– Я ненадолго, мадам, сейчас вернусь.
– Сейчас вернусь… – машинально повторила госпожа де Моранд.
Что же должно будет случиться? О чем решил поговорить с женой господин де Моранд? Лицо банкира, следует признать, не было угрожающим, но разве можно доверяться выражению лица банкиров?
Так о чем пойдет разговор? Несомненно, встреча на лестнице с господином де Вальженезом могла очень взволновать господина де Моранда. Он ведь предоставил жене полную свободу при условии того, что она постарается избежать скандалов.
Но разве это несчастная женщина устраивает этот скандал? А если причиной скандала является не она, станет ли такой справедливый, такой снисходительный человек, как господин де Моранд, упрекать ее в этом?
И все же, несмотря на все эти доводы, несмотря на то, что у нее не было повода бояться, госпожа де Моранд почувствовала, как по телу пробежал холодок. И на повторный стук в дверь и голос мужа: «Это я!» – она ответила упавшим голосом:
– Войдите!
Господин де Моранд вошел, поставил свечу на полку камина, положил туда же портфель, взял стул и сел рядом с кроватью жены.
– Простите меня, дорогая Лидия, за то беспокойство, которое я вам доставляю, – сказал он самым нежным голосом. – Но завтра в девять часов утра меня ждет король, и мне трудно будет выкроить в течение дня минутку для того, чтобы спокойно поговорить с вами.
– Я к вашим услугам, мсье, – сказала ему тем же тоном госпожа де Моранд.
– О, к моим услугам! – прошептал с недовольным выражением на лице банкир и снова поцеловал руку жены, хотя и с меньшим, чем в первый раз, почтением. – К моим услугам! Какие плохие слова! Это я готов вам служить. Если кто-нибудь здесь хозяин, то только вы, и уж никак не я. Молю вас всегда помнить об этом.
– Я недостойна ваших милостей, мсье, – пробормотала молодая женщина.
– Вы смущаете меня: то, что вы называете милостями, всего лишь правда, не более того. Но не стану отнимать у вас драгоценное время. И приступаю к основному сюжету нашего с вами разговора. Но только позвольте мне задать вопрос, который я вам уже однажды задавал. Вы любите мсье де Вальженеза?
– Да, мсье, вы меня об этом уже спрашивали. И тогда я ответила вам отрицательно. Почему вы снова вернулись к этому?
– Потому, что с той поры прошло уже полгода. А за полгода в настроениях женщины могут произойти огромные перемены.
– Тогда знайте, что я не люблю его точно так же, как и шесть месяцев тому назад.
– И не испытываете к нему ни малейшей привязанности?
– Ни малейшей, – повторила госпожа де Моранд.
– Вы в этом уверены?
– Уверяю вас, что это так и есть. Более того, я испытываю к нему нечто вроде…
– Ненависти?
– Хуже… презрения.
– Странно, как же это можно любить и ненавидеть одно и то же? Скажу больше, как же можно любить и ненавидеть одних и тех же людей, дорогая Лидия? Итак, по первому вопросу мы с вами все выяснили. Задерживаться на нем больше не будем и полагаю, что придем к такому же взаимопониманию и по другим вопросам. Так вот, поскольку мы так сильно ненавидим и презираем мсье де Вальженеза, как могло получиться, что мы в столь позднее время сталкиваемся с ним на лестнице нашего дома? Когда я говорю мы, я предполагаю, что и вы могли встретиться с ним так же случайно, как и я. Ведь не по вашему же приглашению и желанию находился он в нашем доме, не так ли?
– Да, мсье, в этом можете быть уверены.
– Итак, поскольку я его сюда тоже не приглашал, – продолжал банкир, – не хотите ли помочь мне понять, зачем, по какому делу он был здесь без приглашения, вопреки нашему желанию и в такой час?
– Мсье, – смущенно ответила молодая женщина, – несмотря на вашу безграничную доброту, мне очень трудно и стыдно ответить на ваш вопрос.
– Не будем говорить о моей доброте, дорогая Лидия. Поверьте, что я спрашиваю вас об этом для того, чтобы вас успокоить, а вовсе не для того, чтобы вас смутить. Мне известно многое, чего нельзя узнать по моему лицу. Я знаю многие ваши самые сокровенные тайны, хотя и не показываю того, что они мне известны. Если смущение, которое вы испытываете при ответе на мой вопрос, является одной из ваших тайн, позвольте мне помочь вам. Тогда вам будет легче ответить.
– О, мсье, – воскликнула молодая женщина, – вы столь снисходительны ко мне!
– Нет, Лидия, – ответил господин де Моранд с мягкой и грустной улыбкой. – Просто я следую совету мудреца: «Познай самое себя». Это и сделало меня не снисходительным, а философом.
– Что ж, мсье, – произнесла госпожа де Моранд, ободренная отеческим снисхождением мужа. – Признаюсь вам, что полчаса тому назад я была не одна.
– Мне это известно, Лидия. Вы приехали в Париж. Мсье Жан Робер, не видевший вас целую неделю, пришел к вам с визитом. Итак, вы были с мсье Жан Робером, вы ведь это хотели сказать, не так ли?
– Да, – ответила молодая женщина и слегка покраснела.
– Что ж, ничего необычного в этом нет. И что случилось потом?..
