А однажды утром она пошла еще дальше: призналась молодому креолу в том, что тоже его любит.
Тем же самым вечером она пошла еще дальше: отважно дала ему доказательства своей любви.
И с того вечера Камил де Розан проводил в особняке Вальженезов все то время, которое предоставляла ему его ревнивая половина. Обычно он являлся туда по утрам, когда испанка еще спала.
Поэтому-то господин де Моранд, покинув дом Жана Робера для того, чтобы отправиться в Тюильри, встретил Камила де Розана в начале улицы Бак.
Креол, которого мало заботили соображения тактичности, первым поздоровался с банкиром.
– Откуда это вы идете в столь ранний час? – спросил его банкир.
– От господина де Вальженеза, – ответил тот.
– Значит, вы с ним знакомы?
– Вы ведь сами представили нас друг другу.
– Правда… Я, признаться, об этом забыл.
И креол с банкиром снова обменялись поклонами и отправились каждый по своим делам.
Вернувшись домой, Лоредан очень удивился тому, что к нему не пришли еще ни Жан Робер, ни господин де Моранд.
Мы-то знаем, почему так случилось.
Друзья, или, чтобы быть точнее, секунданты Жана Робера дали слово банкиру, что подождут новых распоряжений друга, и занялись завтраком в кафе «Демаре», а господин де Моранд, в свою очередь, не хотел отправляться к господину де Вальженезу прежде, чем переговорит с Жаном Робером.
В половине двенадцатого, когда господин де Вальженез уже закончил завтрак, слуга объявил о визите господина де Моранда.
Он приказал провести гостя в гостиную и для того, чтобы сдержать данное Натали слово и не заставлять банкира ждать, быстро прошел туда же.
После обмена положенными в этом случае приветствиями первым заговорил господин де Вальженез.
– Только вчера вечером до меня дошла новость, – сказал он, – о том, что вы были назначены министром. И я рассчитывал сегодня же прийти поздравить вас с этим назначением.
– Мсье де Вальженез, – сухо ответил банкир, – я полагаю, что вам известна причина моего визита. Поэтому прошу вас помочь мне как можно скорее закончить его, поскольку у нас с вами нет времени на бесполезный обмен комплиментами.
– Я к вашим услугам, мсье, – сказал Лоредан, – хотя и не знаю, что именно вы хотите мне сказать.
– Вчера вечером вы пробрались без приглашения в мой дом в час, когда люди приходят обычно только по приглашению.
На это Лоредану ответить было нечего.
А поскольку у него не было возможности объяснить все обычными словами, он ответил с присущим ему нахальством.
– Это так, – сказал он. – Должен признаться, что меня туда никто не приглашал. Тем более вы.
– Вас туда вообще никто не приглашал, мсье.
Господин де Вальженез кивнул, ничего не произнеся, словно бы говоря тем самым: «Продолжайте».
И господин де Моранд продолжил:
– Пробравшись в мой дом, вы проникли в одну из спален госпожи де Моранд и спрятались в ее алькове.
– С сожалением должен признать, – насмешливо произнес господин де Вальженез, – что вы прекрасно обо всем осведомлены.
– Итак, мсье, поскольку вы этого не отрицаете, вы, надеюсь, представляете себе последствия вашего поступка?
– Скажите это сами, мсье, и я посмотрю, так ли я их себе представляю.
– Так вот, следствием вашего поступка, мсье, явилось то, что вы умышленно нанесли оскорбление моей супруге.
– Черт возьми! – сказал господин де Вальженез с оттенком фанфаронства в голосе. – В этом мне приходится признаться, поскольку там были свидетели.
– Значит, мсье, – продолжил банкир, – вы находите совершенно естественным, не так ли, что я потребую у вас удовлетворения за это оскорбление?
– Всегда к вашим услугам, дорогой мсье. Если желаете, я дам вам его немедленно. У меня в саду есть павильон, который словно специально построен для упражнений со шпагой.
– К сожалению, я не могу воспользоваться немедленно же вашим любезным предложением. Это не делается так спешно.
– Ах! – произнес господин де Вальженез. – Вы, вероятно, еще не позавтракали. Мне знакомы люди, которые не любят драться натощак, хотя мне-то все равно.
– У меня есть более веские причины на то, чтобы подождать, – ответил банкир, пропуская мимо ушей посредственную остроту собеседника. – Речь идет о защите честного имени, и я сожалею о том, что вынужден вам об этом напоминать.
– Ба! – сказал господин де Вальженез. – Да какое мне дело до этого пустого звука! Подумаешь, имя! После нас – хоть потоп!
Банкир серьезным тоном продолжил:
– Это ваше дело, мсье. Можете поступать с именем вашего отца как вам заблагорассудится. Но я, мсье, хочу, чтобы мое имя было незапятнанным и неопозоренным. Поэтому я имею честь сделать вам предложение.
– Говорите, мсье, я вас слушаю.
– Мне кажется, что вы давно уже не выступали в палате пэров, не так ли?
– Да, мсье… Но какое отношение имеет палата пэров к теме нашего с вами разговора?
