Ненадолго я провалилась в сон под звук затихающего дождя. Снился мне Кушнер. Мы ели соленую кукурузу и раскачивались на качелях, которые негромко поскрипывали. Волосы взлетали от теплого летнего ветра… А потом мои качели как-то страшно загремели. Да так громко, что я резко открыла глаза. Не сразу сообразила, что этот звук донесся из кухни. Харви подскочил и воинственно тявкнул.
Вдвоем мы, щурясь от света, выползли на кухню. Агния, стоя перед открытым холодильником с кастрюлей в руках, виновато посмотрела на нас.
– Разбудила, да? Простите.
В ее ногах валялась крышка от кастрюли, которая и загремела на всю квартиру.
– Агния, неужели ты хомячишь по ночам? – ахнула я.
– Просто я целый день не ела, – пробормотала Агния, – с утра от волнения, днем не до того было, а вечером…
Я рассмеялась.
– Да я же шучу! Ешь на здоровье.
Этот суп мы приготовили накануне вдвоем, и он получился очень вкусным, не хуже моего недавнего плова. Кажется, в кулинарии мы обе начали делать успехи. Удивительно, но нам даже понравилось готовить.
Агния виновато улыбнулась. А мне вдруг тоже страшно захотелось есть. Денек точно выдался очень напряженным.
– Ставь на плиту, разогреем! – приказала я.
Суп мы ели прямо из кастрюли, поленившись доставать тарелки. Молча, причмокивая и время от времени переглядываясь. Харви, поняв, что ему ничего не светит, тяжело вздохнул и ушел обратно в мою комнату.
На кухне уютно гудел холодильник. За окном снова хлынул крупный косой дождь.
За нашим спонтанным ночным ужином Агния подробно рассказала про сегодняшнее творческое испытание, других абитуриентов, про звонок мамы… В последнее время и Агнию так закрутило в вихре событий, что мы обе не поспевали за новостями.
– А еще я теперь знаю секрет созвездия, – сказала вдруг Агния.
– Какого еще созвездия? – искренне удивилась я.
Агния сидела напротив и заговорщически смотрела на меня.
– Ну? – поторопила я с ответом, когда молчание затянулось. – Что за интрига?
Подруга улыбнулась.
– Прости! Я долго думала, рассказывать тебе или нет… Но не могу удержаться! И это на меня так непохоже. Ты сломала Агнию Леманн своими тетрадями терпимости и нетерпимости.
– Нет у нас никакой тетради терпимости, – рассмеялась я. – Просто тебе, наверное, раньше посплетничать особо не с кем было. А для девочек это, знаешь ли, святое. Рассказывай!
– Большая Медведица у твоей двери – идея Назара! – выдала Кушнера Агния. Я так и зависла над кастрюлей с ложкой в руке.
– А для чего?
Агния пожала плечами.
– Об этом история умалчивает. Самой интересно! Я поэтому тебе и рассказала, может, ты у него как-нибудь спросишь.
Я задумалась.
– Мне кажется, он с тобой так подружиться хотел, – предположила Агния.
– Что за коварный план? Вот хитрец! Обязательно спрошу… Помню, как он мастерски переманил Харви на свою сторону.
– Это как? Мне казалось, Харви ко всем доброжелателен.
– Но к Кушнеру он всех доброжелательнее, ты не замечала?
Агния кивнула:
– Вообще-то да!
– А все потому, что он подкупил эту наглую морду! Готовил ему какой-то вид домашней вкусняшки и подкармливал. Представляешь? И ведь даже теперь, когда мы вместе, он не делится рецептом.
Леманн звонко рассмеялась. А я вспомнила первые дни нашего совместного проживания с Агнией. Тогда она была сдержанной, грустной и почти никогда не смеялась. Сильно же она изменилась после приезда Феди.
– Как Харви перенесет длительный перелет? – вздохнула я, придвинув к себе кастрюлю. – Как он будет без вкусняшек Назара? Как я сама без Назара?..
С каждым новым вопросом мой голос все больше дрожал. Я сама не заметила, как слеза упала в уже остывший суп. Агния тут же вскочила со своего места, подбежала ко мне и обняла за шею.
– Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала, – призналась она.
Квартира, в которой я провела свое детство, тоже опустела. Родители собрали в коробки все вещи и книги. Мама после больницы была очень воодушевленной. А вот папа, наоборот, стал еще более молчаливым и задумчивым. Сильно его подкосила болезнь мамы, да и предстоящий переезд добавлял забот. В их с мамой возрасте уже сложно решиться на такие глобальные перемены.
Со мной папа по-прежнему держался сдержанно. Нет, конечно, он по-прежнему называл меня зайчиком и солнышком, но наши отношения явно изменились. Мы и раньше не были особо близки, а теперь мне наедине с ним стало совсем тоскливо…
Мама любила фантазировать, как может начаться наша новая жизнь. И в каждой ее фантазии я играла одну из главных ролей. Вот мы с мамой пойдем туда-то и купим то-то… Посмотрим на это и попробуем вон то… Давно я не видела ее такой воодушевленной. Чувствовала мама себя намного лучше. По крайней мере, во время сборов была бодра и не уставала повторять, что это предстоящий переезд придает ей сил. Моей маме было легко расставаться с этим городом. Кроме отца, у нее никого не было. С матерью отношения были натянуты, со свекровью – тоже. Мама никогда ни с кем не дружила. И, учитывая ее непростой характер, это меня ничуть не удивляло. Мама даже с легкостью рассталась со своей работой, где у нее время от времени вспыхивали конфликты с коллегами.
