Мать не догадывалась, что почти всю ночь сына не было дома, и это тоже радовало Вальку. Она даже не заметила, что Валька выглядел усталым: у нее на уме опять была новая квартира. Мать сразу же после завтрака собиралась в город.
— Ты поедешь с Германом Тарасовичем? — осторожно спросил Валька.
— Да, на машине, конечно. Ты не хочешь?
— Нет, мама, если можно, я хотел бы покататься на лодке. Вчера целый день просидел дома...
Мать разрешила, предупредив, чтобы Валька не забывал об осторожности и ни в коем случае не оставлял незапертой дверь. Она добавила, что к обеду обязательно вернется, пусть он имеет в виду.
— Да, мама. Хорошо, мама, — отвечал Валька.
Герман Тарасович вывел из гаража машину. Делал он это с явной неохотой. Что-то мешало ему уезжать в город на полдня. Но отказаться от поездки он не мог и, к Валькиной радости, уже заводил мотор. Мать села с ним рядом. Они уехали.
Теперь медлить было нельзя ни минуты. И через какие-нибудь полчаса Валька был уже на острове. Он втащил лодку на песчаную отмель, замаскировал ее в ивняке и, взяв сверток, по узкой кромке земли стал огибать крепостную стену. В свертке из старой клеенки у него лежали электрический фонарик, а также кусок хлеба и две котлеты — завтрак для Петьки Птицы. Достигнув пролома, Валька затаился в кустах, прислушался: тихо ли вокруг? — а потом разделся и спрятал одежду среди развалин. К свертку он еще дома приделал специальную петлю. И теперь он повесил сверток на шею, еще раз огляделся по сторонам, тихонько опустился в воду и нырнул.
Вода возле берега была теплой и прозрачной. Песчаное дно, озаренное утренним солнцем, поблескивало среди зеленых и бурых водорослей. Их густые и длинные космы были почти неподвижны, как в аквариуме. И только дальше, там, куда не доставало солнце, виднелось темное и мрачное пятно. Это был подводный лаз в подземелье.
Валька почувствовал, что еще может держаться под водой, и, вытянув вперед руки, скользнул в черную пробоину. И снова невольно зажмурил глаза. Но страха, как в тот раз, он не почувствовал. Было только желание поскорее увидеть Петьку, ободрить его.
Воздуха в легких хватило в обрез. Вынырнув в подземелье, Валька сначала отдышался, а затем, не подавая голоса, проплыл немного. Руки уперлись в скользкие ребра лестничных ступенек. Затаившись, Валька долго вглядывался в пропахшую затхлостью темноту. Сначала он ничего вокруг не различал. Наконец сквозь густой мрак стала проступать мутно освещенная сверху стена. Она была близко. Валька мог встать на ступеньки и дотянуться до нее. Но он не двигался с места, ожидая, что Петька окликнет его.
«Может, еще спит?..»
Свет, проникавший в какую-то щель сверху, был очень слаб, зыбок. Дальних углов подземелья он совсем не доставал, и там было так темно, что кололо в глазах.
— Петька, ты здесь? — устав ждать, позвал Валька.
Петька Птица сидел, кажется, совсем рядом.
— Тише, — сразу же отозвался он. — Чего ты молчал? Я мог подумать, что чужой...
— Извини... Ты меня видишь?
— Вроде вижу. Тень какая-то.
— А я и тени различить не могу. Все в порядке?
— Это как сказать... Он здесь.
— Кто? Марчук?
— Не знаю. Может быть.
— То есть как — может быть? — встревожился Валька. — Тот, который был вчера?
— В том-то и дело, что не знаю, — виновато ответил Петька. — Подползай поближе. Да не шуми: он там, в подвалах.
Ближайшая к воде ступенька была скользкой и липкой от водорослей. Валька взобрался повыше и, ощупывая ступени руками, продвинулся метра на три влево, откуда раздавался Петькин голос. Наконец он почувствовал дыхание друга и наткнулся на его плечо.
— Садись рядом, тут ящик, — прошептал Петька. — Фонарик принес?
— Да. — Валька присел на край ящика. — Ты что, Марчука не узнал?
— Он раньше меня в подземелье проник. Я ночевал на острове... не хотелось ночью в подземелье быть, — неохотно сообщил Петька Птица. — Утром, уже солнышко встало, забрался сюда, смотрю — дверь открыта. И внизу шум какой-то был, как будто что-то отодвигали. Но вот уже час, не меньше, как все тихо.
— Да, дела. — Валька озадаченно покачал головой. — Но это, конечно, Марчук. Больше некому, Петька, это он.
— Посмотрим. Может, он, а вдруг нет. Я ночью думал... Нам торопиться особенно ни к чему. Не мешало бы денька два последить за этим человеком.
— Следить за своим? — недовольно возразил Валька. — Не знаю... Зачем это?
— За своим, — чуть насмешливо произнес Петька Птица. — А чего бы это свой тайком по подземельям лазил? Ты подумай.
— Но мы ведь тоже тайком лазим.
— Верно. Только ты нас с Марчуком, если это Марчук, не равняй. Марчук — совсем другое дело. Вот почему он скрывается? Почему с Магдой связан? Не могу я этого понять, как ни ломаю голову. Тут опять какая-то тайна.
— Тайна есть, — согласился Валька.
Он и сам уже думал об этом. Объяснения Марчука теперь не казались ему очень убедительными. Марчук, должно быть, что-то скрывал. Но в одно Валька верил твердо: демобилизованный воин не враг, Марчук — свой человек. И Магда тоже — хорошая, своя, советская.
