— Суровые были дни, — добавил он. — О музеях тогда не думали.
— Все-таки мне не нравится фотография, — в заключение сказал Валька. — Я бы ее заменил.
Полковник развел руками:
— Что поделаешь, не имеем мы тут с тобой власти. В этих стенах командует директор музея.
«Пан историк», — догадался Валька.
Выйдя на улицу, Дементий Александрович взглянул на часы.
— А у нас есть еще полчаса времени. Зайдем-ка, Валентин Васильич, в кафе-мороженое. Я, признаться, люблю пломбир. А ты?
— Можно, — согласился Валька.
Он был задумчив, грустен. Странный портрет отца все еще стоял у него перед глазами.
Кафе-мороженое было неподалеку. Дементий Александрович подвел Вальку к столику в пустом углу. Тотчас же подошла официантка, и полковник заказал пломбир и фруктовую воду.
— Ну так вот, Валентин Васильич, вопрос о кинжале, — неожиданно проговорил Дементий Александрович и внимательно посмотрел на Вальку. — Значит, ты встречал точно такой же кинжал?
— Встречал, — тихо проговорил Валька.
— Разумеется, у Проскурякова?
— Да.
— Совершенно правильно. У него был точно такой же кинжал. При обыске его не обнаружили. Да его и не искали. Кинжал в деле не фигурировал. Где же он у мерзавца хранился?
— Не знаю... По-моему, он всегда лежал у него на столе. А потом он мне его подарил, — ответил Валька.
— Кинжал? Тебе? — с негодованием спросил Дементий Александрович. — Что же он при этом сказал?
— Что это его собственный кинжал. По-моему, больше ничего не говорил...
— Какая наглость! Дело в том, Валя, что это вовсе не его кинжал. Но об этом потом. Кинжал хранится у тебя?
Валька отрицательно покачал головой.
— А где же он?
— Я его... Я его в речку бросил. Бросил, когда узнал, что...
«Зачем же я говорю неправду?» — подумал Валька. Но неправда уже была сказана, и ничего нельзя было поделать.
— Когда же это случилось? — спросил полковник.
— Давно уже... Как только я узнал... Да я уже и не помню...
Дементий Александрович задумался. Он, кажется, ему поверил. Официантка принесла два блюдца с мороженым и бутылку воды, поставила хрустальные стаканы.
— Жаль, — сказал Дементий Александрович, — жаль, Валентин Васильич! Жаль, что ты выбросил этот кинжал в речку. Если бы ты знал, чей это кинжал, ты бы этого не сделал. Но я тебя прекрасно понимаю. Ты выбросил кинжал предателя. А он принадлежал... твоему отцу.
Валька раскрыл рот, чтобы признаться во лжи, но тотчас же сжал губы покрепче. Нельзя было вмешивать в эту историю Петьку Птицу и его деда. Ни в коем случае нельзя!
— Ты удивлен, конечно, — продолжал Дементий Александрович. — Но это так. Кинжал принадлежал твоему отцу. Кинжал же Проскурякова, зажатый в его преступной руке, сразил одного хорошего человека, партизана Марчука. — Полковник опять замолчал, а потом спросил тихо: — Но, может быть, ты не утопил кинжал, а отдал кому-нибудь из своих приятелей?
Валька похолодел. Неужели Дементий Александрович все знает?!
— Мы могли бы съездить туда, где ты жил, — добавил полковник, — и вернуть кинжал народу.
Валька понял, что дорога к правде отрезана, и ответил:
— Нет, я никому не отдавал. Я утопил кинжал.
— Ясно, — заключил Дементий Александрович. — Ешь мороженое, Валентин Васильич, и не огорчайся: ты не виноват. Больше того, ты поступил, как патриот. На твоем месте я поступил бы так же.
И разговор о кинжале партизана Мельникова оборвался. Дементий Александрович молча ел пломбир. Он ел с удовольствием. А Валька с трудом глотал сладкую холодную массу. Ложь жгла его. Но что он мог сделать? Как он мог сказать полковнику, что кинжал забрал у него Петька Птица? Мороженое не лезло ему в горло...
Странное поведение старика
Женщины в доме поменялись ролями. Валькина мать готовила обед, а Магда у себя во флигельке читала книжку. Мать весело напевала что-то. Магда, по всей вероятности, тоже не унывала. Что-то произошло!
Валька подошел к окошку и уставился на Магду, чтобы привлечь ее внимание. Она оторвалась от книжки и улыбнулась.
— Ты, кажется, удивлен, Валечка, что я бездельничаю? — спросила она. — А я получила отпуск.
— Вас уволили? — испугался Валька.
— Да нет же, я правду говорю, что получила отпуск. На целый месяц.
— Но...
— Все в порядке, Валечка: мне заплатили вперед. — Магда помолчала и добавила: — Пан полковник поступил великодушно. Вашей маме очень хочется, чтобы здесь и духу моего не было. Другой на месте пана полковника в два счета выгнал бы меня. Но он... — Магда усмехнулась и бросила книжку на кровать. — В общем, я получила отпуск.
— Что же вы будете делать?
— Я? — Магда задумалась. — Ну... отдохну немного. А потом, может, к бабушке в деревню съезжу. Пан полковник разрешил мне делать все, что я захочу. Жаль только, что у меня документов нет.
— А почему? — удивился Валька.
— Ну... просто не выдали мне.
— Я этого не знал. Но вам не обидно, Магда?
