Переплелись во мне:
Печаль и радость,
Любовь и любовь,
Любовь и любовь.
Он ушел со сцены и вернулся на свое место. Мы снова взялись за руки.
На сцене пела принцесса Илейни, мать Айори. Я занервничала сильнее. Следующей должна была выступить Иви.
По кивку сэра Уэллу несколько слуг вышли из зала. Я решила, что им поручено позаботиться о тосте, и точно: пока принцесса Илейни заканчивала песню, они вернулись гуськом в зал, неся кубки с медовым напитком.
Королева Иви поднялась на сцену. Подавальщицы двигались по залу, разнося напитки.
Иви облизнула губы. Я подумала, хорошо бы мне промолчать, и пусть она посадит меня в тюрьму, но Иви открыла рот, и я вступила:
Айорта, я тоскую по моему господину.
Я тоскую по своему сердцу, что до сих пор
Бьется…
Служанка вскарабкалась на сцену, чтобы преподнести Иви кубок.
…в его груди.
Я тоскую по его шепоту…
За моей спиной раздался грохот и звук бьющегося стекла. Учу подскочил. Продолжая петь, я обернулась вместе со всеми на шум.
Говоря: «Это Айорта.
Это наш дом»…
Пока я пела эти строки, Иви завопила:
— Неуклюжая корова! Ты…
Все разом обернулись и уставились с открытыми ртами на королеву, по платью которой растекалось медовое пятно, а сама она визжала и пела одновременно.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Теперь наша с ней ложь выплывет наружу. Я повернулась к Айори:
— Мне пришлось. Я не хотела.
А Иви все не унималась, распекая служанку:
— Ах ты, деревенщина, видишь, что наделала?
Теперь она во всем обвинит меня и посадит в тюрьму. Родители лишатся «Пуховой перины». К горлу подступили слезы.
— Ой! — удивленно воскликнула Иви, но сразу нашлась: — Я забыла, что нужно петь. Начнем сначала.
Она посмотрела на меня, а потом, должно быть, обратила внимание, какая гнетущая тишина стоит в зале.
Секундная пауза — и снова пронзительный крик:
— Как мне надоели поющие айортийцы! Каждый день у меня от них болит голова. Оскаро не захотел бы, чтобы я страдала от головных болей. — Она собралась и объявила: — Отныне в Айорте больше не будет никаких спевок и никакого пения в замке.
Она быстро спустилась со сцены и выбежала из зала. Уйю сначала последовал за ней, но потом передумал. Остальные охранники даже не шелохнулись.
Я отпустила руку принца и помчалась за королевой. Я понимала, нужно извиниться за то, что я продолжила петь. А еще нужно молить ее сжалиться над моими родителями.
Королева услышала мои шаги, обернулась и заверещала:
— Растяпа, чудовище!
— Ваше величество, прошу вас…
— Ступай прочь, уродина! — Она снова кинулась бежать по коридору. — Оставь меня одну, образина!
Я остановилась и повернула назад. Айори стоял в дверях Зала песни. Я подошла к нему, и он отступил на шаг.
Публика столпилась на маленькой площадке между сценой и креслами. Все разговаривали, кричали или пели. Несколько человек пропели, что они никогда не прекратят петь. Остальные гадали, какая магия помогла Иви одновременно петь и говорить.
Сквозь шум пробился голос сэра Уэллу, который пропел:
— Прошу пройти со мной остальных членов королевского совета. И вас тоже, леди Эза. — Он поискал кого-то среди публики. — Пристав!
Судебный пристав, седовласый крепыш, протиснулся сквозь толпу.
— Мастер Эбби, — обратился к нему сэр Уэллу, — и вас прошу пойти с нами.
Мне стало любопытно, для кого нужен пристав. Для Иви? Для меня? Или для нас обеих?
К нам присоединились принцесса Илейни и мастер Огуссо, музыкальный просветитель. Мастер Огуссо был тем самым простолюдином, что входил в совет. Хормейстер и принц также были членами совета, и если бы не отсутствие королевы, то он прошел бы в полном составе.
Судомойка затянула первую строчку Песни Айорты. Все подхватили с воодушевлением, которого так не хватало весь вечер. Мы ушли из зала под эту песню. Учу перестал слизывать пролитую медовуху и пошлепал за нами.
Пристав передвигался чинно, отпечатывая каждый шаг ударом посоха по плитам, и мне казалось, что это звенят не плиты, а мои кости.
Рядом со мной шел Айори. Нужно было все ему объяснить до того, как Иви начнет лгать:
— Я не хотела петь за нее. Я пыталась отказаться.
— Мила… леди Эза, как это понимать — вы пели за нее?
— Все объяснится в самом скором времени, — сказал сэр Уэллу. — Леди Эза, прошу вас подождать.
Я боялась ждать, но больше ничего не сказала.
Принцесса Илейни оглядывала гулкий коридор:
— Как она могла прогнать наших птиц? Что они ей сделали плохого?
Никто не ответил.
Айори коснулся моей руки и спросил сэра Уэллу:
— Зачем вам понадобилась леди Эза?
Хормейстер только и ответил:
— Скоро.
Он все знал. Ноги у меня подкосились.
— Идемте, леди Эза, — сказал хормейстер.
Мы достигли королевского крыла. Едва мы подошли к покоям королевы, как двери распахнулись. Учу рванул вперед. Все остальные остановились.
