Я продолжала стоять как вкопанная, не зная, что ответить Алику. А его мое молчание, конечно, очень удивило. Наверное, брат не понял, чего я так испугалась…
– Ну? – нахмурился Алик. – Собирайся, говорю. Бабушка очень тебя ждет. Она и стол накрыла уже, наверное. По-любому с утра за готовку взялась. А у нас электричка через час. Надо еще успеть до вокзала добраться.
– Но я с Федей… – неуверенно начала я.
В этот момент из кухни выглянул Федя.
– О, Алик, здорово!
Парни пожали друг другу руки.
– Так и Федя пусть с нами едет, – добродушно предложил Алик.
– Куда? – не понял Федя.
– Знакомиться с моей бабушкой, – еле слышно ответила я.
Мы так давно не виделись, что, казалось, и я увижусь с бабулей впервые… А если я, повзрослевшая, совсем ей не понравлюсь? Новый год, салюты, оливье, зимний Финский залив – это было будто в прошлой жизни. Оттого стало еще страшнее.
Мы с Федей переглянулись. Учитывая, чем закончилось предыдущее знакомство с моей семьей, я понимала его тревогу. Но сама вдруг ощутила, что мне будет намного спокойнее, если Федя тоже поедет с нами.
– Пожалуйста, – проговорила я одними губами. Мне это действительно было нужно.
Тогда Федя кивнул.
– Надеюсь, я не испугаю твою бабушку. А то из-за татуировок она может решить, что я бандит какой-нибудь или сидевший… Мало ли.
– Фигня! – поморщился Алик. – Бабушка хоть и старенькая уже, но очень классная и продвинутая. Давайте, собирайтесь, я вас на улице подожду…
В электричке было свободно. Алик и Федя молча смотрели в окно, за которым проносились зеленые сосны. Я же, пытаясь скрыть волнение, слишком много болтала. В какой-то момент, когда Алик отвлекся на телефон, Федя нащупал мою ладонь и ободряюще ее сжал.
– Не беспокойся, все будет хорошо, – негромко сказал он мне на ухо. Феде невозможно не верить.
Двор, который был мне знаком с детства, ничуть не изменился. Желтый, пошарпанный от времени дом, средний подъезд с железной дверью и сломанным кодовым замком. Только детская площадка другая – с новыми яркими горками и качелями. Раньше здесь стояла старая железная горка…
Чем выше мы поднимались, тем сильнее стучало мое сердце. Я не могла понять, почему так разволновалась. Будто должна была встретиться не с бабушкой, а с самой собой – маленькой и наивной. Когда-то все было иначе. И родители вместе, и другая жизнь: с семейным уютом, теплыми пирогами и сказками, которые мне читала перед сном бабушка…
Она уже встречала нас на пороге, словно караулила с самого утра. Увидела ее, совсем старенькую, маленькую, сухонькую, и у меня даже дыхание прервалось. Бабушка улыбнулась.
– Солнышко мое, Агния, сколько я тебя не видела… Как ты изменилась. Стала еще красивее.
Не выдержав, я расплакалась. Тяжелые горячие слезы покатились по щекам. Я подошла к бабушке и осторожно обняла ее. Такую худенькую, родную, ни на секунду не забытую… Бабушка крепко обняла меня в ответ. Алик, стоя рядом, совсем растерялся от такой встречи.
Бабушка угощала нас голубцами, а позже – ватрушками со сладким чаем. Обои в квартире теперь были новыми, а вот неисправные часы с кукушкой так и висели на стене. Мы долго пили чай, и я старалась уместить в своем рассказе все, что произошло в моей жизни за те почти пятнадцать лет, которые мы не виделись с бабушкой. Хотя, конечно, о чем-то она уже знала из моих писем. Алик и Федя тоже слушали меня с интересом. А я все говорила и никак не могла наговориться… В итоге мы проболтали до позднего вечера. Я уходила, дав бабушке честное слово, что буду приезжать по возможности каждые выходные.
Потом мы с Аликом и Федей отправились на пляж подышать свежим сосновым воздухом. Залив блестел на вечернем солнце. Мы сели на песок и вытянули ноги.
– Всегда хотел разобрать эти часы и посмотреть, что там внутри, – признался Алик.
Я рассмеялась.
– Я тоже! Заглядывала к кукушке каждый раз… И пыталась выковырять ее пальцем. Но бабушка не разрешала.
– Она раньше строже была, – улыбнулся Алик, – с возрастом уже не та…
Мы сидели на желтом песке и вспоминали детство. Каждый – свое. Над головой летали чистые белые чайки. Время от времени мы переглядывались с Федей и улыбались друг другу. Свежий вечерний ветер трепал волосы. Наблюдая за закатом, я думала, как сильно люблю свою жизнь и людей вокруг. И вряд ли что-то может испортить эту идиллию… Нет, я не позволю. И все бы хорошо, если б через пару дней рано утром не раздался звонок, который почему-то показался мне тревожным.
Меньше всего я ожидала увидеть на дисплее телефона имя «Татьяна». Мы никогда не перезванивались. Ее номер был вбит в контакты на всякий случай. Отец заставил записать, когда я жила у них. Мало ли, вдруг забуду ключи от дома… Я посмотрела на будильник – семь утра! Спросонья уставилась в окно. Солнце уже ярко светило, и его лучи расползлись по белым стенам. На улице громко чирикали воробьи.
Первая моя мысль: что-то случилось с отцом, иначе зачем Татьяна мне звонила так рано. Тревога тут же сжала сердце.
– Алло?
