Я молчал и даже не глядел в его сторону.
– Твоё дело, Микки, я тебя предупредил. Загляни под сидение, на котором я сижу. Ты будешь удивлён. Пока, дружище. Будешь должен.
И он исчез.
Под сидением я нашёл пистолет с полной обоймой. Стараясь не особо шуметь, разрядил обойму и положил оружие на место. Вот, тварь! Я оглянулся и посмотрел на спящую Мэгги. Ладно, заберём деньги, потом решу, как лучше поступить. Без неё будет сложнее.Мы по очереди переоделись на задних сидениях. Я был похож на настоящего ковбоя. Мэгги напялила на меня парик и приклеила усы. Она вела себя как ни в чём не бывало. Словно и не помышляла о том, чтобы сделать во мне несколько дырок. Меня так и порывало ткнуть ей в лицо пушкой и спросить, что это и зачем? Думаю, что в её глазах я увидел бы ответ. Но я решил подождать и взять её на горячем. Тогда не понадобились бы никакие объяснения.
Оставшиеся полсумки мы вынесли ещё легче, чем первые. Кому интересны техасские придурки? На нас бросали ехидные взгляды и ухмылялись. Плевать. Пусть хоть засмеют нас всей толпой. Только бы дали забрать деньги. Мэгги выглядела, как деревенская клуша, а мне не хватало нотки конского навоза, шпор на сапогах, кнута и седла на плече.
В лыжных костюмах мы заявились уже под вечер. Перед этим я задремал сзади, а Мэг читала за рулём. Сквозь сон я услышал, как она с кем-то разговаривает. Или это мне приснилось.Последняя ходка у нас была запланирована на полночь.
Это было ужасно. Мэгги сбрила мне виски, оставив на голове гребень, который покрасила в малиновый цвет, залив его специальной краской из баллончика. И увешала всего пирсингом. На каждое ухо по пять колец, в нос, на губы. Это ужасно мешало. Затем накрасила мне губы чёрной помадой, подвела глаза. Посмотрев на себя в зеркало, я ужаснулся. Себя она тоже раскрасила и увешала железками.
Когда вышли из машины, сыпал снег, и пока мы добрались до терминала, краска на волосах потекла, окрасив красными ручейками щёки и лоб. Мы зашли внутрь, как два монстра. На нас не смотрели, отводили взгляд, хотя я чувствовал, как смело пялятся в спину. Мэг в буквальном смысле слова повисла на мне, обняв за талию и прижимаясь, как родная. Парочка влюблённых уродцев.
И тут я увидел копа. Того самого, который пытался задержать меня, когда я прятал сумки. Он прямо пожирал меня глазами и по напряжённому лицу я понял, что он пытается вспомнить что-то типа: «Где же я этого говнюка видел». Мы шли прямо на него. Вот и всё.
В голове сразу стали мелькать планы спасения. А коп прямо брови нахмурил в попытке припомнить меня. Мы были уже близко, Мэг поймала взгляд полицейского и по-хулигански показала ему язык. И неприлично засмеялась. Он отвёл взгляд, и мы прошли мимо.
Засунув остатки денег вместе с сумкой в рюкзак, мы пошли к выходу. И уже возле самых дверей нас окликнули. Я хотел уже броситься бежать, но сдержался.
– Миссис, можно один вопрос.
Мы оглянулись и увидели того самого копа.
– Чё надо? – спросила Мэг.
– Миссис, – по его лицу было видно, что мозг работает на пределе. Для того, чтобы разгадать головоломку, ему не хватало самой малости. И он никак не мог отыскать ту ниточку, потянув за которую, можно развязать узел.
– Миссис…
– Говори уже, что ты заладил.
– Мне нравится ваш пирсинг.
– Спасибо. И чё дальше?
– А почему у вас язык не проколот?
– Потому что моему парню не нравятся всякие штуки на языке, когда ему делают миньет. Его это отвлекает.
Коп перевёл взгляд на меня и снова напрягся отыскать знакомые черты в памяти.
– Зато у меня другое проколото. Показать? У тебя есть здесь уютное местечко? Я покажу тебе все свои побрякушки. Ты не против, дорогой, если я похвастаюсь? – она поцеловала меня в щёку. – Не бойся, красавчик, он совсем не ревнивый.
Мэг расплылась в улыбке.
Коп залился румянцем, а у меня подкашивались ноги. Это тянулось целую вечность.
– Ну, не хочешь, как хочешь. Если мы не арестованы, то мы пойдём, да?
Коп кивнул и мы вырвались на холодный воздух под снегопад. Но даже на улице мне было жарко, и пот тёк по спине. Нас отделяло от стоянки каких-то двести метров. Двести бесконечных метров. Когда мы сели в машину, руки у меня дрожали, и жутко захотелось уколоться.
Выезжая со стоянки, я увидел копа у входа в терминал, внимательно всматривающегося в снежную пелену. Он вспомнил! Ему осталось помахать руками после драки. Нужно быстро вырваться из города, пока не кинутся и не начнут перекрывать дороги.
– Йохо! – закричала Мэг, когда мы выскочили на федеральную трассу, прямую, как время и пустынную, как одиночество.
В зеркале заднего вида я увидел Луиса.
– Будь на чеку, дружище. Ты же помнишь? – сказал он и исчез.
