Х о м у т о в. Не спеши, Крымов. Поговорить надо.
К р ы м о в. Мне с вами не о чем говорить. Вы пьяны. Уйдите с дороги.
Х о м у т о в. Я на твоей, ты на моей — не разойтись… Последний раз спрашиваю: был ты тогда в комнате или нет?
К р ы м о в. Был.
Х о м у т о в. Ну, пеняй на себя…
Раздался свист в два пальца. Звякнуло, рассыпалось в темноте стекло разбитого фонаря и погасшей лампочки. В тусклом полумраке заметались черные тени. Они то сближаются, то расходятся, они тяжело дышат, ухают, падают, поднимаются. У этих теней нет рук, ног, голов, это просто тени, сгустки темноты. Вдруг снова свист, выкрики, мечущийся луч карманного фонарика, голос: «Четверо на одного, сволочи!» Затихающий топот… И вот мы видим А г е е в а, который помогает подняться Крымову.
А г е е в. Это был Васька, гад, со своими дружками…
К р ы м о в. Вы ведь тоже вроде его дружок.
А г е е в. Ну и вид у вас, Глеб Николаевич… Приложите вот сюда снег.
К р ы м о в. Обойдется.
А г е е в. Приложите, помогает… Но вы одному тоже врезали — будь здоров! Я видел.
К р ы м о в. Довольно боевых эпизодов. Не ахти какая слава… А как вы здесь очутились? Я вас что-то не заметил среди них.
А г е е в. А меня там и не было! Я вон оттуда, с угла бежал. Сперва даже не разобрал, кто кого, потом уж понял… Не терплю, когда четверо на одного!.. Еле-еле к вам пробился. Вы другой раз знайте: надо спиной к спине вставать, чтоб сзади не подошли…
К р ы м о в. Спасибо за консультацию. На будущее.
А г е е в. А Ваське этого никогда не прощу!
К р ы м о в. Раньше надо было думать.
А г е е в. Не раздевал я никакого трактора!
К р ы м о в. Вот и ступайте к Башкину, все ему расскажите.
А г е е в. Про это?
К р ы м о в. Да нет, не про это!.. Про историю с трактором. Про Хомутова. Где были в ту ночь… Про себя ему расскажите. Потому что речь, в самом деле, не о вас лично, а обо всем коллективе, о всей бригаде. Поняли меня?.. Ступайте.
А г е е в. А от Маши — ничего нет?
К р ы м о в. Ничего.
А г е е в. Мне без нее знаете как!.. Я ж вправду люблю ее!
К р ы м о в (улыбнулся). Так тебе и надо.
Дом, в котором прежде жила Маша.
К окну подходит С т е п а н и д а, стучит в стекло.
С т е п а н и д а. Дома, что ль?
К р ы м о в (открыв окно). Степанида Петровна? Письмо принесли?
С т е п а н и д а. А ежели нет — прогонишь?
К р ы м о в. Почему?
С т е п а н и д а. Ваську-то моего под суд подвел.
К р ы м о в. Это не я его, а он себя.
С т е п а н и д а. Мне-то разве легче? С кем теперича душу отвести? Не с тобой же.
К р ы м о в. Да, я вам компании, пожалуй, не составлю.
С т е п а н и д а. То-то и оно… И Леня чтой-то на меня вызверился… А ежели я тебе и впрямь письмецо принесла?
К р ы м о в. Давайте. Давно жду. Галка моя что-то заленилась в последнее время.
С т е п а н и д а. По такому поводу и выпить бы не грех, Глеб Николаич.
К р ы м о в. Чайку могу предложить.
С т е п а н и д а. Нате уж. (Отдает ему письмо.)
К р ы м о в. Смотрите-ка — от Маши!
С т е п а н и д а. Вот радость-то! И чего же она там сообщает?
К р ы м о в (читает про себя письмо). Оказывается, устроилась она в вагон-ресторан буфетчицей. Ездит через всю страну туда-обратно.
С т е п а н и д а. Опять же по торговой части, стало быть. Это завсегда хорошо. А уж в буфете и того милей. Тут тебе и бутербродик, тут тебе и водочка…
К р ы м о в. Ах, Маша, Маша!.. Вы только послушайте, что пишет…
На просцениуме — М а ш а.
М а ш а. Так и катаюсь взад-вперед, вроде бы все ищу-ищу чего-то, а чего — и сама не знаю. Наверно, себя я когда-то потеряла, вот теперь и маюсь, хочу обратно найти…
С т е п а н и д а. Не уразумела я чтой-то, Глеб Николаич. Чего она там потеряла-то?
К р ы м о в. Себя, Степанида Петровна. Себя самое. А теперь ищет.
С т е п а н и д а. Да нешто так можно? Это как же так? Надо пойти Лене про такое дело рассказать!
К р ы м о в. Нет, нет, не надо. Она просит ничего ему не говорить. Вот, пожалуйста…
М а ш а. Только ничего не говори обо мне Лене Агееву. Я его не забыла все равно, и боль у меня по нем такая, что хоть криком кричи. Не такой он, Глебушка, как ты думаешь, что хочешь со мной делай… Придет время, образумлюсь, сама ему все напишу. А пока пускай ничего не знает обо мне. И письма этого ему не показывай. Забудет если — значит, твоя правда была. Не забудет — сам найдет. А пока боюсь — не дай бог, пожалеет, назад позовет — ведь никаких сил не хватит удержаться! Я совсем не стойкая к их жалости, вот, наверно, главная моя беда…
С т е п а н и д а (всхлипывая). Это что ж они с нами делают, ироды?
