— Нам сюда? — спросил граф Эрбель.
— Да, генерал, — улыбнулся г-н де Маранд.
— Отвратительный дом!
— Что делать?! Именно в этом доме и на этой улице живет один из самых честных и отважных людей, каких я знаю.
— Как его зовут?
— Сальватор.
— Сальватор… А чем он занимается?
Господин де Маранд улыбнулся.
— Он, как уверяют, комиссионер.
— A-а! Я начинаю догадываться. Да, да, я слышал о нем от генерала Лафайета, который очень высоко его ценит и считает кем-то вроде философа.
— Вы не только слышали о нем, но и не раз разговаривали с ним сами.
— Где же это было? — удивился генерал.
— У меня.
— Я разговаривал в вашем доме с комиссионером?
— Как вы понимаете, ко мне он приходил без своей куртки и ремней. Он, как и мы с вами, был во фраке и называл себя господином де Вальсиньи.
— Вспомнил! — воскликнул генерал. — Очаровательный молодой человек!
— Я хочу просить его быть моим вторым секундантом. Этот человек имел большое влияние на выборах и перевыборах. И я буду рад, если он сможет дать свидетельские показания в мою пользу огромному числу людей, которые меня видят лишь через окно моей кареты.
— Очень хорошо! — следуя за банкиром, одобрил его генерал.
Они поднялись на четвертый этаж и подошли к двери Сальватора. Открыл им сам комиссионер.
Молодой человек только что возвратился. Он был в бархатных панталонах и куртке.
— Дорогой Вальсиньи, — сказал г-н де Маранд, — я пришел просить вас об услуге.
— Говорите, — сказал Сальватор.
— Вы не раз уверяли меня в своих дружеских чувствах. Я пришел просить вас доказать мне эту дружбу.
— Я к вашим услугам.
— Завтра я дерусь на дуэли; господин генерал Эрбель согласился быть одним из моих секундантов. Могу ли я просить вас оказать мне честь быть вторым?
— С удовольствием, сударь; прошу вас лишь назвать причину дуэли и имя вашего обидчика.
— Господин Лоредан де Вальженез только что напал на меня в Палате, и это было сделано в столь неподобающей манере, что я не могу не потребовать удовлетворения.
— Лоредан? — вскричал Сальватор.
— Вы с ним знакомы? — спросил г-н де Маранд.
— Да, — подтвердил Сальватор и грустно покачал головой. — О да, я его знаю.
— Может быть, вы знаете его достаточно близко, чтобы отказаться быть моим секундантом?
— Послушайте, сударь, — медленно и значительно произнес Сальватор. — Я ненавижу господина де Вальженеза по причинам, которые вы когда-нибудь узнаете, и это произойдет очень скоро, если предчувствия меня не обманывают. Более того, он нанес мне личную обиду, взывающую к отмщению. Но существует один человек, которому я поклялся, что не трону и волоса на голове Лоредана. Однако, господа, если я соглашусь быть секундантом и во время дуэли с нашим недругом случится несчастье, выйдет так, что я не сдержал слова.
— Вы правы, дорогой Вальсиньи, — согласился г-н де Маранд, — мне остается лишь извиниться за причиненное вам беспокойство.
— Я не могу быть вашим секундантом, — сказал Сальватор, — но, возможно, пригожусь вам как хирург. Если вы согласны, я готов предоставить себя в ваше распоряжение.
Господин де Маранд протянул Сальватору руку:
— Я знал, что вы так или иначе окажете мне услугу.
И он вышел в сопровождении генерала, вызвавшегося поутру заехать за молодым человеком, который в качестве хирурга считал себя вправе присутствовать на дуэли.
С улицы Макон банкир с генералом отправились на Люксембургскую улицу, где жил генерал Пажоль, без колебаний принявший предложение г-на де Маранда.
Спустя четверть часа оба генерала вошли в гостиную г-на де Вальженеза. Он лежал на канапе, хохоча во все горло над шутками Камилла де Розана и еще одного молодого фата из числа своих приятелей.
— Сударь! — обратился к Лоредану граф Эрбель. — Мы с генералом Пажолем хотели бы переговорить с вами наедине.
— Зачем же наедине, господа? — вскричал Лоредан. — Вы можете говорить в присутствии моих друзей, у меня от них секретов нет.
— В таком случае, — сухо продолжал граф Эрбель, — мы имеем честь потребовать у вас от имени господина де Маранда удовлетворения за нанесенное вами оскорбление.
— Вы секунданты господина де Маранда? — спросил Лоредан.
— Да, сударь, — в один голос отозвались оба генерала.
— В таком случае, господа, — сказал г-н де Вальженез, вставая и указывая на двух молодых людей, — вот мои секунданты. Соблаговолите обсудить с ними все вопросы. Я даю им на это полномочия.
Он с высокомерным видом кивнул на прощание секундантам г-на де Маранда и, перед тем как выйти, сказал Камиллу:
— Я прикажу подавать на стол. Заканчивайте поскорее, Камилл, я умираю с голоду.
— Господа! — сказал генерал Эрбель. — Вам известно, в чем состоит оскорбление, за которое мы требуем удовлетворения?
— Да, — подтвердил Камилл, едва заметно усмехнувшись.
— Я считаю, — продолжал генерал, — что вдаваться в подробности ни к чему.
— Вы правы, совершенно ни к чему, — с той же ухмылкой проговорил Камилл.