Вся суматоха с выносом денег отвлекла от главного – что дальше? Теперь, когда машина набита сумками, рюкзаками, саквояжами до отказа напичканными баблом, когда отхлынула кровь и приятная усталость разлилась по мозгам и телу, совсем не хотелось решать никаких проблем. Хотелось горячей ванной, холодного шампанского, крепкого ароматного табака, полумрака и ненавязчивого Барри Вайта. «Я никогда не исчезну, это не для меня. Я навсегда останусь здесь, с тобой. Буду делать то, что тебе так нравится. О, йе, о, йа, крошка!». И не ждать, что тебе в спину загонят какую-нибудь мотыгу или раздробят череп колуном, или, например, сделают в пузе большущую дыру насквозь выстрелом в упор из дробовика. И даже не сомневаться, что такое возможно. И исключить любой, даже самый минимальный намёк на подобную херню.The Tiger Lillies – «Bully Boys»
Мэг крепко держала руль, всматриваясь в заснеженную трассу. Свет фары вырывал всего десяток метров и дальше растворялся в чёрно-белом мареве. Она не обращала на меня никакого внимания. Словно я уже не существовал.
– Мэгги, что дальше? – спросил я.
«А дальше я пристрелю тебя, сраного мудака» – ответила она голосом Луиса.
– Дальше? Дальше каждый за себя.
«Я забираю деньги, а тебя скормим свиньям»
Совсем недавно она мыла посуду в мексиканском ресторане, кишащем тараканами и латиносами. И если бы я не постучал в её дверь, это длилось бы до конца дней. Случай. Случай не стоит столько. Это мои деньги! Я бы позволил ей прикоснуться к ним, если бы она была поласковее. Мы могли бы всё вернуть, ведь были счастливы. Я, несмотря ни на что, обходителен и внимателен с дамами. И никогда не позволял себе поднять руку на женщину. Но разве это ценят женщины? Чёрта с два. Если ты не показал себя достаточно сильным, то они тебя сожрут с потрохами. Размажут и растопчут. Во всех смыслах.
– Ладно, – сказал я. – Тогда мы не едем на ферму.
– Это ещё почему?
«А если я одна не справлюсь? Мне же нужно, чтобы кто-то держал тебя, когда я буду отрубать тебе башку».
– Потому, что я не доверяю тебе.
– И я тебе. Именно поэтому мы и поедем на ферму. Разделим деньги и расстаёмся. Могу тебя высадить прямо здесь, если хочешь.
– Мэг, неужели нельзя ничего вернуть? Я завязал с наркотой, у нас куча денег. Ты мне нравишься.
«А мне нравятся деньги. Иди к чёрту!»
– Микки, хватит этих соплей. Я уже всё решила. Я переберусь в Канаду, а оттуда отправлюсь в путешествие. И остановлюсь там, где мне больше всего понравится. Тебя в моих планах нет. Ты меня отвлекаешь от дороги. Или, может, сам сядешь за руль.
– Запросто, дорогая.
Я утёрся от вылитых помоев.
– Тормози, – сказал я.
– Зачем?
– Я сяду за руль.
– Ну, ладно.
Мэг нажала на тормоз, и машину чуть не унесло с дороги.
Мы вышли из машины и встретились в свете фар. Сейчас я сяду за руль, она достанет из-под сидения пистолет и выстрелит в меня. Труп оттащит в лес и его найдут только когда сойдёт снег. Дело закроют. Мэгги в это время будет пить коктейли на бразильском пляже или есть круассаны в парижском кафе. Таков её план. Она ещё не знает, что в магазине нет патронов.
Мэг смотрела спокойно и уверенно. Ни одна мышца на лице не выдала коварного замысла. Сучка.
За рулём сидел Луис и его вид говорил: «Ну, чего ты ждёшь?».
А и правда? Пора прекратить этот цирк. Неизвестно, куда он может завести. У неё может быть припрятан нож, ржавый гвоздь, бритва. Всё, что угодно. С её прытью она могла выцарапать мне глаза и потом перегрызть горло. Могла… зачем рисковать?
И я ударил её кулаком в челюсть. Она устояла на ногах, и я повторил удар. Сбить с ног получилось только с третьего удара. Мэг упала в снег. Губы окрасились красным, из носа вытекла струйка крови. Она подняла голову и удивлённо посмотрела на меня. В её взгляде не было мольбы, только укор и презрение.
– Я знала, но не могла поверить, – она сплюнула кровь и попыталась встать.
– Что? Что ты знала?
– Она сказала мне. Но я не верила.
– Кто сказала?
Мэгги схватилась за бампер, и у неё почти получилось подняться на ноги. Но я снова ударил. Она упала и снова стала подниматься.
– Кто сказала?
– Негритянка сказала. Которую я убила.
– Что она сказала?
– Что ты избавишься от меня.
– Чушь! Враньё! Это ты, мразь, хотела кинуть меня. И нечего мне заливать.
Я пошёл и принёс пистолет.
– Это я хотел от тебя избавиться? А это что?
– Микки, я боялась.
Она, наконец, встала на ноги и согнулась, оперявшись о капот и сплёвывая кровь.
– Ты не умеешь бояться. Ты врала мне. И сейчас врёшь.
Луис разочарованно скучал, закинув ноги на торпеду.
Злость, обида, чувство безысходности наростали, пока не превратились в неконтролируемую ярость. Я ненавидел Мэг. Она была главным злом моей жизни. И с этим нужно покончить.
Мэгги пыталась заползти под машину, но я вытаскивал её и бил, топтал, пинал. В глазах у меня помутнело, я не видел ничего, кроме красных разводов на белой холодной простыне. Думаю, я сломал ей ногу и запястье. Скорее всего, выбил половину зубов. Лицо её превратилось в бесформенную окровавленную маску. Не знаю, сколько эт