Но их печаль будет смешана с радостью — ведь я стану фрейлиной. Если бы только они знали, как королева обращается со мной…
Нет, не стоит об этом думать, а то я расплачусь.
Как там король? Лучше ему или хуже? Удобно ли ему, не холодно ли, слышит ли он людей вокруг себя, способен ли он думать.
Я надеялась, что бесчестная спевка не навредит ему.
На ум пришла строчка, затем еще одна. Вот что в результате получилось:
В Амонте, в гостинице «Пуховая перина»,
Где я когда-то жила, моя мама
Ворошит угли в очаге.
Отец будит кухарку,
Но у нее сегодня все валится из рук.
Сливки сворачиваются, молоко скисает,
Яйца лопаются, луковицы гниют.
Родители откладывают в сторону вилки.
В своем замке король
Ничего не ест, питается лишь воздухом.
Жизнь его сузилась,
Но ниточка все еще тянется.
Если бы король приехал в Амонту,
Живой и здоровый,
Полный речей…
Кексы сами бы спеклись,
Кобылы сами подковались,
Дороги сами вымостились.
Мама надела бы лучшее платье,
А я пела бы все время,
Пока солнце не стало бы подпевать
И гостиница не погрузилась бы в музыку.
На мой стук королева отозвалась сонным голосом. Когда я вошла, она еще не открыла глаз, и на вид ей было лет двенадцать, не больше. Иви села в постели и по-детски наблюдала, как я наполняю для нее ванну. На лице ни тени стыда за то, что она со мной сделала.
Пока она отмокала в ванне, я присела за туалетный столик, чтобы выучить ее песню и подобрать мелодию. Слова оказались те же самые, что и раньше. Видимо, принцу Айори тоже не удалось уговорить королеву изменить их.
Я взяла со столика золотую флейту и рассеянно повертела в руках. Придумав мелодию и повторив слова, я поднесла флейту к губам и дунула. Но не сумела извлечь ни звука. Я положила флейту на место. Это не инструмент, а всего лишь украшение.
Решив, что выучила песню, я оторвала взгляд от страницы, чтобы проверить себя. На столике лежало ручное зеркальце, и я случайно взглянула в него.
Мое отражение начало меняться. Белая как мел кожа приобрела алебастровый цвет. Щеки слегка порозовели. Безобразно красные губы стали напоминать спелую клубнику. Исчезла припухлость на скулах. Тусклые волосы заблестели. Даже нелепый головной убор с птицей выглядел в этом зеркальце очаровательно.
Только глаза не изменились. Я превратилась в красавицу, какой никогда не надеялась стать.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Красотой я не уступала Иви, хотя не отличалась тонкими чертами лица, как она. Но самое странное, что, несмотря на огромные изменения, я оставалась самой собой.
Дотронувшись до лица, я не почувствовала никакой разницы. Неужели я в самом деле красива? Я подняла голову, посмотрелась в большое зеркало над туалетным столиком и увидела, что на меня смотрит моя прежняя уродливая физиономия. Я глянула в маленькое зеркальце. Снова красавица. Тогда я перевернула зеркальце, пытаясь отыскать ключ к загадке. На деревянной раме было вырезано слово «Скулни».
Иви попросила принести полотенце. Я снова посмотрела в маленькое зеркальце Скулни. И ничего не увидела. Никакого отражения, только блестящую серую поверхность. Как такое могло случиться? Потом серый туман рассеялся, и появилось мое обычное отражение.
— Леди Эза, вы слышали мою просьбу?
Я принесла полотенце. Что это было с зеркальцем? Выбираясь из ванны, Иви опиралась на мою руку. Быть может, мне все показалось? Я помогла ей надеть атласную сорочку с застежками на спине. С пуговицами я справилась не сразу: руки дрожали.
Королева рассмеялась:
— Я надеялась, что моя фрейлина окажется проворной.
— Простите, ваше величество. — Я сделала глубокий вдох, уняв дрожь в руках.
Значит, вот как я выглядела бы, став красавицей!
Надев платье кораллового цвета с вышитыми рукавами, королева присела за туалетный столик, а я занялась ее волосами.
— Песню выучили?
— Да, ваше величество. — Я пропела мелодию. — Не хотите отрепетировать произнесение слов?
Она согласилась и пересела на кровать. Я тихо запела, хотя сосредоточиться на песне было очень сложно. Мое красивое лицо так и стояло перед глазами. Волшебное зеркальце! Оно лишь создавало иллюзию или с помощью волшебной алхимии могло превратить меня из свинца в золото?
Мне жаль тех, кто ни разу не бывал на айортийской спевке. Участников любой спевки, но особенно Лечебной, охватывает чувство единения, родства, любви. Да, любви. Сегодня это чувство было необычайно сильным, потому что мы собрались ради нашего обожаемого короля.
Но я оставалась в стороне из-за той роли, которую мне предстояло сыграть.
Рядом со мной сидел принц Айори, но другую руку от него восседала королева Иви. Я почувствовала, что он испытывает ко мне неприязнь, хотя он ни словом об этом не обмолвился. Учу положил свою голову мне на колени, и я погладила пса дрожащей рукой.