Она будто убегала от чего-то. От старой жизни и прежних обид. Мама всегда на всех обижалась и считала, что ее недооценивают. Папина работа за границей стала для нее личной победой. Может, она хотела начать все с чистого листа? Даже в общении со мной, ведь каждый раз, когда я навещала ее в больнице, она была совсем другой, словно ранее мне незнакомой. Правда, как только я дала свое согласие на отъезд, а мама наконец оказалась дома, все потихоньку возвращалось на круги своя, хотя я видела, что мама старается держать себя в руках и не давить на меня. Я искренне верила, что она хочет навести мосты, помириться и исправиться. Но хотела ли новой жизни я?..
Мама с дробным стуком нарезала огурцы для салата, а мы с папой сидели молча и с задумчивым видом наблюдали за процессом. Я уже мысленно перенесла нас всех на другой материк. Там мы, скорее всего, точно так же будем в тишине сидеть за столом, и напряжение это никуда не денется. Разве что отцу придется много работать, а мне оставаться наедине с мамой.
– А твоя подруга… Олечка… – начала вдруг мама. От неожиданности я вздрогнула и подняла на маму глаза.
«Олечка…» По-моему, в школьные годы мама так ласково мою подругу не называла. Она вообще не произносила ее имени. В нашем доме моя подруга Оля Маркушова была исключительно «эта». Эта девочка, которая испортила примерную Вареньку… Стоит признать, что Оля в принципе единственная моя подруга, о существовании которой знала мама. Другие ее не волновали и ни капельки не интересовали. Попроси я сейчас у мамы назвать имя хотя бы одной моей университетской подруги, ее этот вопрос поставил бы в тупик.
– Вы могли бы с ней встретиться и подружиться, – как ни в чем не бывало продолжила мама. – Ты говорила, что у нее уже семья, дети…
– Мама, Оля живет в другом штате, – немного раздраженно ответила я. Мама будто витала в облаках. Да и о какой дружбе может идти речь? Теперь, когда мы столько времени не поддерживали связь, мне казалось, что мы с разных планет. Все так изменилось… Но мама была убеждена в обратном.
– Ну хотя бы наладь с ней переписку. Приятно знать, что у тебя есть поддержка в чужой стране. Вот как бы я осталась одна в незнакомом городе? – страдальчески вздохнула мама. – И, если бы не ты, солнышко, не знаю, что было бы. К тому же у меня слабое сердце…
Я потянулась за огурцом, который мама еще не успела нарезать в салат, и нервно его откусила. В этот момент в другой комнате запиликал телефон. Мама отложила в сторону нож и поспешно удалилась из кухни.
Отец продолжал задумчиво молчать под хруст моего огурца. Я, не выдержав, спросила:
– Папа, ты на меня за что-то сердишься?
– Сержусь? – искренне удивился отец. – Нет, зайчонок, с чего бы?
– Тогда почему ты все время такой отстраненный? Иногда мне кажется, что ты винишь во всем меня.
– В чем же я тебя виню? – еще больше растерялся папа.
– Будто я довела своим поведением маму до болезни, – предположила я.
– Что ты, зайчонок, это не так, – пробормотал папа, отводя взгляд.
И тогда я поняла, что, возможно, недалека от истины. Стало горько. В кухню вошла недовольная мама.
– Опять рекламируют стоматологию, – проворчала она. – Вот откуда у них наши номера в базах, скажите мне?
Будто маме мог позвонить кто-то еще, кроме спама. Она была жутко одинокой. А мне стало не по себе.
– Наверное, на ужин я не останусь, – сказала я. – Меня ждут.
– Кто же тебя ждет? – удивилась мама.
– Есть в этом городе люди, которым я нужна, – ответила я. И мысленно прибавила: «А они как воздух нужны мне».
Мама, дабы не портить наши отношения перед отъездом, не стала возражать. Сомневаюсь, что ей стало хоть немного интересно, кто же эти дорогие мне люди. Я уже сделала выбор в ее пользу. И это для мамы главное.
Отец же не сказал ни слова. Лишь сухо попрощался со мной.
Назар уже ждал внизу. Мы договорились, что он встретит меня, как только освободится с работы.
– Сбежала? – спросил он, улыбнувшись.
– Угу. Пока есть такая возможность, – вздохнула я. – Прогуляемся немного? А то ощущение, что из меня всю энергию высосали…
После нескольких дождливых дней в городе наконец установилась солнечная погода. Взявшись за руки, мы направились в парк Победы. После поцелуев в тенистых аллеях Назар вдруг посмотрел на наручные часы.
– Нам пора, – сказал он.
– Уже? – разочарованно спросила я.
Вид любимой, но почти опустевшей квартиры приводил меня в смятение.
– Может, еще погуляем?
Назар, покачав головой, взял меня за руку и повел за собой.
– Ты не пожалеешь, Варя. Тебя ждет приятный сюрприз.
В коридоре не горел свет. И Агния не вышла нас встречать, хотя не припомню, чтобы сегодня вечером она куда-то собиралась. Зато Харви с привычным звонким лаем кинулся в ноги. Я присела на корточки и крепко его обняла. Радовало, что с собой в Америку, в новую жизнь, я смогу взять любимую собаку. Моего хорошего мальчика… Хотя мама и демонстративно морщилась всякий раз, когда Харви крутился неподалеку, оставить его здесь я не могла.