— Ладно, ерунда. Где там Бука с пленником?
Смотреть, как я буду пытать светлого, сбежалась куча народу: Шагра, бабушка, Дитя, Сеня и свободные от дежурства орки. А вот мумий сказал, что настроение у него неромантическое, для пыток не подходит, и ушёл в лабиринт подвалов. Наверняка к своей найденной заначке.
— Ваня, а ты сам его будешь мучить? — уточнила бабушка, — палача-то у нас нет. Может орков попросить? Они должны уметь.
— Не, не обучены, — покачал головой Уру-Бука, — прибить можем, а пытать нет. Пробовали уже.
— Ваня, ты главное — аппетит не испорть себе, — заволновалась бабушка, — на ужин я пирог поставила, мясной, с картошкой и шпинатом.
— Где там пленник?
— Ведите! — гаркнул Уру-Бука, чуть не оглушив меня.
Пленник оказался молодым эльфом. Ну, мне показалось, что молодым. Кто его знает, сколько они живут и с какого возраста у них паспорта выдают.
Эльф гордо задрал подбородок.
— Я ничего не скажу тебе, Чёрный Владыка.
Уру-Бука, не сомневавшийся во мне, с ухмылкой приковал эльфа цепями.
— Да ладно, можешь не говорить, — махнул я рукой, — мы собственно и не собирались спрашивать. Ты же не генерал, не король. Что ты можешь знать?
Мне показалось, что эльф обиженно надул губы.
— А уже можно пытать, да? — вылезла вперёд Дитя Тьмы.
— Бука, ты его хорошо приковал?
— Угу.
— Тогда можно я его вилкой ткну?
— А-а-а! — эльф заорал, как резаный.
Из невнятных выкриков я разобрал, что вилки эльф очень даже боится. Король Галадон не может сидеть, после того, как его ткнула Дитя. Залезть на сорона и думать не может. Оттого и штурм собираются отложить, и вообще, негуманно пытать пленников столовыми приборами.
— Я требую нормальную дыбу! — вопил эльф, — Имею право на стандартные пытки! Почётно умереть в подвалах, как всякий нормальный пленник! А быть затыканным вилкой — против любых законов и обычаев. Уберите этого ужасного ребёнка!
Дитя Тьмы обиделась, плюнула в эльфа и обиженно засопела.
— Дядя — бяка.
— Тихо маленькая, — Шагра обняла девочку и с укором посмотрела на пленника, — стыдно такие вещи детям говорить. А ещё светлый. Пойдём, Дитя, я тебя конфетами угощу.
Бабушка тоже ушла, напоследок так посмотрев на эльфа, что тот побледнел.
— Женщины и дети ушли, можем приступать.
Я картинно потёр руки и сделал страшное лицо.
— Можно я тоже пойду? — Уру-Бука, уловив мою игру, попятился к выходу, — не люблю такое шмотреть.
— Иди-иди. А то спать плохо будешь.
В пыточной остался только я, пленник и Сеня. Монстр был в своих любимых доспехах, только уже начищенных до блеска. Сам он полировать не стал, а подрядил скелетов. Уж не знаю, как он их уговорил, но доспехи были как новенькие.
— Знаешь, что я делаю со светлыми, которые не любят детей?
Эльф задрал подбородок.
— Я буду молчать.
— Да пожалуйста. Сеня, — я повернулся к монстру, — ты его сырым будешь? Я читал, что эльфы горчат, их вроде сначала вымачивать надо.
— Угук!
— Эй, ты чего задумал, Чёрный? Так нельзя. Пленников можно пытать или торжественно казнить. Нас есть нельзя!
— Ничего не знаю, я не местный.
— Спроси любого, нельзя пленников на еду пускать!
— Ты это, не кричи. А что с тобой делать? Говорить ты не хочешь, а у меня монстр не кормленный.
— Так не делают!
Я подошёл к эльфу и потыкал пальцем в живот.
— Вроде нежирный. Сеня, ты уверен, что сырым? А вдруг у тебя несварение будет?
— Угук!
Монстр снял шлем и выпустил наружу щупальца
— А-а-а!
— Не кричи, всё равно никто не услышит.
— Не надо! Я больше не буду! Я всё скажу!
Доведённого до истерики эльфа пришлось успокаивать Уру-Буке. Через полчаса мы узнали кучу всякого про лагерь светлых, вплоть до цвета подштанников эльфийского короля. Я записал имена светлых генералов, кто с кем дружит и враждует, ближайшие планы и мастеров, делавших таран. Злыдни, это оказались умельцы из Кемнаро. Ну, тёмные, припомню я вам такой нейтралитет.
— Уберите его, — хныкал эльф, косясь на Сеню, — он облизывается, когда на меня смотрит. Я всё рассказал. Можно меня закрыть в камере попрочнее? Чтобы он ночью не добрался.
— Бука, запри его подальше, — махнул я рукой и вывел монстра из пыточной, — Сеня, скажи на кухне, чтобы тебе дали тройную порцию. И печенек на сладкое. Заслужил.
Монстр довольно угукнул и двинулся ужинать. Интересно, а он действительно съел бы эльфа или только подыгрывал мне?
Глава 12
Утром я поймал мумия и затащил к себе.
— Деда, надо письмо набросать.
— А сам?
— Красивым почерком надо, королю будем писать.
— Зачем облегчать ему жизнь? Пусть помучается, разбирая твои каракули. Я страдал, а чем он лучше?
— Деда!
— Ладно, напишу. А то как ляпнешь чего-нибудь, потом хронисты триста лет вспоминать нам будут.
