Подойдя, Сальватор склонился над графом. Не слыша звуков его дыхания, он приложил руку к груди. Граф не дышал: пуля пробила ему сердце!
– Господь, прими его душу! – сказал он философски и выпрямился.
Вернувшись к принцессе, он коротко сообщил:
– Он мертв!
Регина опустила голову.
В этот момент между ними, словно из-под земли, вырос высокого роста человек. Скрестив руки на груди, он, пристально глядя на комиссионера и на молодую женщину, сурово спросил:
– Что здесь происходит?
– Отец! – вскричала принцесса, испуганная его внезапным появлением.
– Господин маршал! – произнес Сальватор с поклоном.
Действительно, это был маршал де Ламот-Удан.
Всю предыдущую ночь никто в доме не сомкнул глаз.
Даже два выстрела, раздавшиеся почти рядом с домом, не смогли разбудить смертельно уставших слуг.
В доме не спал один только маршал.
Услышав эти два выстрела, он вздрогнул и устремился в парк, откуда, по его мнению, они донеслись.
И с удивлением увидел в такой час и в такой холод принцессу Регину наедине с комиссионером.
Свое удивление увиденным он смог выразить только этими словами:
– Что здесь происходит?
Принцесса молчала.
Сальватор шагнул к маршалу и, поклонившись во второй раз, сказал:
– Если господин маршал пожелает выслушать меня, я объясню, что только что произошло.
– Говорите, мсье, – сурово произнес маршал. – Хотя я спрашиваю не вас и мне по меньшей мере странно видеть вас в моем саду в такой час с госпожой принцессой.
– Отец, – воскликнула молодая женщина, – сейчас вы все узнаете. Но прошу вас прежде поверить, что не произошло ничего, что заставило бы вас краснеть.
– Говорите же кто-нибудь, – сказал господин де Ламот-Удан.
– С вашего разрешения, господин маршал, я позволю себе объяснить вам все.
– Хорошо, мсье, – сказал маршал, – но поторопитесь. А вначале позвольте мне узнать, с кем я имею честь говорить.
– Мое имя Конрад де Вальженез.
– Вы?.. – воскликнул господин де Ламот-Удан, уставившись на молодого человека.
– Да, господин маршал, – ответил Сальватор.
– В такой одежде? – спросил господин де Ламот-Удан, разглядывая куртку и бархатные штаны комиссионера.
– Я постараюсь положить конец вашему удивлению, но в другой обстановке, господин маршал. А пока соблаговолите поверить госпоже принцессе, которая давно уже меня знает.
Маршал повернулся к молодой женщине и вопросительно на нее посмотрел.
– Отец, – сказала Регина, – я представляю вам господина Конрада де Вальженеза, самого доброго и благородного человека из тех, кого я знаю. Кроме вас, конечно.
– Тогда рассказывайте, мсье, – произнес старик, снова повернувшись к Сальватору.
– Господин маршал, – сказал тот, – один из моих друзей по приказу господина графа Рапта был приглашен на встречу сюда, в этот парк, к десяти часам. Поскольку мой друг отсутствует, вместо него пришел я. Но прежде чем прийти, я по некоторым признакам, которые хорошо известны госпоже принцессе, заподозрил, что здесь готовится ловушка. Поэтому, отправляясь сюда, я захватил пистолет.
– Но кому господин Рапт мог приказать прийти сюда? – перебил его господин де Ламот-Удан.
– Человеку, господин маршал, который не мог заподозрить ловушку и усомниться в честности графа.
– Это я, отец, – живо сказала принцесса Регина, – под нажимом и угрозой насилия велела господину Петрюсу Эрбелю явиться сюда сегодня вечером. Граф не сказал мне, зачем ему это было нужно.
– А действительно, зачем? – спросил маршал.
– Я тоже этого не знала до самого последнего момента. Теперь знаю, отец: граф решил убить его.
– О! – взволнованно произнес старик.
– Итак, я пришел, – снова заговорил Сальватор, – на условленное место вместо моего друга Петрюса. Едва я вошел в парк через специально открытую калитку, как в грудь меня ударила пуля из пистолета, пущенная каким-то человеком, который скрывался во мраке. Но пуля попала в мой медальон комиссионера. Поскольку я был вооружен, то, опасаясь нового выстрела, я опередил нападавшего и выстрелил сам.
– И этот человек… – спросил господин де Ламот-Удан в неописуемой тревоге, – этот человек?..
– Я не знал, кто был этот человек, господин маршал. Но госпожа принцесса, опасавшаяся, как и я, ловушки, стояла за кустом для того, чтобы все видеть и не допустить того, что произошло, сказала мне, что этим человеком был граф Рапт.
– Он! – глухо прошептал господин де Ламот-Удан.
– Он самый, господин маршал. Я был почти уверен в том, что это был именно он.
– Он! – повторил старик с возрастающей яростью.
– Я пошел к нему, – продолжал Сальватор, – в надежде, что смогу оказать ему помощь. Но было слишком поздно, господин маршал: пуля пробила ему грудь. Господин граф Рапт мертв.
– Мертв!.. Мертв!.. – вскричал с болью в голосе старик. – Мертв!.. Убит другим!.. Что вы наделали? – обратился он к молодому человеку, глядя на него полными гнева глазами.
– Простите, господин маршал, – сказал Сальватор, не поняв причин горя старика, – но Богом клянусь, что я убил его, защищая свою жизнь.