— Мне? Разве я одна такая? В конце концов паспорт я получу. А пока мне фамилия пана полковника паспорт заменяет. Как скажу в городе, что я домработница Скорняка, — о-о!.. — Магда засмеялась. — Нет худа без добра, Валечка.
— Может быть... Не знаю...
— Я сейчас придумала такое, что ты обрадуешься! — продолжала Магда. — Будем учиться плавать. Согласен?
— Магда! — воскликнул Валька. — Очень!
— Когда начнем?
— Сейчас же! Зачем откладывать!
Магда вскочила на подоконник и выпрыгнула в сад. Вальке это понравилось. Он и сам точно так поступил бы.
— Бежи-им! — крикнула Магда.
Через пять минут они были на берегу озера.
— Сначала, Валечка, покажи мне, как ты плаваешь, — сняв платье и тапочки, сказала Магда.
— По-собачьи плаваю...
— Вот и покажи. Не стесняйся и не трусь.
Валька кинулся в воду и поплыл, быстро загребая под себя руками.
Магда нырнула и выскочила из воды рядом с Валькой.
— На спине держаться умеешь? Нет? Это делается так: переворачиваешься... расставляешь руки и ноги... выпячиваешь грудь... подбородок задираешь повыше — и все. Теперь осталось тихонько двигать руками и ногами и глубоко дышать. Видишь, как я лежу? Попробуй так же.
К удивлению Вальки, и пяти минут не потребовалось, чтобы научиться лежать на спине. После этого Магда сказала, что надо сделать перерыв. Они выбрались на берег и сели на солнцепеке.
— Ну, Валя, через три дня ты будешь со мной соревноваться, — уверенно заключила Магда.
— Хотя бы через месяц...
Вальку радовал первый успех. Но он никак не мог забыть разговор с полковником, и это все время заставляло его хмуриться.
— Магда, — обратился он к девушке, — вы когда-нибудь говорили неправду?
— Я? Зачем тебе, Валечка?
— Просто так...
— Да. — Магда вздохнула. — У меня много грехов. Но когда их будет еще больше, я сбегаю в костел, и пан священник все мои грехи отпустит.
— Куда отпустит?
— Не знаю... Наверное, на небо. А может, в ад.
— Это все сказки.
— Может быть. Но на душе как-то спокойнее от этого.
Валька покачал головой:
— Нет, Магда, на душе спокойнее тогда, когда человек все делает правильно.
— Ты прав, конечно. Но ведь жизнь так устроена, что приходится и неправильно делать. Меня часто заставляют делать неправильно. Но ты очень честный мальчик. У тебя все будет по-другому.
Валька хотел возразить, что нет, он тоже грешник, но Магда опять кинулась в воду.
— Начинается второй урок! — вынырнув, крикнула она. — Динь-динь-динь! Слышишь звонок, Валечка? Побыстрей в класс!
Мать очень рассердилась, когда узнала, что Валька бегал купаться в новом костюме. Но она, конечно, рассердилась бы еще больше, если бы догадалась, что он был на озере с Магдой. От одного имени домработницы лицо ее мрачнело.
Приехал Дементий Александрович. Он похвалил обед, приготовленный матерью. Она расцвела от похвалы. Валька ел молча. Взрослые не обращали на него внимания. Они не догадывались, что он страдает. Дементий Александрович честно поверил Вальке. Поэтому Валька чувствовал себя низким обманщиком. Он думал, что сегодня же попросит Магду перевезти его на остров, встретится с дедом Петьки Птицы, найдет Петьку, все расскажет ему, заберет у него кинжал и вечером признается полковнику, что солгал. Полковник простит ему. И мать будет довольна. И на душе у него снова станет спокойно.
После обеда Дементий Александрович о чем-то говорил с Магдой. Валька наблюдал за разговором издалека. Магда все время кивала головой. Дементий Александрович похлопал ее по плечу и уехал. Магда ушла в свой флигель и легла на кровать, отвернулась к стенке, на которой висел коврик с изображением замка, озера и леса. Валька не решился ее беспокоить. Взрослые имели привычку отдыхать после обеда. Мать отдыхала каждый день. Почему же не отдохнуть и Магде?
«Через два часа разбужу», — решил Валька.
Однако два часа нужно было как-то убить. Валька вывел с веранды свой велосипед и помчался по дороге к озеру. Возле будки часового свернул на тропу и, неторопливо нажимая на педаль, стал приближаться к лодочному причалу.
И тут, в ста шагах от себя, он увидел Петькиного деда, который шел навстречу.
— Панич! — крикнул старик, подняв руку.
Валька соскочил с велосипеда.
— Панич, — сказал Петькин дед, снимая шляпу и кланяясь, — у меня до вас разговор есть. Выслушайте меня.
— Пожалуйста, дедушка... только не называйте меня паничем. Это нехорошо. Какой же я панич?
— Как пожелаете, как пожелаете, панич, — кланяясь, продолжал старик, — я буду называть вас, как вы скажете, только выслушайте меня, у меня до вас очень важный разговор!
Валька понял, что дед Птицы чем-то взволнован и встревожен. Он то и дело озирался по сторонам, словно боялся, что его кто-то может увидеть. Сухое морщинистое лицо старика с большим носом и седой щетиной на подбородке тряслось. Тряслась и рука, в которой он держал шляпу. В другой руке старика Валька увидел какой-то длинный предмет, завернутый в тряпицу.