В и к т о р (показывает на часы). И так опаздываю!
М а т ь. Видишь ли… Вы ждете двоих. А вернется она одна. Понимаешь?
В и к т о р. Отставить, Вера Платоновна! Встречать надо двоих.
М а т ь. Пойми, я не за себя… За Марийку сердце болит.
В и к т о р. Не слу-ша-ю!
М а т ь. Она жила этой надеждой. Верила, что иначе быть не может…
В и к т о р. Вы что-нибудь узнали?
М а т ь. Откуда же? Узнала она. Вот я и прошу — встреть ее, успокой, поддержи. Боря — что он сделает?
В и к т о р (несколько растерян). Ну что вы! Все будет в ажуре!
Решительно входит О л е г.
О л е г. Вера Платоновна, так и знайте: я Марийку никуда не отпущу!
В и к т о р. Куда это никуда?
О л е г. И ты тоже знай! Все!
В и к т о р. Забавно.
М а т ь. Ступай, Витя.
Виктор уходит.
О л е г. Я не знаю, как уж там все будет. Но меня с Марийкой не только завод связал. И я ее не отпущу. И сам никуда не уйду. Гнать станете — тоже не уйду. Как уж там хотите!
Входит Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а.
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а. Это витязь в тигровой шкуре, Верочка… (Увидела Олега.) Пардон…
О л е г (хмуро). Что надо делать?
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а. Петь, швыряться звездами, передвигать горы — что угодно душе, голубчик! А если можно — открыть баночку зеленого горошка.
Олег ушел.
В сущности, он первый рабочий, которого я наблюдаю в быту. Я рада за рабочий класс!
Входит Б о р и с.
Б о р и с. Нет их.
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а. Что значит нет? Не выдумывай!
Б о р и с. Люди с поезда прошли, а их нет.
Л ю д в и г а Л е о п о л ь д о в н а. Просто вы не умеете встречать. Я сама пойду! (Ушла.)
Борис и Мать молчат. Борис подсаживается к ней поближе.
Б о р и с. Давай правде в глаза посмотрим, мать. Ты понимаешь, что это значит?
М а т ь. Понимаю, сынок. Я этого и ждала. Сердцем чувствовала.
Б о р и с. Что же теперь делать будете?
М а т ь. Как что? Жить будем, жить.
Б о р и с. Опять эти флажочки вышивать? Опять Марийке трубить на заводе? А где-то там будет отец-полковник?
М а т ь. Не говори так.
Б о р и с. За вас, за тебя с сестренкой душа болит!.. Ведь только один и был расчет. А теперь на всем крест поставить? Давай хоть раз поговорим начистоту. Я вот тоже не живу теперь с вами. Так что — чужими вы мне стали? Отказался я от вас? Каждый месяц сколько мог вам посылал. Может, и небольшие это деньги, а какие они, знаешь? Работал как лошадь. От Вари, от себя отрывал… В счет это или не в счет? Молчишь. А тут — родной отец. Что ж, по-твоему, в сторонку отойти! Извиниться благородно?
М а т ь. Что же ты предлагаешь?
Б о р и с. Думаешь, мне легко? Думаешь, совсем я деревянный?.. Только не нужно, мать, упрекать меня за это. Я хочу твою же ошибку исправить. Ты всегда была доброй и нас учила. А на добреньких воду возят… Погляди на себя — о такой старости ты мечтала?
М а т ь. Кто же мечтает о старости?
Б о р и с. Ну, не так сказал…
М а т ь. О другом я мечтала. Что мои дети — оба — станут людьми. Не по должности, не по окладу, а по совести и сердцу.
Б о р и с. Вон к чему сводишь? Нельзя же так, мама! Что ты на жизнь глаза закрываешь? Не всегда она такая, как тебе хочется. Где-то и поперек самого себя шагнуть надо!
М а т ь. Чего ты требуешь от меня?
Б о р и с. От тебя? Ничего. Но раз отец жив, значит и права на него живы. Твои законные права. И Марийкины… Давай смотреть на эти вещи трезво…
Ни слова не говоря, Мать взяла с этажерки небольшой сверток и протянула Борису.
Что это?
М а т ь. Проверь… пересчитай…
Б о р и с. Деньги? Мои? Все, что прислал?
М а т ь. Тебе они нужней, чем нам с Марийкой.
Б о р и с. Так… Ни копейки не потратили… Да здесь каждая трешка моими жилами вытянута! А вам — руки обожгли?
М а т ь. Я все сказала. Ты тоже все сказал, Боря.
Б о р и с. Мама!
М а т ь. Дай мне, пожалуйста, лекарство. Вон там, на столике…
Б о р и с (подал). Я не хотел тебя обидеть, мама. Прости меня, если… Ну не могу я, не могу жить спокойно, когда вы тут одни!
М а т ь. Мы не одни, ты это отлично знаешь.
Б о р и с. И по-вашему жить не могу!.. Зачем ты мне эти чертовы деньги возвратила? Зачем? Уж лучше бы словами, словами, чем так! Ведь я их честно заработал!
Входят М а р и й к а, за ней с чемоданом О л е г, все уже понявший.
М а р и й к а. Мама…
Б о р и с. Приехала?
М а р и й к а (бросилась к матери). Только ты сразу ничего такого не думай!
Б о р и с. Что я тебе говорил? Видишь — одна вернулась.
М а р и й к а. Мы встретились. И он тоже пришел с гвоздикой. Но это совсем другой человек. Однофамилец просто. И имя совпало. Разве не бывает?