– Потом, – продолжила госпожа де Моранд, – мы услышали вдруг позади нас скрип паркета. Мы обернулись и увидели, как колеблется занавеска кровати…
– Значит, – сказал господин де Моранд, – при вашем разговоре присутствовало третье лицо?
– Да, мсье, – сказала молодая женщина, – там был господин де Вальженез.
– Фу! – произнес банкир с крайним отвращением. – Так этот господин шпионил за вами!
Госпожа де Моранд ничего не ответила, а просто опустила голову. Последовало непродолжительное молчание.
Первым его нарушил банкир.
– И что же сделал господин Жан Робер, увидев этого негодяя? – спросил он.
– Он бросился к нему, – живо ответила госпожа де Моранд.
Затем, увидев, как лицо мужа нахмурилось, добавила:
– И назвал его негодяем, точно так же, как это только что сделали вы.
– Какая неприятная история! – сказал банкир.
– О, да, мсье! – воскликнула молодая женщина, не уловив направление мысли мужа. – Очень неприятная, поскольку она могла вылиться в скандал, основной причиной которого стала бы я, а последствия отразились бы на вас.
– Да разве в этом дело, дорогая Лидия? – мягко возразил господин де Моранд. – Когда я сказал: «Какая неприятная история!» – поверьте, я никоим образом не думал о себе.
– Как, мсье! – воскликнула госпожа де Моранд. – Вы в такую минуту думаете только обо мне?
– Ну, конечно же, дорогой друг. Вы оказались между двумя мужчинами. Одного из них вы любите, а второго мы презираем. Я представил себе этих двух мужчин здесь перед вами и подумал: «Эта женщина достойна сочувствия и сожаления, она видела такую неприятную сцену!» Поскольку мне думается, что, несмотря на уважение, которое господин Жан Робер питает к вам, вы слышали – что поделать, мужчина всегда остается мужчиной! – как они ругались и оскорбляли друг друга.
– Увы, да, мсье! Мне кажется, что вначале было нечто подобное.
– Вначале? И что же произошло потом?
– Господин де Вальженез покинул эту комнату и скрылся через мою туалетную комнату.
– В таком случае мне понятно, почему я встретил господина де Вальженеза: ведь ваша туалетная комната выходит на лестницу, ведущую в мой кабинет. Но позвольте мне заметить, что в доме есть кто-то, кто был его сообщником. Я говорю это прежде всего потому, что сначала он вошел в дом без вашего разрешения, а затем вышел из него без моего дозволения. Другими словами, когда погасла моя свеча, он исчез. Да так быстро, что я даже не успел схватить его. Этот негодяй знает дом лучше, чем я.
– Его ввела сюда моя горничная Натали.
– А кто порекомендовал вам это создание, дорогой друг?
– Мадемуазель Сюзанна де Вальженез.
– Она плохо кончит, – прошептал банкир, нахмурив брови. – Мне так кажется, а точнее, я на это надеюсь. Но какими будут, по-вашему, последствия этой истории? Ведь господин Жан Робер обязательно будет драться на дуэли с господином де Вальженезом.
– О нет, мсье! – сказала молодая женщина.
– Как это – нет? – снова произнес господин де Моранд с явным сомнением в голосе. – Вы ведь сказали, что имел место обмен оскорблениями и вызовами. И теперь говорите, что дуэли не будет?
– Не будет. Потому что господин Жан Робер дал мне слово, что драться на дуэли не будет. Он поклялся мне в этом.
– Но это невозможно, дорогая Лидия.
– Повторяю вам, что он мне в этом поклялся.
– А я вам повторяю, что этого не может быть.
– Но, мсье, – продолжала госпожа де Моранд. – Он дал мне клятву. Вы ведь сами сто раз говорили, что господин Жан Робер – человек чести.
– И буду повторять это, дорогой друг, до тех пор, пока у меня не будет доказательств обратного. Но есть клятвы, которые человек чести вынужден нарушить именно потому, что он человек чести. И клятва в том, что дуэль не состоится, в той ситуации, в которой оказался господин Жан Робер, одна из тех клятв, которые он просто обязан нарушить.
– Как, мсье? Вы полагаете?..
– Я полагаю, что господин Жан Робер драться на дуэли все-таки будет. Больше того, я в этом уверен.
Госпожа де Моранд безвольно уронила голову на грудь. И несколько минут продолжала оставаться в состоянии оцепенения.
«Бедняжка, – подумал господин де Моранд, – она боится, что убьют того, кого она любит!»
– Дорогой друг, – произнес он вслух, взяв руку жены, – можете ли вы выслушать меня спокойно, то есть безо всяких волнений, переживаний и страхов? Целью моего визита является, клянусь, желание успокоить вас.
– Я слушаю, – сказала госпожа де Моранд, тяжело вздохнув.
– Так вот, – продолжал господин де Моранд, – какое мнение сложилось бы у вас о господине Жане Робере – заметьте, что я говорю сейчас с вами как отец или как священник и посему прошу вас отвечать мне честно, – если он не сможет защитить вас от домогательств человека, который вас грубо оскорбил и который может в любой день снова это сделать? Что вы станете думать о его гордости, о его чести, о его храбрости, даже о его любви к вам, если он не станет драться только потому, что вы этого не хотите, с человеком, нанесшим вам подобное оскорбление?