Мумий взялся за перо.
— Ну?
— Значит так: королю Галадону, незаконно осаждающему замок Калькуара.
— Угу.
— По итогам нескольких дней осады в моих темницах…
— В Наших.
— Что?
— Ты тоже величество. Владыка — царский титул. Поэтому ты должен о себе говорить во множественном числе. Ну как Галадон: наша армия, мы приказываем и всё такое.
— Не хочу. Вот будет у меня раздвоение личности, тогда пожалуйста. А пока, я один и не собираюсь про себя мыкать.
— Как знаешь.
— Пиши: по итогам нескольких дней осадыв моих темницах скопились пленники из числа твоих воинов. Поскольку ты взял в осаду замок и нарушил экономические цепочки, кормить их нечем, а есть орочий рацион они не хотят. Будь добр, оплати кормёжку своих людей привычной им едой или присылай продукты сам. Без уважения, Иван Хэрумор.
— Ваня, так не делается.
— Их положено кормить за мой счёт? Так я их сюда не звал, тут не столовая.
— Нет. В традициях морить пленников голодом. Ну, подкармливать иногда, чтобы не померли, но сил воевать уже не было.
— Я гуманист.
— Кто?!
— Коварный тип. Хочу, чтобы светлые несли больше расходов. Осада должна быть разорительной!
— Он не будет платить.
— Можем мы размножить это письмо и раскидать по их лагерю журавликами? Пусть все светлые знают о моём предложении.
Мумий посмотрел на меня с опаской и уважением.
— Действительно, первостепенное коварство. До такого ещё никто не додумался.
— Это называется пропаганда.
— Какое страшное слово. Ты прямо Чёрнейший из Владык.
Мумий дописал текст листовки, перечитал и кивнул сам себе.
— Я сам размножу твоё письмо и прослежу, чтобы его разбросали над светлыми.
— Спасибо, деда.
— Ерунда. Мне интересно, что дальше будет. Пришлют еду или махнут на пленников рукой?
Мумий хихикнул.
— Такого Галадон точно не ожидает.
— Владыка, — Уру-Бука заглянул в дверь, — там корабль!
— Баржа? Для наших друзей с продовольствием рановато.
— Не, другой. Такой, — Бука потряс головой, — странный.
— Давай посмотрим.
Я подошёл к окну — из моей башни река просматривалась отлично. Взял подзорную трубу. Где там корабль?
Ага, вот он. По водной глади скользило изящное судёнышко под парусами. Да, никакого сравнения с приходившими раньше баржами.
— На эльфийшкий похож, — засопел Бука за моим плечом, — враги, наверное.
— Проверим. Собери команду, и сходим на пристань через Казну.
Десять минут, и мы высадились в старом порту. Десяток вооружённых до зубов орков, Уру-Бука с боевым топором в руках и я налегке.
На всякий случай корабль мы ждали в кустах. Вот поймем, кто к нам приплыл, тогда и решим — показываться или нет. Вдруг, и правда, эльфы? А если много?
Судно казалось игрушечным. Как будто прямо из бутылки коллекционера. На носу резная деревянная фигура — полуобнажённая эльфийка с острыми ушами держит звезду. Паруса цвета морской волны, флага на мачте не видно.
Кто же это? Светлые решили отрезать нам поставки? Искатели приключений? Делегация от Старейшин Кемнаро?
К пристани корабль пристал неумело. Тяжело ударился бортом, не успев погасить скорость, заскрипел обшивкой о камни.
— Кгивогукие! — рявкнул голос на корабле, — Отогву и пгишью заново! Концы кгепите!
Знакомая, однако, картавость.
На пристань спрыгнули три молоденьких гоблина и с трудом закрепили концы.
— Пигаты, тоже мне! — возмущался голос, — не возьму больше.
— Дедушка! — хором завопили гоблины, — мы исправимся!
— Испгавятся они…
По узким сходням спустился настоящий пират. Немного карикатурный, как рисуют в детских книжках: цветастая рубаха, на голове чёрный платок, узкая повязка, закрывающая один глаз. На боку висел здоровенный меч, едва не волочащийся по земле. Вот только лицо у пирата было Льва Бонифатьевича, настройщика органов.
— Свои, — кивнул я Уру-Буке, — пойдём, встретим.
Увидев толпу орков, пират засеменил к нам.
— Здгаствуйте-здгаствуйте. Хогошо, что вы пгишли так быстро. Быстгее газгужайте, и я поплыл огатно.
— Настоящие корабельщики, — я усмехнулся, — говорят «ходить», а не «плавать».
— Ой, я вас умоляю! Пусть говогят что угодно, а мне надо обгатно в Кемнаго.
Уру-Бука повёл орков забирать груз, а пират протянул мне список.
— Всё согласно прейскуранту.
Я пробежал глазами каллиграфические строчки. Металлолом, третья категория, десять фунтов, триста золотых. Металлолом, вторая категория, крупный, тридцать фунтов, пятьсот золотых…
— Не понял.
— Вы хотели обход санкций? И я таки сделал для вас.
— Привезли оружие под видом металлолома? — я усмехнулся, — да вы, Лев Бонифатьевич, талант.
— Вы дочитайте до конца, — гоблин-пират убрал с глаза надоевшую повязку, — там ещё интегесное.
— А что это? «Слитки металла третьей категории».
— Оружейные сплавы.
— Хм, — я задумался, — а вот с кузнецами у нас напряженка. Ладно, беру. Запас карман не тянет, найду куда применить.