М а т ь (гладит ее по голове). Ничего, ничего…
М а р и й к а. Он говорил, словно извинялся: «Какая печаль». Я ему все рассказала, и он тоже. Он живет один. Всегда жил один. И до войны тоже.
Б о р и с. Врешь.
М а р и й к а. Молчи!
Б о р и с. Все врешь! (Ушел.)
О л е г. А что? Напутали чего-нибудь. Это у нас часто. Вот у нас, например, в завкоме: уж чепуха! Выписали балалайки для клуба. А прислали паровой котел…
М а р и й к а. Ты тоже помолчи!
О л е г. Я пойду пока?..
Ему не ответили, и он, помявшись, ушел.
М а р и й к а. Мы долго говорили на вокзале, мама. Он хороший человек, очень хороший. У него двое детей — девочки.
Входит В и к т о р с букетом.
В и к т о р. Ты уже здесь?
М а р и й к а. Я думала, ты встретишь.
В и к т о р. Да вот — цветы искал, то, се… Куда их?
Марийка ставит букет в вазу.
Видишь, как вышло? Но ты — держись, Марийка. В жизни все случается. Ты уже не маленькая…
М а т ь. Не нужно, Витя.
В и к т о р. Я только хочу сказать — не расстраивайся. Нужно быть выше этого. Ведь, если разобраться, таких, как он, и отцом называть нечего…
М а р и й к а. Что?! Это неправда, мама! Неправда! Неправда!..
Вечер. Лестничная площадка в доме, где живет Марийка. Деревянные точеные перильца, скрипучие ступеньки. Дверь в квартиру, обитая дерматином. Почтовый ящик, заклеенный названиями газет.
По лестнице поднимаются О л е г и М а р и й к а, останавливаются перед дверью.
О л е г. Ну как? Понравилась картина?
М а р и й к а. Ничего.
О л е г. Точно! Хорошая! Целый час за билетами в очереди простоял!
М а р и й к а. А вообще, если разобраться, ничего особенного.
О л е г. Чего ж там особенного? Конечно, ничего особенного!
М а р и й к а. Я таких фильмов не признаю. Любит одну, потом другую, уходит, мучается, возвращается… Как будто в жизни нет ничего важней, чем все эти переживания!.. Не люблю таких картин.
О л е г. Кто ж их любит?
М а р и й к а. Барахло картина!
О л е г. Точно! Хуже не придумаешь! Еле до конца досидел!.. Но все-таки — вместе сходили, и места были хорошие…
М а р и й к а. И еще. Зачем показывать, как они целуются? Не вообще, а вот так, во весь экран, с мельчайшими подробностями… Зачем?
О л е г (пожал плечами). Сам не знаю…
Они стоят друг перед другом и так близко, что, кажется, вот-вот Олег поцелует Марийку. И она сама заметила это, отступила на полшага.
М а р и й к а. Ты чего, Олежка?
О л е г (шепотом). Ничего…
М а р и й к а (шепотом). Не надо…
О л е г. Почему?
М а р и й к а. Я лучше пойду…
О л е г. Лучше не уходи…
М а р и й к а. Почему?
О л е г. Сам не знаю…
М а р и й к а. Завтра же на заводе увидимся…
О л е г. Все равно — лучше не уходи…
М а р и й к а. Кто-то идет…
Вверх по лестнице взлетает В и к т о р.
В и к т о р. Марийка, бежим в кино, только в темпе! На журнал опоздаем — не беда, зато картина, говорят, детям до шестнадцати!
О л е г. Барахло твоя картина.
В и к т о р. Извини, друг, но ведь приглашаю не тебя… (Марийке) Скорей, последний сеанс, они там раньше начинают!
М а р и й к а. А мы только что оттуда.
В и к т о р (не сразу). Ясно. (С наигрышем) Никому не нужен лишний билетик? (Марийке) Не можешь мне простить, как я про твоего отца сказал, да?
М а р и й к а. Ты, Витя, ничего, оказывается, не понял… Да, у меня хороший отец, настоящий, и его стоит называть так. А что я уехала оттуда, и он про нас ничего не знает, так это, наверно, тоже самое правильное. Пускай живет и работает спокойно. У него тем более дети. Он им нужнее. Они еще маленькие.
В и к т о р. Ну хорошо, хорошо, извини. Это все Борис виноват, настроил меня…
М а р и й к а. При чем здесь Борис? Каждый остается самим собой. Просто ты сам… сам каким-то другим стал. Не таким, как раньше.
В и к т о р. А не наоборот? Может быть, не я, а ты стала другой?
М а р и й к а. Может быть.
В и к т о р. Вот и весь разговор. Без камуфляжа. Лишний билетик никому не нужен! (Порвал билеты в кино.)
М а р и й к а (рассмеялась). Дурак ты, Витька!
В и к т о р. Какой есть.
М а р и й к а. А мне понять нужно, что вдруг произошло. И с тобой и со мной! И дело не только в том разговоре, когда я вернулась с вокзала…
В и к т о р. Это точно. Все гораздо проще. Я, как выяснилось, хорош на параде, когда печатаю шаг. Или в отпуске, когда со мной можно прогуляться вечерком. А когда отпуск кончается через пару дней и мне ехать в часть к чертям на рога и служить там и год, и второй… Вот если бы сказал прямо сейчас — поедешь со мной туда?
М а р и й к а. Нет.
В и к т о р. Коротко и ясно.
М а р и й к а. Но совсем не потому, что это далеко и трудно. Вовсе не из-за этого.