– Агния, доброе утро, – взволнованно начала Татьяна, – извини, что звоню так рано, но я еле семи дождалась. Мне просто больше некому позвонить…
Я растерянно терла глаза и хмурилась.
– Татьяна, что случилось? – не выдержала я.
– Агния, наш Алик пропал!
– Как пропал? – удивилась я, припоминая, когда мы в последний раз с ним переписывались в «Телеграме». Кажется, вчера утром.
– Вот так. Телефон недоступен. Он сегодня впервые не пришел ночевать. Мы с отцом за эту ночь чуть не поседели… Конечно, до этого весной он заявлялся поздно из-за прогулок со своей Катей, но чтобы не прийти ночевать…
– А Кате вы не звонили? – осторожно спросила я.
– Кате? – растерялась Татьяна. – Но разве они не расстались?
Мне оставалось только тяжело вздохнуть. Татьяна была не в курсе, с кем и как проводит время ее сын.
– Почему они должны были расстаться? – немного грубовато спросила я. Татьяна меня раздражала, а мой голос после сна еще был хриплым.
– Ты говорила, что у Алика произошел конфликт с кем-то из-за этой… Кати, – пренебрежительно ответила Татьяна.
– Да, но ваш сын после того конфликта от Кати не отказался, – возразила я. И, лишь произнеся эту фразу, испугалась. А если дело в этом? Те придурки снова подкараулили Алика и сильно избили его? И теперь он валяется где-нибудь в канаве без сознания… Я тут же попыталась отогнать от себя дурные мысли, хотя мой мозг принялся рисовать самые ужасные картины.
Татьяна молчала.
– Думаю, с Аликом все хорошо, он у Кати, – сказала я, – позвоните ей.
– Но я не знаю ее номера! – воскликнула Татьяна. – Зачем он мне?
Я номер Кати тоже не знала… И видела ее всего один раз, когда они с Аликом заходили к нам, чтобы взять на прогулку Харви.
– Тогда позвоните кому-нибудь из друзей Алика, – посоветовала я. – Только, наверное, не так рано…
– Ох, Агния, я места себе не нахожу! И понятия не имею, кому можно позвонить…
– Что же вы, не знаете, с кем дружит ваш сын? – уже в открытую злилась я.
– Да ни с кем он не дружит! – истерично выкрикнула Татьяна. Она не на шутку была взволнована и не держала себя в руках. – В том-то и дело… Домашний, тихий мальчик. И если бы не Катя… Послал господь на наши головы. И за какие грехи?
Татьяна причитала и что-то бессвязно говорила.
– Ну а полиция? – перебила я ее. – Заявление же должны принять сразу.
– Да-да, конечно! Мы с Даниилом поедем в полицию. Напишем заявление, составим ориентировку, расскажем об особых приметах… – Татьяна всхлипнула, будто уже приготовилась хоронить сына. – Но я представляю, что нам в полиции скажут. На смех поднимут! Это ведь не маленькая девочка пропала, а четырнадцатилетний пацан. К парням у них совершенно другое отношение. Решат, что загулял. Но они ведь не знают, какой он…
«Ты сама не знаешь, какой он», – снова с раздражением подумала я.
– Я хочу еще и своими силами начать поиски, – продолжила Татьяна. С надеждой в голосе добавила: – Подумала, раз последнее время вы тесно общаетесь… Или Алик у тебя, или ты в курсе, где он может быть.
Как же она решила искать его своими силами, когда совершенно ничего не знает об окружении Алика?
– Нет, у меня Алика нет. Но не волнуйтесь, Татьяна, – попыталась успокоить я ее. – Скорее всего, Алик и правда загулялся. Гормоны, первая любовь, белые ночи…
Я вспомнила, как сама весь июнь пропадала на набережных. Правда, я уже совершеннолетняя, да и никто меня особо не терял. Моя мама этим летом даже ни разу не позвонила.
– Да? – всхлипнула Татьяна. – А записка?
– Какая записка? – Я начала терять терпение. – Татьяна, расскажите нормально, что там у вас случилось.
Она еще больше заволновалась. Потом громко всхлипнула.
– Мы накануне сильно поссорились… Алик мне нагрубил. А потом не пришел ночевать. Он оставил записку, в которой написал, что сам со всем разберется и если с ним что-то случится, то виновата буду только я.
Я похолодела. А вот это мне уже совсем не нравилось. Версия с первой любовью и белыми ночами привлекала меня намного больше.
– Татьяна, поищите номер Кати! – крикнула я. – И перезвоните потом мне сразу.
– Хорошо, конечно, сейчас! Я переверну все его блокноты и записные книжки…
Татьяна отключилась, а я вскочила с кровати и принялась метаться по комнате. В квартире было тихо. Наверное, Варя еще спит. Я взяла телефон, чтобы не пропустить звонок Татьяны, и осторожно выглянула в коридор. Но ни Вари, ни Харви дома не было. Скорее всего, Мечетина даже не возвращалась домой. В последнее время она часто оставалась у родителей.
Татьяна не звонила, а я места себе не находила… В «Телеграме» Алик не появлялся со вчерашнего дня, и телефон его действительно был вне зоны доступа. Страница брата в соцсетях оказалась давно заброшенной, поэтому рассчитывать на что-то благодаря «ВКонтакте» я не могла. А в немногочисленных друзьях не было ни одной Кати. Писать всем подряд и спрашивать, не знают ли они что-то про Алика? Или ехать к нему домой и вместе с отцом и Татьяной продолжать поиски там? Я вся извелась. Наконец Татьяна перезвонила.