум первым.
– А на эти деньги, – спросил Жибасье, – расписки не потребуется?
– Ну, – сказал Сальватор, – вы же умный человек.
– Да, и от этого постоянно страдаю! У меня слишком богатое воображение, мсье, слишком богатое! Но продолжайте: что надо сделать? Куда ехать?
– Ехать надо в Ванвр.
– Это не так далеко.
– Вы были согласны поехать в Эйдельберг за две тысячи франков, а уж за десять тысяч в Ванвр-то вы точно поедете.
– За пять тысяч.
– За десять. Остальные пять вы получите, когда оттуда вернетесь.
– Я готов отправиться в Ванвр. Но что я буду должен там сделать?
– Сейчас скажу. В честь своего назначения на пост мэра господин Жерар дает сегодня ужин на двенадцать персон. Вас он не пригласил из опасения, что с вами гостей было бы тринадцать, а это несчастливое число.
– Я тоже заметил, что он очень суеверен, – сказал Жибасье.
– Так вот, мне кажется, что сегодня или никогда вы должны отправиться к нему и преподать ему урок хорошего тона. Как вы полагаете?
– Но… Я ничего не полагаю. Я вас не понимаю.
– Тогда попробую выразить свою мысль как можно яснее. Итак, я сказал вам, что ваш коллега господин Жерар ждет сегодня на ужин двенадцать человек. Среди них будут его заместитель, мировой судья, три-четыре муниципальных советника… Так вот, не объясняя вам причины, я хотел бы, чтобы господина Жерара не было за столом в разгар застолья. Час или два. И… и, дорогой мсье Жибасье, я надеялся, что вы мне в этом поможете.
– Да как же я могу вам в этом помочь, мсье Сальватор?
– Очень просто. Господин Жерар, имея определенные обязательства перед полицией, не сможет не подчиниться приказу господина Жакаля.
– Это никак нельзя сделать.
– Хорошо, предположим, что господин Жакаль прикажет господину Жерару немедленно все бросить и прибыть в гостиницу «Черная Голова» в Сен-Клу. Господин Жерар должен будет немедленно поехать в то место, где его якобы будет ждать господин Жакаль.
– Я тоже так думаю.
– В таком случае вы все прекрасно поняли. Вы отправитесь в Ванвр к господину Жерару и прибудете туда после начала ужина. В половине седьмого. Погода стоит хорошая, ужин начнется в саду в пять часов вечера. Вы прибудете после подачи закусок. Подойдете к нему с дружелюбной улыбкой, подмигнете и скажете ему: «Дорогой коллега, наш общий хозяин господин Жакаль просит вас немедленно по делу чрезвычайной важности прибыть к нему в гостиницу «Черная Голова» в Сен-Клу».
– И это все, чего вы от меня хотите?
– Все.
– Это все кажется мне довольно простым делом. Я говорю, довольно простым, но, видимо, ошибаюсь.
– С чего вы это взяли?
– С того, что на меня падет гнев господина Жакаля… Слушайте, а нет ли более простого способа заставить господина Жерара уехать из дома?
– Поверьте, дорогой мсье Жибасье, – сказал Сальватор, – что если бы я знал другой, более простой, как вы выразились, способ, я немедленно его вам предложил бы. Но тот, который я вам предлагаю, кажется мне самым действенным. Поскольку, заметьте, речь идет не только о том, чтобы заставить господина Жерара уехать, но и о том, чтобы он отсутствовал в течение двух часов. А три четверти часа на то, чтобы доехать из Ванвра в Сен-Клу, полчаса на то, чтобы понапрасну прождать там господина Жакаля, три четверти часа на обратную дорогу, – это ровно те самые два часа, которые мне нужны.
– Больше не будем об этом, мсье Сальватор. Все будет сделано, как вы хотите. Хотя, честно говоря, мне не улыбается принимать на себя гнев моего шефа.
– Вы можете избежать его.
– Каким же образом?