Певцы на спевке выступают по рангу, но только в обратном порядке. Королеве предстояло петь последней. Я пока не стала ее фрейлиной и, как безвестная простолюдинка, должна была выступить первой.
Все рассаживались по своим местам, шелестя шелком и атласом, и обменивались тихими приветствиями.
Сэр Уэллу взмахнул золотой палочкой. Мы все затянули мелодию без слов. Он кивнул мне. Я поднялась, сделала шаг и зацепилась каблуком за подол нижней юбки. Споткнувшись, чуть не упала, но принц Айори меня спас.
Его рука поддержала меня за локоть, а другой рукой он обвил мою талию. Я чуть не лишилась чувств.
Он покачнулся — из-за моего веса, несомненно, — но сумел удержаться, а когда мы оба ощутили, что крепко стоим на ногах, он выпустил меня из рук. Я поднялась по ступеням на сцену, молясь небесам, чтобы больше не падать.
По рядам пробежал смешок. Люди смеялись над моим нелепым видом и неловкостью, или нарядом, или просто надо мной. Я опустила голову, чтобы скрыть румянец, и обнаружила истинную причину веселья. Оказывается, за мной на сцену приплелся Учу и уселся рядом, видимо готовясь спеть дуэтом.
Первая нота оказалась смазанной. Мне не хватило воздуха, чтобы запеть.
Тут из публики прозвучал тихий свист. Учу поднял голову и засеменил со сцены. Я отдышалась и запела.
К третьей строфе все притихли, слушая. Многие держались за руки, раскачиваясь. Герцогиня тоже раскачивалась, но не взяла никого за руку. Она не приветствовала подобные жесты.
Моя мелодия была сложной, но, как я надеялась, не унылой. Мне хотелось создать идиллическую картину Амонты, напомнив людям об их родных деревнях. Мне хотелось, чтобы песня дошла до ушей короля и рассказала о его любящих подданных за пределами Онтио. Это могло придать ему сил.
И гостиница погрузилась бы в музыку.
Я закончила сложной трелью. Почти все в зале подняли руки. Принц Айори тоже поднял руки и заулыбался. Даже Сковорода возле дверей одобрительно подняла руки.
Иви тоже сидела с поднятыми руками, но лицо ее выражало злость. Она ревновала к моему голосу! Ревновала, хотя сама нуждалась в нем.
Я покинула сцену. Мое место занял следующий участник спевки. Я повторила песнь Иви и обнаружила, что никак не могу вспомнить одну строку. Целое предложение! Иви придется его исключить. Но как сказать ей об этом в разгар спевки?
Тут забытое предложение вернулось ко мне. Оно никому не понравится. Я снова повторила всю песню. И еще раз.
В конце концов я справилась со своим страхом и выслушала остальные песни. Некоторые участники переделали лечебные заклинания, известные Айорте с древних времен. Другие вспоминали короля. А третьи призывали его подняться и побороть недуг.
Больше всех мне понравилась песня лекаря. Вот отрывок из нее:
Во снах моих друзья плывут ко мне
И шепчут: «Вылечи меня.
Не дай мне умереть».
И заклинания я бормочу:
«Выздоравливай.
Не умирай».
О король,
Ты плывешь ко мне.
Твое лицо как гранит.
Я поднимаю тебя из воды.
Я опускаю тебя под воду.
Я знакомлю тебя с течением.
Не умирай.
На второе место я бы поставила песню хормейстера. Сэр Уэллу спел о том, что лишился голоса, когда узнал печальную новость. При этом у него дважды срывался голос, и это только добавило его песне проникновенной сердечности.
После хормейстера настал черед принца Айори. Я ободряюще улыбнулась ему, словно мое ободрение играло какую-то роль.
Вот как он начал:
Милорд, вы страдаете от боли?
Дядюшка, тебе больно?
Я заплакала. Трудно вынести мысль, что король страдает от боли. Заканчивалась песня словами:
Лучше бы мне достался
Удар, сразивший короля.
О! Я этого не хотела. Лучше бы вообще никто не пострадал.
После песни принца Айори спела принцесса Илейни. Настал черед Иви. У меня сдавило горло.
Нас обязательно разоблачат. Мне ни за что не обмануть всех разом.
Принцесса закончила свою песню, и с места поднялась Иви. Кажется, она ничуть не боялась. Конечно, она справится со своей ролью прекрасно, зато я могу подвести, и нас обеих покроет позор. Я угожу в тюрьму.
В горле пересохло. Я попыталась сглотнуть, но не получилось. Нельзя же петь с абсолютно сухим горлом.
Королева развела руки в сторону ладонями вверх, как делали предыдущие певцы, откинула назад голову и открыла рот.
Я вступила вовремя, подарив ей голос моей мамы, звонкий, как колокольчик, и чистый, как горный воздух. Он очень подходил тоненькой Иви, однако обладал глубиной и силой.
Сэр Уэллу выронил дирижерскую палочку.
— Дорогой Оскаро, я сильно по тебе скучаю, еще сильнее, чем болит, наверное, твоя голова.
Я пела с королевой слово в слово. Она поймала мой взгляд и улыбнулась, продолжая открывать рот. Я покраснела.