Господин де Ламот-Удан, казалось, не слышал его слов. По щекам его текли слезы, он в отчаянии рвал волосы:
– Итак, – тихо произнес он, словно разговаривая с самим собой, но достаточно громко для того, чтобы Регина и Сальватор смогли услышать его слова, – итак, он вогнал в могилу мою жену, вверг мое сердце в отчаяние, он украл мое счастье, запятнал мое имя, а вместо того, чтобы принять смерть из моих рук, он падает от руки другого! Где он? Где он?
– Отец!.. Отец!.. – крикнула принцесса.
– Где он? – снова гневно спросил маршал.
– Отец, – повторила Регина, обнимая отца, – вы весь холодный. Уйдем из парка, давайте вернемся в дом, отец!
– Я ведь сказал, что хочу его увидеть! Где он? – яростно произнес господин де Ламот-Удан, растерянно оглядываясь по сторонам.
– Умоляю вас, пойдем в дом, отец! – снова сказала Регина.
– Я тебе не отец! – громовым голосом произнес старик, яростно отталкивая ее от себя.
Молодая женщина вскрикнула так горестно, так жалобно, словно прощалась с жизнью.
Закрыв лицо ладонями, она горько зарыдала.
– Господин маршал, – сказал Сальватор, – госпожа принцесса права: ночь такая холодная, вы можете простудиться.
– Какая ночь! Какой холод! – возбужденно сказал старик. – Пусть мороз превратит мое тело в мрамор! Пусть снег станет моим саваном! Пусть ночь скроет во мраке мой позор!
– Ради бога, господин маршал, успокойтесь! Ваше возбуждение опасно! – мягко сказал Сальватор.
– Неужели вы не видите, как пылает мое лицо, как кипит во мне кровь? Что меня всего трясет? Что мне осталось жить всего несколько часов?.. Выслушайте же меня, как человека, который скоро умрет… Вы убили моего врага, я хочу на него взглянуть.
– Господин маршал, – с плачем обратилась к нему бедная Регина, – если я не имею права называть вас моим отцом, я имею право любить вас, как дочь. Во имя любви, которую я всегда к вам питала, прошу вас, давайте уйдем из этого мрачного места, давайте вернемся в дом.
– Нет, я сказал! – ответил маршал с яростью и снова оттолкнул ее от себя. – Я хочу его видеть. А если вы не хотите отвести меня к нему, я сам его разыщу.
И, резко развернувшись, он направился к росшему слева кусту, за которым, как мы помним, стояла Регина.
Сальватор догнал его и, взяв за локоть, сказал:
– Пойдемте, господин маршал, я покажу вам, где он.
Они быстрым шагом прошли по аллее, в конце которой лежал труп графа. Увидев его распростертое на снегу тело, старик опустился на одно колено, приподнял уже закоченевшую голову, посмотрел на освещенное луной лицо трупа сверкавшими от ярости и ненависти глазами и сказал:
– Теперь ты только труп! Я не могу ни ударить тебя, ни плюнуть тебе в лицо! Ты ничего больше не чувствуешь! Я не смог отмстить тебе!
Затем, отпустив труп, он поднялся и посмотрел на Сальватора мокрыми от слез глазами.
– О! Несчастный! – сказал он. – Зачем вы убили его?!
– Пути Господни неисповедимы, – сурово произнес молодой человек.
Для бедного старика это было слишком большим испытанием. Он внезапно задрожал всем телом.
– Обопритесь на мою руку, господин маршал, – сказал Сальватор, приближаясь к нему.
– Да… да… – пробормотал господин де Ламот-Удан, который хотел что-то сказать, но смог произнести только какие-то нечленораздельные звуки.
Сальватор посмотрел на него и, увидев его бледное, покрывшееся холодным потом лицо, закрывшиеся глаза, побледневшие губы, взял его на руки, словно большого ребенка, и понес по аллее, в конце которой принцесса Регина, низко склонив голову и молитвенно сложив ладони, ждала, чем закончится эта грустная прогулка.
– Принцесса, – сказал ей Сальватор, – жизнь маршала в опасности. Ведите меня в его покои.
Они направились к павильону, в котором располагались покои маршала. Там Сальватор уложил потерявшего сознание маршала на канапе в его спальне.
Регина попыталась было привести его в чувство, но безуспешно.
Сальватор позвонил камердинеру, и тоже безрезультатно: как мы уже сказали, вся челядь отсыпалась после бессонной ночи.
– Пойду разбужу Нанон, – сказала принцесса.
– Пойдите вначале к себе, мадам, – сказал Сальватор, – и принесите что-нибудь вроде уксуса и солей.
Принцесса быстро ушла. Когда она вернулась, неся пузырьки, о которых попросил ее Сальватор, то увидела, что тот разговаривает с маршалом, которого молодому человеку удалось привести в сознание с помощью растираний.
– Входите, – тихо произнес господин Ламот-Удан, увидев принцессу, – и простите меня за грубость. Я жестоко обошелся с вами недавно. Простите же меня за это, дитя мое! И поцелуйте меня!
– Отец! – забывшись, воскликнула принцесса Регина. – Я всю жизнь буду стараться заставить вас забыть все ваши печали.
– В таком случае твоя жизнь была бы очень непродолжительной, бедное дитя. Не надо ориентироваться на мою жизнь, – сказал старик, качая головой. – Ты прекрасно видишь, что жить мне осталось всего несколько часов.