Маши на просцениуме уже нет.
К р ы м о в (пряча письмо). Ничего, ничего, Степанида Петровна. Все теперь будет хорошо…
Вбегает А г е е в.
А г е е в. Где письмо, Глеб Николаевич?
К р ы м о в. Какое письмо?
А г е е в. От Маши. Мне на почте сказали!
К р ы м о в. Уже сказали? (Шутливо) Ну, раз так, то распишитесь в получении. (Отдает ему письмо.)
Агеев тут же, не сходя с места, читает письмо, улыбаясь до ушей.
К р ы м о в. Ну что, порядок?
А г е е в (выдохнул). Порядок…
У школьного крыльца.
К р ы м о в и Л а р и с а.
Л а р и с а. Я взяла тогда у вас эту страничку, перечитала, все поняла. Мне действительно хотелось помочь вам чем только можно… Да, да, именно вам, а не какому-то Агееву. Таких, как он, сотни вокруг, а вы — один… Для меня по крайней мере… И я попыталась что-то сделать, смешная и жалкая, а все уже было сделано. До меня и без меня! Агеев явился к Башкину, все рассказал. Возбуждено следствие против Хомутова… Вам, конечно, все это известно, потому что это и есть ваше дело. Ваше!.. А для меня это было еще одной глупой попыткой понравиться вам — и ничего больше!
К р ы м о в. Вы преувеличиваете, Лариса Ивановна…
Л а р и с а. До встречи с вами я смотрела на себя со стороны и очень себе нравилась. Вы заставили… нет, ничего вы не заставили! В том-то и дело! Просто вы жили рядом, со своими заботами и делами, а я почему-то должна была все время защищаться от вас!..
К р ы м о в. Неизвестно, кто от кого…
Л а р и с а. Ничего, ничего, ничего вы не поняли!.. Я однажды нарочно спросила, вернулись бы вы к своей жене, и дело не в том, что вы не ответили, а в том, что она позовет вас обратно, да, да!
К р ы м о в. А вдруг не позовет?
Л а р и с а. А вы, мучаясь, поедете туда, и для вас это будет дорога не во вчерашний день, а в день завтрашний, потому что вы иначе не можете, потому что для вас любовь — это что-то гораздо большее, чем вы сами, а я, кажется, вообще только сейчас, впервые в жизни, начинаю понимать, что это такое… Спасибо, что проводили меня. (Уходит.)
К р ы м о в. До свидания, Лариса… Ивановна… (И не уходит. И не знает, уходить или нет, потому что не знает, надо ли отвечать на это неожиданное, глубоко тронувшее его признание. Но, постояв так с минуту у крыльца школы, все же уходит. Он идет, весь во власти неожиданных для него дум и чувств, и останавливается внезапно только оттого, что видит перед собой Галку с чемоданом, в красивой меховой шубке.)
Г а л к а. Крымов… Я так соскучилась без тебя…
К р ы м о в. Галка!..
Галка бросается к нему, повисает у него на шее.
Г а л к а. Ну что ты?.. У тебя же все глаза мокрые…
К р ы м о в. Дай-ка я на тебя посмотрю… Какая же ты стала у меня взрослая!.. Совсем большая… Постой, постой, а как же твоя школа, учеба?
Г а л к а. Крымов, все ты перепутал! У нас ведь весенние каникулы, просто я приехала немножко раньше, но зато у нас впереди целых две недели, представляешь?
К р ы м о в. Целых две недели? Это же замечательно, Галка! Я тебе все смогу показать, всю нашу стройку, и всю Бурановку, и лес вокруг, и ты увидишь такую красоту, такую красотищу, что тебе вовсе не захочется уезжать отсюда!..
Г а л к а. А ты меня не агитируй. Я бы и сама никуда не уехала отсюда. Просто я еще не могу так, понимаешь?.. А мои письма ты все получил?
К р ы м о в. Конечно. Что бы я делал без них?.. Только вот ведь какая штука. Мне оно тоже понравилось — это твое слово. Пушистое, как котенок…
Г а л к а. Чао?
К р ы м о в. Но мне кажется, что по-итальянски это значит — прощай, до свидания.
Г а л к а. Нет, нет! По-итальянски пускай, все равно, а по-нашему с тобой это — здравствуй. Слышишь? Здравствуй, Крымов…
И вот они уже идут вместе. Он, положив ей руку на плечо и уже что-то рассказывая, но мы этого не слышим, потому что звучит музыка. Мы просто видим, как они идут рядом, Крымов и Галка, счастливая и радостная, а навстречу и мимо них проходят уже знакомые нам и еще не знакомые Галке люди, и каждый по-своему встречает Крымова с Галкой, и Крымов по-своему приветствует каждого, успевая хоть немножко сказать Галке о каждом. Вот проходит Степанида, пробегает Зойка; Савчук катит коляску со своим Юркой; понуро бредет Хомутов — в сопровождении милиционера; размеренно вышагивает Башкин Григорий Матвеевич, так любящий ходьбу; взявшись под руку, проходят Агеев и Маша; появляется и Лариса, останавливается, приветливо машет Крымову и Галке рукой, и Крымов отвечает ей тем же…
З А Н А В Е С.
ДОЧЬПьеса в двух действиях
М а р и й к а.
Б о р и с, ее брат.
В е р а П л а т о н о в н а, их мать.
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а.
О л е г.
В и к т о р Г о р е л о в.
В а р я, жена Бориса.
Н е з н а к о м к а.