— Намерены ли вы возместить ущерб, который вы нам нанесли?
— Это зависит от того, какой род возмещения вы имеете в виду.
— Я вас спрашиваю, готовы ли вы принести извинения?
— Ну нет, — возразил Камилл, — любое извинение нам категорически запрещено.
— В таком случае, — заметил генерал, — нам остается лишь обсудить условия дуэли.
— Вы оскорбленная сторона, — сказал Камилл. — Изложите свои условия.
— Мы имеем честь предложить вам следующее: дуэль на пистолетах.
— На пистолетах; очень хорошо.
— Противники становятся на расстоянии сорока шагов друг от друга и могут сделать или не сделать по пятнадцать шагов.
— Значит, если каждый пройдет по пятнадцать шагов, их будут разделять десять шагов?
— Десять! Да, сударь.
— Прекрасное расстояние; хорошо, пусть будет в десяти шагах.
— Пистолеты возьмем у Лепажа, чтобы они были незнакомы обоим противникам.
— Кто их возьмет?
— Каждый из нас принесет по паре или, если угодно, подмастерье оружейника, который зарядит пистолеты, принесет две пары. Мы бросим жребий и определим, из каких стрелять.
— Все очень хорошо. Теперь договоримся о месте встречи.
— Аллея Ла Мюэтт, если угодно.
— Аллея Ла Мюэтт. В конце этой аллеи есть что-то вроде площадки, где нет никаких ориентиров для глаза; она будто нарочно создана для встречи.
— Пусть будет площадка.
— Да, мы забыли обсудить время.
— Светает не раньше семи. Назначим встречу на девять.
— В девять. Превосходно, сударь… Будет время привести себя в порядок.
— Нам остается откланяться, господа, — заявили два генерала.
— Примите уверения в нашем почтении, — сказали, поднимаясь, молодые люди.
Едва за секундантами банкира закрылась дверь, г-н де Вальженез вошел в гостиную, приговаривая:
— Ну и копуши! Я думал, вы никогда не кончите!
— Вот на чем мы договорились… — начал было Камилл.
— Знаю! — перебил Лоредан. — Мы договорились поужинать в половине седьмого, а сейчас шесть тридцать пять.
— Я тебе говорю о дуэли.
— А я — об ужине. Дуэль можно отложить, ужин — никогда. За стол!
— За стол! — подхватили два молодых человека.
И все трое устремились в столовую, где их ожидала мадемуазель Сюзанна де Вальженез.
За столом веселились от души, злословили обо всем Париже, но особенно о банкире, высмеивая г-на де Маранда на все лады как политика и финансиста, насмехаясь над его моральными качествами, но более всего над его внешностью.
О завтрашней дуэли говорили не больше, чем о китайском императоре.
Из уважения ли к присутствующей даме, от беззаботности или из самонадеянной уверенности в исходе дела это происходило? Этого мы не знаем или, вернее, думаем, что было всего понемногу в умолчании троих молодых людей.
Они были заняты десертом, когда личный слуга г-на де Вальженеза подал хозяину карточку на серебряном подносе.
Лоредан бросил на карточку взгляд.
— Конрад! — вскричал он.
— Конрад! — едва слышно выдохнула мадемуазель де Вальженез и слегка побледнела. — Что ему от нас нужно?
Лоредан стал белым под стать чашке севрского фарфора, которую он поднес к губам.
Камилл обратил внимание на то, что это имя взволновало и брата и сестру.
— Сожалею, но мне придется ненадолго вас оставить, — пробормотал г-н де Вальженез.
Он обернулся к лакею и приказал:
— Проводите его в мой кабинет.
Лоредан встал.
— До скорой встречи, господа.
Он направился к двери, которая вела из столовой в кабинет.
Сальватор ожидал стоя.
Невозможно было выглядеть элегантнее, чем Сальватор в ту минуту, а также быть спокойнее и благороднее, чем он.
Теперь это был действительно Конрад де Вальженез, как он и приказал о себе доложить.
— Что вам угодно? — с ненавистью взглянув на гостя, спросил Лоредан.
— Я хотел бы с вами переговорить, — отвечал Сальватор.
— Разве вы забыли, что у нас может быть лишь одна тема для разговора?
— Ненависть, которую мы друг к другу испытываем. Нет, кузен, я об этом помню, и доказательством тому мой визит.
— Уж не затем ли вы пришли, чтобы раз и навсегда покончить с этой ненавистью?
— Отнюдь.
— В таком случае, чего вы хотите?
— Сейчас объясню, кузен. Вы завтра деретесь на дуэли, не так ли?
— Какое это имеет отношение к вам?
— Не только ко мне, но к нам обоим, сейчас вы это увидите. Итак, у вас завтра в девять часов утра в Булонском лесу дуэль на пистолетах с господином де Марандом. Как видите, я неплохо осведомлен.
— Да. Остается узнать, из какого источника вы черпаете ваши сведения.
Сальватор пожал плечами.
— Откуда бы я ни узнал о вашей дуэли, я о ней знаю, и это будет темой нашего разговора, если не возражаете.
— Уж не затем ли вы, случайно, пришли, чтобы читать мне нравоучения?
— Я? Да что вы?! Я, напротив, полагаю, что вы читаете их себе сами, и в избытке! Нет, я пришел лишь оказать вам услугу.