— Наконец-то! — В дверях появилась Иви и увидела нас. Она посторонилась, пропуская пса, а потом приосанилась. — Я не звала вас, но пристав и принц Айори могут остаться.
Сэр Уэллу двинулся к королеве, напевая:
— Ваше величество сегодня издала приказ, который никак не может быть выполнен.
— Не смейте мне петь! — на повышенных тонах заговорила королева. — Пристав, мне нужна моя охрана.
— Ваше величество… — начал мастер Эбб и, но сэр Уэллу его прервал:
— Нам нужно о многом поговорить, прежде чем мы обсудим охрану. — И он прошел мимо нее в королевские покои.
Мы последовали его примеру. Иви горделиво заняла центр комнаты. Айори остался рядом со мной, едва переступив порог. Комнату освещали всего две свечи над туалетным столиком. Я заметила, что там лежало зеркальце Скулни. Сэр Уэллу начал зажигать лампу на каминной полке.
— Да как вы смеете! Мне не нужен свет!
Не обращая на королеву внимания, он продолжил начатое и одержал верх. Королева сразу как-то сникла и стала обезоруживающе хрупкой.
Вот бы мне так уметь! Вид у нее был жалостный, а жалость мне сейчас очень бы пригодилась.
Как только Иви переменилась, все напряжение в комнате словно прошло. Принцесса Илейни и мастер Огуссо устроились с удобствами: она — в кресле, а он — на оттоманке.
Я опустилась на табуретку в ногах кровати. Айори возвышался надо мной, готовый прийти на защиту. Учу положил голову мне на колени.
Сэр Уэллу покачался с носка на пятку, заложив за спиной руки.
— Ваше величество, вместо вас пела леди Эза, я прав?
Айори сделал шаг от меня.
Так быстро. С такой готовностью.
— Да, — тихо и как-то очень по-детски пролепетала Иви. Она опустилась на скамейку возле камина и взглянула на хормейстера снизу вверх. — Вы раскусили ее. Да.
Раскусил меня?
— Петь вместо кого-то? — заговорил мастер Огуссо. — Что это за мошенничество?
— Подозреваю, — сказал сэр Уэллу, — что голос нашей королевы хуже средненького.
— Никому здесь он не понравился бы, — продолжала лепетать Иви. — Но в других королевствах мог бы считаться вполне сносным.
— Как же вам удается петь за другого человека, леди Эза? — поинтересовалась принцесса Илейни.
Я закрыла лицо рукой.
— Просто… я… — У меня перехватило в горле.
Сэр Уэллу подошел к королевскому умывальнику и налил в стакан воды из кувшина.
— Держите.
Я сделала глоток и ответила:
— Я называю это иллюзированием.
— Ее величество приказала вам так поступать? — пропел Айори.
Я кивнула:
— Королева пригрозила закрыть «Пуховую перину» и заточить меня в тюрьму.
— Она лжет! — воскликнула Иви. — Она предложила спеть вместо меня, если я сделаю ее фрейлиной. Вот как на самом деле было.
Очень похоже на правду, даже очевидно.
Сэр Уэллу обратился к приставу:
— Мастер Эбби, нам понадобится несколько охранников.
Для меня?
Мастер Эбби поклонился сэру Уэллу и вышел.
— Как у тебя получается петь за других? — спросил Айори. Голос его потеплел. — Эза… — Но тут он передумал. — Только не лгите.
— А я и не хотела лгать.
Я сглотнула слезы и рассказала об иллюзировании.
— Это возможно? — поинтересовался мастер Огуссо у сэра Уэллу.
— Продемонстрируйте нам, — сказал хормейстер.
— Минуточку.
Снова подступили слезы. Не могла же я иллюзировать и плакать одновременно. Пришлось выпить еще воды.
Тут заговорила Иви:
— Она показала мне это сразу после того, как Оскаро… мой господин…
Я поставила стакан на пол. Принцесса Илейни подскочила, когда я ее голосом произнесла:
— Эзе было ненавистно обманывать людей.
Учу поднял голову и гавкнул.
— Я этого не говорила! — воскликнула принцесса.
— Тогда почему ты мне ничего не рассказала? — спросил Айори.
— Эза боялась, — пробасила я голосом мастера Огуссо.
— Потрясающе, — пропел мастер Огуссо.
— Как вы это делаете? — удивилась принцесса Илейни.
Я покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
Все ждали.
Наконец я сказала:
— Сама толком не понимаю. — Я помолчала. — Все началось с икоты.
Пока я объясняла, вернулся мастер Эбб и, а с ним три охранника. Один занял пост у дверей в покои, второй — у дверей в гардеробную и пустую спальню короля, а третий завис надо мной.
Члены совета попытались иллюзировать — все, кроме Айори, который подошел к окну и уставился в ночь.
Мне очень хотелось вложить в его уста какие-то слова и сделать так, чтобы он сам в них поверил. Например: «Я верю тебе». Или «Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы поверить, будто тебе нравилось дурачить людей». Или: «Милая, сердце мое, любовь моя».
Но принц сказал:
— Учу, ко мне.
Пес подошел, виляя хвостом. Айори похлопал его по голове, а тот лизнул его в руку, потом вернулся ко мне и свернулся калачиком у моих ног.