— А меня зовут Сережа! — под звук духового оркестра ответил моряк, и Саманте вдруг показалось, что он очень похож на Дуга, только под бескозыркой не видно, рыжий он или нет. Зато Саманта сделала одно удивительное открытие: все моряки были мальчиками. Обычными мальчиками в форме взрослых моряков и как взрослые шли через город под звуки духового оркестра.
— Сер-ежа? — повторила Саманта имя своего нового неожиданного знакомого. — Серж?
— Точно! — отозвался мальчик-моряк и улыбнулся.
Через некоторое время Саманта набралась храбрости и спросила:
— Спик инглиш?
— Да! То есть ес! — поправился мальчик и, не глядя на Саманту, уже по-английски спросил: — Ты откуда?
— Из Америки! Штат Мэн.
— О!
Через несколько шагов девочка спросила:
— Как называется твой корабль?
— «Аврора»! — ответил маленький моряк.
— Богиня зари?
— Нет, — через несколько шагов долетел ответ. — Богиня революции!
— Ты, когда вырастешь, будешь воевать? — Девочка на ходу продолжала расспрашивать своего знакомого.
Маленький моряк покачал головой.
— Я хочу плавать во льдах, — наконец сказал он. — Это очень интересно, хотя опасно. Но человек должен покорить льды!
— А Соединенные Штаты ты не хочешь покорить? — прямодушно поинтересовалась Саманта.
— Зачем? — удивился Сережа. — Я мечтаю побывать в Америке… на реке Миссисипи, где жили два друга — Том и Гек.
— Ты знаешь про Тома и Гека? — удивилась Саманта.
— И еще мне нравится Бекки, — признался Сережа.
— Ваш президент написал мне, что я похожа на Бекки, — не удержалась, сообщила своему новому знакомому Саманта. И тут рядом послышался голос мамы:
— Сэми! Где ты пропадаешь? Мы с папой ищем тебя…
— Сейчас! Одну минуточку, — крикнула девочка маме и кинулась за уходящим строем.
Раз, два, левой! Левой! Левой!
— Я напишу тебе письмо, Саманта! — печатая шаг, пообещал Сережа. — Но я не знаю адреса.
— Манчестер. Штат Мэн. Соединенные Штаты. Запомнишь?
— А мой адрес проще, — зазвучало в ответ. — Ленинград. Крейсер «Аврора». Пришли мне фото!
— Пришлю! Мы еще встретимся!
Саманта остановилась, словно осталась на берегу, а корабль уплыл в море. Она смотрела вслед морякам и махала рукой, как машут на причале.
— Ни одна девочка в мире не может остаться равнодушной к шагающим под звуки оркестра морякам, — зазвучал рядом папин голос.
— Но при этом не надо терять голову, — заметила мама.
Музыка звучала все тише, тише и наконец растворилась в разноголосице большого города.
А фантазия девочки заработала, устремилась вперед, и перед ее глазами возник взрослый Сережа. Он был высокий, крепкий и, как все полярные капитаны, с большой бородой. Но при всей суровости облика глаза его остались прежние и голос не изменился: «Я хранил твое фото всю жизнь!» — «Я же говорила, что мы еще встретимся».
Но мечте о новой встрече суждено было сбыться не через много лет, а в тот же день: Саманту и ее родителей пригласили на крейсер революции «Аврора».
Взрослые осматривали корабль, а Саманта краешком глаза все искала среди маленьких моряков своего знакомого Сережу.
Но вместо Сережи лицом к лицу столкнулась с Попрыгунчиком Полом.
— Хелло, Саманта!
— Хелло, мистер Пол! Вы снимаете торпедные аппараты?
Но Пол как бы не почувствовал насмешки в голосе девочки. Он широко улыбнулся:
— Я снимаю потрясающие кадры: американская девочка взяла в плен русский крейсер.
Саманта оглянулась и увидела, что корабль штурмуют фотографы и телевизионщики. Они примостились на торпедных аппаратах, надстройках, а один из них, рискуя упасть в воду, забрался на мачту.
Когда Саманта снова посмотрела на Пола, лицо его было серьезным.
— Нам надо поговорить, Сэми, — сказал он. — Я должен сообщить тебе нечто важное.
Но поговорить им не удалось. Саманта увидела Сережу и побежала к нему. Оркестр заиграл любимую мелодию из оперы «Порги и Бесс», и мальчик с девочкой закружились в танце.
Вкус черного хлеба
Саманта была обыкновенной девочкой. И отметки у нее были обыкновенные. Она так и говорила про свои отметки — обыкновенные. И любила она играть в простые ребячьи игры. И конечно, рядом с ней была собака. Саманта была девочкой, и ее главные человеческие черты только начинали проявляться. А то, что она была фантазеркой — дети и должны быть фантазерами.
Фантазия может поднять человека в небо, из настоящего перенести в прошлое, а если поднатужиться, то и в будущее.
Но фантазия не может злого сделать добрым, скупого — щедрым, труса — храбрецом. Вы даже не представляете себе, как многого не может фантазия!
Фантазия не забава. Это скорее труд.
И если Саманта представляла себе, как танк, разбив стекло телевизора, врывается в ее дом и оставляет на ковре грязные рубчатые следы, то это не просто игра фантазии.