И Валька после молчания проговорил:
— Подождать можно. Только пойми, Петька: мы знаем то, чего Марчук, наверное, не знает. А он знает, о чем мы не догадываемся. Не правильнее ли будет поскорее соединиться вместе?
— Боюсь я этого Марчука. Он с Магдой связан. Этого я больше всего и боюсь, — ответил Петька.
— Заладил! — воскликнул Валька. — Тогда ты и мне не верь, потому что и я с ней связан и, если хочешь знать, уважаю ее как свою сестру! Чудак ты, Петька, Фому ругаешь, а сам...
— Да, чудак... — пробормотал Петька Птица. — Если бы у тебя деда убили...
— Извини, — смутился Валька. — Я понимаю... Хорошо, давай подождем. Но ведь тебе придется все время здесь ночевать. Чувствуешь, какой здесь воздух? Туберкулез можно схватить. В два счета.
— Пустяки, я крепкий, выдержу, — повеселел Петька Птица. Он был рад, что Валька согласился с ним. — Ну давай фонарик. Посмотрим, откуда сюда свет проникает. Я думаю, что из башен. По-моему, мы как раз в башне сидим, а вернее, под башней.
Валька развязал свой сверток, извлек из клеенки фонарик и, направив его в ту сторону, где слегка светилась вода, нажал кнопку. Яркий пучок света прочертил темноту, под лучом сверкнула водная гладь. Она была совершенно недвижной и по цвету напоминала вороненую сталь. Поплясав на ее поверхности, желтое пятно скользнуло вверх и медленно поползло по стене, которая плавно переходила в потолок.
— Вроде как купол, — прошептал Валька. — На склеп похоже...
— Самая настоящая мышеловка, — кивнул Петька Птица. — Осторожнее, дай фонарь, а то в дверь попадешь... Тот, внизу, свет может увидеть.
Завладев фонариком, Петька направил его луч в дальний угол и полминуты спустя удовлетворенно сказал:
— Точно, из башни щель. Я в эту башню лазил, там есть щель в полу. Но такая узкая, что в нее даже камешек не пролезет.
— А дверь? — спросил Валька. — Где она? И куда ведет?
— Дверь ниже. Недалеко от того места, где ты вылезал. Пойдем, давай руку.
Петька Птица выключил фонарик и, увлекая Вальку за собой, медленными шагами стал продвигаться в темноте вдоль покатой, напоминающей купол стены. Мало-помалу она закруглялась и наконец уперлась в другую стену, прямую.
— Перегородка, — шепнул Петька. — По-моему, бетонная. А дверь — железная, толстая. Вот она. Мы стоим с ней рядом. Лестница ведет куда-то вниз. Она очень крутая. Я уже немного исследовал на ощупь.
— Тихо как, — отозвался Валька. — Будто там и нет никого.
— Может, уже и нет. Он мог в наружную дверь выйти.
Валька покачал головой:
— Это исключено. Марчук на крепостной двор выйти не может. Он назад вернется.
— Если это он. А если...
Петька не успел договорить.
— Придется развеять чьи-то сомнения, — донеслось снизу, из затхлой теплой темноты.
И сильный луч света ударил Вальке прямо в лицо.
Замечательное открытие Петьки Птицы
Валька невольно отшатнулся. Он почувствовал, как Петька Птица сжал на мгновение и тотчас же отпустил его руку. Вожак мельниковцев тоже опешил от неожиданности. Но Валька уже узнал Марчука по голосу и облегченно прошептал:
— Свой!
Держа в одной руке включенный электрический фонарик, демобилизованный воин быстро взбирался по узкой железной лестнице. Создавалось впечатление, что он поднимается со дна глубокого колодца.
— Валя второй, ты тоже здесь, тезка? — спрашивал он, ловко перебирая свободной рукой по проволочным перильцам. — А с тобой, как я догадываюсь, твой закадычный... нет, лучше сказать, задушевный друг, которого зовут Петр Птица?
— Да, — виновато пробормотал Валька, понимая, что Марчук вряд ли похвалит его за самовольные действия. — Здравствуйте, Валентин Петрович...
— Здравствуй, здравствуй. Как говорится, вот так встреча! — Возникнув перед ребятами в полный рост, Марчук перескочил через порожек и потянул на себя дверь. Она закрылась с пронзительным скрипом. — Жалуется, смазки требует. Ну так что же, еще раз здравствуйте, герои! — Демобилизованный воин направил луч фонаря в грудь Петьке Птице. — Вот ты какой вымахал, Птица Петр Иваныч. Не простудился в этом каменном мешке? Я-то, по оплошности, подумал, что ты здесь уже не появишься после того, как я два раза провел фонарем над твоей кучерявой шевелюрой.
— Так, вы меня... заметили? — упавшим голосом спросил Петька.
— Случайно, — усмехнулся Марчук.
— А сделали вид, что не заметили. Почему?
— Ну, скажем, на всякий случай, — по-прежнему шутливо продолжал Марчук. — Хотя бы потому, чтобы ты не умер со страха.
— Ну, — обиженно проворчал Петька, — я не из таких...
— Ладно, ладно, — Марчук потрепал нечесаные Петькины вихры. — Повестку из парикмахерской еще не получал?
— Постричься бы, конечно, надо, — смущенно признался Петька.
— Только все некогда, да? Дела всякие, тайны, да? Дело понятное, — с усмешкой качал головой Марчук. — Но все-таки у меня просьба, найди время. А то повестку принесут. Из парикмахерской или из милиции.