— Счастливым?
— Просто человеком…
— Простите, я не понимаю.
— Это вы простите. Не надо меня понимать. Просто знайте, я хочу быть вам другом. Если вы, конечно, позволите.
— Конечно… — кивнула я. — А, кстати, что не так с платьем?
— Все. Все не так. Начиная с того, что я ничего не посылала. И потом, это попросту неприлично — вы же не бедная родственница, чтобы кто-то решал за вас, что надеть на представление ко двору или любое другое мероприятие.
— Тогда у меня ничего не готово… Мне и некогда, и я в этом ничего не понимаю.
— Ничего. Разберемся. Показывайте, — и в голосе императрицы четко прозвучали рычащие нотки интонаций императора.
Посмотрев на платье, Мария Алексеевна помрачнела еще больше.
— Пойдемте, — скомандовала она. — Поговорим с вашим супругом.
— Не понимаю, — потерла я виски.
— Это мое платье. С прошлого бала, — стала объяснять мне императрица.
— И если бы я в нем появилась…
— Это было бы весьма и весьма унизительно. Особенно для вашего супруга, конечно. Ну и наши придворные дамы не отказали бы себе в удовольствии поглумиться над вами.
— Зачем?
— Наверное, скука… И зависть, конечно, — поморщилась Мария Алексеевна.
— Мне же говорили, что Великого князя Радомирова высший свет не любит.
— Совершенно верно. Не любит.
— Тогда откуда зависть?
— Нелюбовь к вашему супругу — это же не повод отказываться от самой блестящей партии в Империи Поморья.
— Странно.
— Возможно. Я завтра отправлю к вам портниху. Надо решить вопрос с нарядами. И, пожалуй, приеду, чтобы все проконтролировать самой.
— Вы не хотите, чтобы моему мужу и вам было стыдно за меня? — спросила я прямо.
— Нет — я хочу, чтобы вы и ваш супруг были счастливы. Я чувствую свою вину за весь этот театр абсурда — ведь это действительно я ввела моду на розыгрыши несколько лет назад. И от скуки, и от желания досадить Великому князю Радомирову. Придворным очень понравилось. Но сейчас… Я бы все отдала, чтобы повернуть время вспять — и никогда этого не делать.
Столица. Неделю спустя. Он
Это было третье — и последнее светское мероприятие этой зимы, на котором им нужно было побывать. Первые два — представление Ирины ко двору и Тезоименитство наследника — прошли на редкость успешно, без каких-либо происшествий. А вот зимний бал…
Интуиция подсказывала, да что там подсказывала — отчаянно вопила о том, что от Ирины не нужно отходить ни на шаг.
— Вы разрешите пригласить вашу супругу на танец? — поклонился им наследник.
Молодой, вихрастый, в парадном мундире и с ямочками на щечках, молодой человек улыбался светло и радостно. От него пахло молоком, надеждой и верой в то, что все обязательно будет хорошо…
А разве может быть по-другому? На щеках — румянец, в крови — сила. Она течет, переливается. И кажется, что этого более чем достаточно, чтобы стать счастливым самому, а главное — подарить кучу счастья окружающим. Это же так просто — нужно только вырасти, выучиться — и издать указ: не болеть, любить и светиться от счастья! Всем!
Сердце князя сжалось… Когда-то он был точно таким же. Захотелось, чтобы свет в глазах молодого наследника никогда не гас. Но он знал, что это невозможно. Как много еще придется ему пережить. Да хранят его Небеса и всесильные Духи…
Князь целиком ушел в мрачные мысли и никак не отреагировал на то, что наследник только что попросил княгиню оказать ему честь, приняв приглашение на тур вальса… Ирина посмотрела на супруга удивленно, Александр — насмешливо.
Он опомнился. Нацепил равнодушную светскую улыбку — и кивнул. Вальс закружил Ирину по зале, но Андрей видел, как она пытается не потерять мужа из виду. Он тоже смотрел на нее. Смотрел и любовался…
В платье цвета шампанского и жемчугах его княгиня была обворожительна, а ему было не по себе. Сложная прическа по последней придворной моде делала жену еще моложе, чем она была. Еще наивнее и трогательней…
— Я так тебе благодарен за сына… — сказал ему подошедший граф Волков.
— Не стоит, Степан Иванович, — князь Андрей отвлекся от пары, легко кружившей вальс в центре залы.
— Думаешь, я благодарю за то, что ты его в адъютантах у наследника оставил? Нет! — старый боевой товарищ совсем было расчувствовался.
— Тогда за что?
— За учение. Он таким воодушевленным вернулся с юга! Сказал, что теперь знает, для чего надо жить. И попойки прекратились с дебошами!
К ним подошла императрица в белоснежном бальном платье с широким поясом в тон драгоценностям. Князь Радомиров смотрел, как алые искорки горят на рубинах ее браслета и колье. Вспомнил, как матушка, показывая ему их, светилась от счастья и все приговаривала, какой чудесный подарок они с отцом приготовили для Машеньки Снежинской — первой красавицы Поморья…
Ему показалось, что Мария его взгляд поймала. Поймала и поняла. Их связывало прошлое. Одно прошлое на троих. Годы, когда родители были живы. Когда не надо думать об Империи — можно думать о балах, дуэлях, и кажется, что так будет всегда. Боль потери. Страх. Груз ответственности. Невозможность принадлежать самому себе… Все это будет потом…
Как же много у них общего, и как же так получилось, что они перестали друг друга понимать? Что творилось в ее душе? И что происходит между ними? Он так привык воспринимать благополучие правящей четы как должное, что сейчас, наверное, во многом благодаря тому, что сам нашел и боролся за свое счастье, впервые за все это время задумался — а счастливы ли они?