– Самое прямое, и сейчас вы в этом убедитесь. На днях были получены известия о битве в Наваринской бухте.
– Да, но…
– Подождите. Завтра палата должна будет заняться рассмотрением положения в Турции и Греции, о чем она, к сожалению, забыла из-за выборов.
– Помнится, кто-то записался для выступления по этому вопросу.
– Так вот: я прошу вас тоже выступить.
– Да куда же это, черт возьми, вы клоните? – спросил молодой пэр и нахально рассмеялся в лицо банкиру.
Тот же, снова сделав вид, что не замечает столь наглого и вызывающего поведения, продолжил серьезно и спокойно:
– Греческий вопрос имеет очень большое значение и вызывает самый живой интерес. Его надо рассмотреть со всех сторон. На нем можно заработать политический капитал.
И я уверен в том, что, если вы немного постараетесь, вы воспользуетесь возможностью произнести великолепную речь. Вы меня понимаете?
– Признаюсь, менее, чем когда-либо.
– Значит, мне нужно вам все объяснить?
– Да, объясните.
– Так вот, дорогой мсье де Вальженез, я являюсь горячим сторонником греков. Я даже кое-что иногда пишу по этому поводу. Вы еще не определились, какую в этом вопросе вам следует занять позицию. Поэтому примите сторону турок и обрушьтесь с критикой на сторонников греков. Короче говоря, затронув вопрос о турках и греках, найдите возможность оскорбить меня лично, так, чтобы у меня был повод принародно потребовать от вас удовлетворения. Теперь, надеюсь, вам ясно?
– О, совершенно ясно! И сколь бы ни был живописен этот способ, я с радостью принимаю его, поскольку он вас устраивает.
– Значит, до завтра, мсье. После заседания палаты я буду иметь честь прислать к вам моих секундантов.
– Но зачем же ждать до завтра? Сейчас еще нет и часа. У меня есть еще время поехать в палату пэров и выступить сегодня же.
– Я не смел предложить вам это из опасения нарушить ваши планы на сегодняшний день.
– Ба! Вы очень со мной любезны!
– Не очень, поскольку с радостью принимаю ваше предложение, – поторопился сказать господин де Моранд с поклоном. – Но тогда вам следует поспешить.
– Мне потребуется времени ровно столько, сколько необходимо, чтобы заложить карету.
– В этом случае вас может опередить кто-то другой. Слово предоставляется по очереди. Если вы будете ждать, пока заложат вашу карету, потеряете целых четверть часа.
– А что остается делать? Вы ведь не хотите предложить мне пойти в Люксембургский дворец пешком, не так ли? Конечно, если ваша карета стоит внизу и вы предложите мне поехать в ней…
– Я как раз собирался предложить вам это, – сказал господин де Моранд.
– Я с благодарностью принимаю ваше предложение, – сказал господин де Вальженез.
Мужчины, которые только что договорились о том, что завтра постараются заколоть друг друга, вышли из дома, если можно так выразиться, рука об руку, словно два старинных приятеля.
На улице господин де Моранд повстречался, как и утром, с Камилом де Розаном.
Креол только что вылез из кареты.
– Уже во второй раз и почти на том же самом месте я имею удовольствие встретиться с вами, – сказал господин де Моранд.
– Я, следовательно, тоже, – ответил Камил. – Такие случайности постоянно имеют место в нашей жизни. И Мольер на этот счет сказал, если не ошибаюсь:
В этом месте я счастлив, и т. д. и т. п.
– Если вам нужно что-то сказать господину де Вальженезу, – произнес банкир, – прошу вас быть кратким, поскольку он подтвердит, что сейчас очень торопится.
– Неужели вы приехали ко мне, дорогой друг? – спросил Лоредан, протянув Камилу руку.
– Конечно, – покраснев, произнес креол.
– В таком случае вам не повезло: меня дома нет, я уже уехал, – сказал Лоредан, усаживаясь в карету господина де Моранда. – Но вы можете войти в дом: сестра уже встала и, я полагаю, будет рада увидеться с вами. Посему прощайте, или, вернее, до свиданья!
И карета умчалась.
Спустя десять минут господин де Вальженез вошел в помещение палаты пэров и попросил дать ему слово.
Глава CXXIXО речи господина де Вальженеза в палате пэров и о том, что за ней последовало
Одержанная при Наварине победа, последняя реакция Европы против Азии, была куплена ценой шести лет беспрерывных боев и огромных жертв. Современные Эпаминоды, Алквиады и Фемистоклы удивили мир. Казалось, они, подобно Тезею, нашли мечи своих отцов, зарытые в землю на полях Марафона, Лектреса и Мантинеи.
Вместе с пробудившимся в душах греков после очень продолжительного сна чувства независимости, ожившего от дыхания французской революции, сердце всей Европы забилось от радости. Гюго и Ламартин воспели греков, Байрон пал за их свободу. Дело греков стало в какой-то мере делом всей Франции: люди стонали, узнавая об их поражениях, аплодировали их победам.
Но чем более глубоким и общенародным становилось это чувство, тем меньше оно было по вкусу господину де Вилелю. Мы помним, что никто яростнее него не выступал против революции эллинов.