Это было предвидением — так могло случиться, если кто-то развяжет войну. И девочка боролась, чтобы этого не случилось, искала правду в нашей стране. Правда не всегда лежит на поверхности, к ней надо прокладывать путь самой.
В Ленинграде Саманту постоянно окружали взрослые. Они приветливо улыбались ей, ласкали ее, старались сделать ей приятное. Порой девочке казалось, что она попала в страну родственников, где у нее полно любящих дядей, тетей, бабушек и дедушек. И все-таки Саманта чувствовала себя пленницей взрослых.
Своим радушием взрослые старались уберечь американскую девочку от того, что им самим довелось пережить в годы войны, оградить ее от своих страданий. Сами того не желая, они мешали Саманте пробиться к правде, за которой девочка приехала из-за океана. Но маленькая американка делала для себя все новые важные открытия.
«Люди здесь кажутся мне такими же, как наши соседи, — открывала Саманта. — Они похожи на нас больше, чем я думала».
Дома от Саманты ждали правды. А чтобы открыть правду, надо все пережить самой. Как врачи-ученые прививали себе чуму и холеру, чтобы лучше изучить эти страшные болезни.
И хотя страдания войны давно стали памятью, Саманта упрямо прокладывала к ним путь.
Правда приходит к человеку из сердец друзей.
К Саманте правда пришла из сердца Наташи.
Однажды Саманта сказала подруге:
— Наташа, ты можешь меня похитить?
— Как похитить? — удивилась девочка.
— Ну, не знаешь, что ли? Приходят люди в масках с пистолетами шестого калибра. Хватают тебя. И под угрозой заставляют написать письмо родителям: «Дорогие папа и мама, меня похитили. Не поскупитесь на выкуп».
— Но у меня нет маски, пистолета и мне не надо выкупа! — засмеялась подруга. — И не могу же я похитить собственную подругу!
— Но подруга просит тебя об этом.
— Тогда скажи, зачем тебе это понадобилось?
— Хочу отдохнуть от взрослых, — ответила Сэми. — Они все так усложняют, что ничего не поймешь. Словом, завтра в семь утра…
В это утро Саманта рано встала с постели. Привела себя в порядок. И стала ждать. Ровно в семь часов кто-то тихо поскребся в дверь. Саманта быстро вышла в коридор. Перед ней стояла Наташа — без маски, без пистолета, с расстроенным лицом.
— Что-нибудь случилось? — спросила Саманта.
— Гостиницу осадили корреспонденты. Они ждут тебя. Мы не сможем выйти.
Саманта задумалась. Но только на минуту. В следующее мгновение у нее уже возник свой план.
— Идем! — скомандовала она и зашагала по коридору в другую сторону.
— Ты куда? — удивилась Наташа.
— Кто кого похищает? — усмехнулась Саманта. — Идем! В каждой гостинице есть служебный выход.
И вот уже две подруги спускаются по черной лестнице, ведущей во двор. Снизу доносились громкие голоса и пахло кухней. Мимо девочек проходили люди в белых халатах и поварских колпаках. На всякий случай Саманта приветливо улыбалась им. Так девочки очутились во дворе.
Двор был узким и тесным. В нем стояли машины-фургоны, в каких развозят продукты.
— Раз есть машины, значит, есть ворота, — тихо шепнула подруге Саманта. — А теперь представь себе, что мы узники и совершаем побег из замка.
Наташа только улыбнулась в ответ.
Одна машина тронулась с места и медленно двинулась к воротам.
Две беглянки последовали за ней. Машина въехала в похожую на тоннель темную подворотню. Прижимаясь к стене тоннеля, девочки зашагали рядом. Створки ворот распахнулись, и тоннель сразу заполнился светом.
Пока пожилой вахтер проверял у шофера документы, девочки протиснулись к выходу.
И вот желанная свобода!
Девочки выбежали на улицу и оглянулись. У входа в гостиницу, направив на дверь-вертушку объективы, стояли репортеры и операторы. Осада гостиницы «Европейская» продолжалась.
— Вот я тебя похитила. Что будем делать? — спросила Наташа, шагая рядом с подругой.
— Ты не знаешь, почему взрослые скрывают от меня правду о войне?
— Жалеют тебя, наверное, — простодушно ответила Наташа.
— Я слышала, у вас была блокада. Но я не представляю себе, что это такое… блокада.
Наташа внимательно посмотрела на подругу.
— Ты же побывала на стороне, «особенно опасной при артобстреле».
— Разве блокада — это только опасная сторона?
— Это, когда опасная… вся жизнь, — задумчиво сказала Наташа. — Я не пережила блокаду, но все мои близкие, весь мой город…
Некоторое время подруги молча стояли перед домом с кариатидами. Потом Наташа крепко сжала руку подруги и решительно сказала:
— Идем.
И они пошли в далекое — в чужое далекое, как в свое.
Очень трудно заставить машину времени завертеть колесо в обратном направлении. Очень трудно из настоящего шагнуть в прошлое — все пути в минувший день кажутся перекрытыми. Но преграды не должны останавливать тех, кто полон решимости.
Ступенька за ступенькой Наташа вела свою подругу в годы войны.
— Этот дом был ранен на войне. Но выжил… — говорила она, словно была очевидцем далеких событий. — И соседний дом был на войне. И вся эта улица… и весь город был на войне. Не сдался в плен. Выстоял.