Рубины на белоснежной шее и изящном запястье россыпью кровавых капель связали их троих. Да, они не ладили. Но если бы за нее или брата пришлось бы отдать жизнь — он не думал бы ни секунды.
Мужчины поклонились. Мария Алексеевна, приветливо улыбнувшись графу, отвела князя Андрея в сторону и спросила:
— Андрей Николаевич, где Ирина? Она исчезла, ее нигде нет…
Она нервно отпила шампанского, изящно отсалютовав кому-то бокалом.
— Моя жена только что танцевала с наследником. Я потерял ее из виду пару минут назад, — вроде бы спокойно ответил князь, когда бокал в руках императрицы лопнул.
— Может быть, вам лучше заняться поисками собственной жены, чем срывать злость на чужой?
Андрей Николаевич поклонился, признавая ее правоту, но тут бутылка шампанского взорвалась на подносе проходящего мимо слуги, залив игристым вином стоящих вблизи дам.
Послышались визг и стоны, но ни одна капелька не долетела до императрицы. Андрей Николаевич кинул в сторону хозяйки бала взгляд, который выражал противоречивые чувства — признание ее магической силы и самообладания, с одной стороны, недоверие и злобу — с другой.
— Андрей! Прекрати! — Император уже построил над братом невидимый, но мощный купол, парализующий силу. — Ты так все напитки во дворце изведешь. Мария права — надо найти Ирину.
— Что у вас случилось? — к ним четкими шагами, будто маршируя по плацу, уже направлялся военный министр.
— Мы должны найти княгиню Радомирову, — быстро сказал император.
— И в идеале скрыть это от придворных, — поджала губы императрица. — Хотя… Похоже, уже поздно. А где Саша?
— Пойду побеседую с адъютантами, — поморщился граф Морозов. — Развели бездельников! И зачем на бал допустили князя Варейского?
Андрей Николаевич нашел жену в одной из комнат. Ира лежала на кровати рядом с наследником. Локоны растрепались, платье порвано, на полу рассыпано жемчужное ожерелье. Он подарил ей его утром, спрятав в конверте со стихотворением. Знал, что каждое утро она делает обход поэтических закутков их особняка в поисках его шедевров. Все стихи были о ней…
Он замер. Вслушивался — дышит ли. Боялся подойти и проверить.
— Отойди, — это неправда! Это подстроено! Отойди от них, слышишь? Не смей — там мой сын!
Император ворвался в комнату на мгновение позже — князь Андрей уже склонился над Ириной и наследником. Даже сквозь две защиты — свою и Великого князя, Александр чувствовал ярость и боль брата, когда кинулся спасать сына от неминуемой гибели. Пот ручьями стекал со спины — его сил едва хватало держать все под контролем.
Император попытался оттащить брата, но тот оттолкнул его, рыкнув в свою очередь:
— Да знаю я, знаю! Пусти!
Подхватил жену на руки, и казалось, все остальное перестало для него существовать.
— Ира! Ира, Ирочка, Ира! Тамара! Сюда!
Император склонился над сыном.
Хлопок портала, и целительница князя появилась в покоях.
— Оба положили их и отошли на два шага назад! Быстро! — голос целительницы зазвенел так, что князь и император подчинились мгновенно. — Вызовите княгиню Снегову мне на подмогу и можете быть свободны. Мы переносим обоих в госпиталь, и нас не беспокоить!
И целительница замерла над спящими на несколько мучительно долгих секунд…
— Тамара… Тамара, что?! — князь говорил очень тихо.
— Ее жизни ничто не угрожает, но… Это психотропный препарат. Дар целителя перестраивает сознание — делает его хрупким, остро реагирующим на потоки энергии. Подобные сильнодействующие настойки целительницам запрещены категорически — результаты совершенно непредсказуемы и часто фатальны. Опираясь на те случаи, что я знаю, — потеря памяти. Навсегда. Потеря Дара — это даже не обсуждается… Что касается мальчика — все не так страшно, но доза слишком большая. Если Ирина Алексеевна, судя по всему, лишь пригубила то, что подсыпали в вино, то он глотнул прилично. А подсыпали им — маран! И мне очень интересно, где взяли запрещенный препарат!
Целительница кинула обвиняющий взгляд почему-то на Великого князя Радомирова.
— Тамара Ильинична!
Княгиня Снегова уже открывала портал — и целительницы исчезли с наследником и княгиней.
— Начальника охраны ко мне. И пригласите военного министра, — приказал белый от гнева император.
— Всех следователей Министерства безопасности во дворец, — уже связывался со своими его брат.
— Саша… — Императрица стояла за спиной мужа. Она часто появлялась вот так — внезапно, бесшумно, будто ниоткуда. — Что с ним? Что с Ирой?