– Самым простым. Вы поедете с господином Жераром в Сен-Клу, сделаете вид, что тоже озабочены отсутствием там господина Жакаля. Затем, по прошествии получаса, рассмеетесь господину Жерару в лицо и скажете: «Ну, дорогой мсье Жерар, как вам понравилась шутка, которую я с вами сыграл? Ха-ха-ха! – Какая еще шутка? – спросит он. – Очень простая, – ответите вы ему. – Я прослышал про то, что вы устраиваете сельский праздник на вашей вилле в Ванвре. Вы не соизволили пригласить на него меня, вашего друга. Я решил, что эта забывчивость должна быть наказана, и вот я отомстил вам этим розыгрышем. Господину Жакалю до вас нет никакого дела. Он просто просил меня передать вам его поздравления». После чего вам останется откланяться и дать ему возможность вернуться к гостям. Таким образом вы не рискуете навлечь на себя ничей гнев, кроме гнева самого господина Жерара, до которого, я полагаю, вам нет никакого дела.
Жибасье посмотрел на Сальватора с восторгом.
– Вы, мсье Сальватор, – произнес он, – действительно великий человек. Если это не будет расценено вами как нахальство, я почту за честь пожать вашу руку.
– Да, – произнес Сальватор, – вам хочется испытать силу моей руки? Видя, что она белая и маленькая, вы надеетесь, что сможете ее сломать в вашей лапе? И снова ошибаетесь, дорогой мсье Жибасье. Сейчас увидите, позвольте только надеть перчатку.
Сальватор поставил пистолет на предохранитель, сунул его в карман, натянул на правую руку перчатку темного цвета, которые утром носят все щеголи, и протянул Жибасье ладонь, хрупкости которой позавидовали бы многие женщины.
Полный уверенности в собственной силе, Жибасье схватил протянутую ему ладонь и начал жать ее своими узловатыми пальцами.
Но едва началось это рукопожатие, как на лице Жибасье вначале появилось удивление, потом все возрастающее выражение боли, сменившееся самым отчаянным страхом.
– Ах, черт возьми! Тысяча молний! Да вы мне руку сломаете! – закричал он. – Пощадите! Пощадите! Пощадите!
И рухнул на колени перед Сальватором. Перчатка молодого человека треснула под приложенным им усилием, хотя лицо продолжало хранить улыбку.
Сальватор отпустил ладонь, которая была зажата в его руке, в тот момент, когда из-под ногтей Жибасье начала уже выступать кровь.
– Итак, – произнес он, – пусть это вам будет уроком, мсье Жибасье: никогда не подвергайте себя риску и неизведанной опасности. Я просто показал вам, что если бы мне и пришлось в поединке с вами воспользоваться оружием, то сделал бы я это только в случае самой крайней необходимости. Вы пожелали, чтобы я оказал вам честь, пожав вашу руку. Постарайтесь теперь надолго запомнить об оказанной мною чести.
– О, черт побери! Я запомню это, обещаю вам, – сказал каторжник, левой рукой расправляя пальцы и кости правой ладони. – Спасибо за урок, мсье Сальватор. Он послужит мне на пользу, и вам не придется раскаиваться. Человек, предупрежденный таким образом, стоит не меньше двух.
– Давайте покороче, – сказал Сальватор.
– Каковы будут ваши последние инструкции?
– Итак, в половине седьмого вы приедете к господину Жерару. Распрощаетесь вы с ним не раньше восьми. А завтра утром придете ко мне домой на улицу Макон, дом номер 4, за остальными пятью тысячами. Таким образом господин Петрюс, ваш так называемый крестник, возвратит вам те деньги, которые он взял у вас в долг.
– Все ясно.
– А пока помните, что при малейшей шутке с вашей стороны вы погибнете. От моей руки или же от руки правосудия.
– Обещаю вам, что ничего подобного не случится, – ответил каторжник, низко и преданно кланяясь Сальватору, который быстро сбежал вниз по лестнице и отправился на поиски Жана Торо, рыскавшего в поисках мадемуазель Фифины по эспланаде Обсерватории.