— Эти… — с трудом подавленное ругательство. — Нехорошие люди! Во главе с ректором Академии! Скрыли все данные! Испугались гнева Совета! Списки участников, имена подопытных — всё уничтожено! Любуйтесь — засвидетельствованные протоколы о ликвидации записей! «Ради полного сохранения тайны», — издевательски цитирует он формулировку. — С каждого из причастных взята магическая клятва о молчании… Слава Всевышнему, что заклинание Полного Забвения не применили!
Забираю протянутые мне документы, сажусь и читаю. Обтекаемые формулировки, почти в каждой строке встречаются «чрезвычайно опасно» и «не допустить повторения». Ни одного имени, профессор Уэстен упомянут вскользь. Также нет имён пострадавших — «жертвы» и «потерпевшие». Во множественном числе — значит, библиотекарша не ошиблась, их было несколько.
— Тем не менее Шэнон слышал про эту историю, — другим тоном, уже спокойнее, замечает Алан. — В общих чертах, и всё же…
— Группа юных энтузиастов со всего Кериза собирается, увлечённая необычной идеей, — я зажмуриваюсь, стараясь сосредоточиться. — Стихийники высшего уровня, из которых мы знаем четверых: Каэлу Уэкри, Вэмора Генела, Корэша Лорейна и Акено Гуэра. Пятый нам пока не известен, но Шэнон его отыщет по снимку. Профессор Мориж Уэстен из Государственной Академии Стихий в Луре предоставляет им полигон… Масштабные, однако, исследования. Был профессор в курсе подробностей или нет, уже неважно, поскольку Уэстен давно покоится с миром. Теория студентов проста и оригинальна: считая стихийную магию основной энергией, они подвергают добровольцев жестоким испытаниям, каким — боюсь даже и предполагать, у юности богатое воображение. В идеале, балансируя на грани жизни и смерти, подопытные должны вернуть силу стихийника. По факту в результате одна девочка умирает, второй испытуемый сходит с ума.
Выдыхаю и открываю глаза.
— Но первоосновой является природная магия — самая могущественная сила в мире. И предположив, что эксперимент удался и именно она пробудилась в том испытуемом, мы получаем мага-природника с неадекватной психикой.
— За что он мстит, если дал добровольное согласие на участие в исследовании? — задаёт закономерный вопрос Алан. — И почему спустя столько лет?
— В Керизе безумие настолько редко, что специальных заведений не существует. Зато есть закрытые реабилитационные центры, где помогают людям в сложных ситуациях. После сильных потрясений, болевого шока или ради восстановления резерва. Допустим, наш природник попал туда.
— Это легко проверить, — загорается Алан. — В Керизе всего два таких центра — в Нэ́йзе и Ро́крэ. Но держать там человека столько времени! Ему сейчас не меньше шестисот лет — вся жизнь взаперти!.. Может, поэтому он и захотел поквитаться с теми, по чьей вине так получилось?
— Госпожа Клэйгер припомнила имя — Селев или Селен. Гений, в чью голову пришла опасная идея. Он был студентом этой Академии, следовательно, его имя можно посмотреть в списках учащихся.
— Так… — Алан ищет в записях дату событий. — Сто сорок восьмой год одиннадцатого тысячелетия… Хоть что-то не утаили, паршивцы!
Он оглядывает полки и устремляется в дальний угол. Я ещё раз пробегаю записи. В скупых строчках официальных документов мне чудится страх. Обычный студент-старшекурсник открыл способ с риском для жизни возвращать магию, но вместо утраченной стихийной пробудилась иная, опасная сила… Или я это всё придумала? В бумагах нет даже намёка на природную магию, если бы не наш преступник, ничто не связывало бы эксперименты в прошлом и убийства сейчас.
Звонок вызова в тишине архива заставляет меня подскочить.
— Господин Шэнон?!
— Ани, Эрол с вами? Я нашёл человека со снимка. Гéрзи Сéлер, маг-стихийник, шестьсот три года, проживает в Луре, Театральный район, площадь Искусств, девятнадцать.
Алан подскакивает с листком в руке, показывает мне.
«Герзи Селер, сельскохозяйственный факультет, выпуск сто сорок девятого года, стихийная магия, высший уровень. От распределения отказался».
— Шэнон, если вы приложите к снимку выписку из базы данных, я буду очень вам признателен, — благодарит Алан. — Встретимся там, хорошо?
— Ждите через пять минут.
— А он молодец! — признаёт архимаг. — Времени зря не тратит!
— Господин Шэнон настоящий профессионал, — заявляю с такой гордостью, словно это моя личная заслуга. — Нам тоже неплохо бы поторопиться.
Портал в Театральный район я открываю, не дожидаясь просьбы, — вряд ли Алан представляет карту Лура. В сквере на площади Искусств в третьем часу дня полно родителей и нянь с малышами. Незадачливый папаша вытаскивает из фонтана вопящего карапуза, в то время как второй озорник за его спиной радостно закапывает в песочнице свои сандалии, поливая их водичкой из формочки. Ужас в глазах Алана при виде этой картины подмывает меня спросить, думает ли он о детях так же мрачно, как и об ученике, но свой неуместный порыв я сдерживаю.
Высоченного красавца, спасающего сандалии от скорбной участи, я сначала не узнаю — потому что никогда не видела на этом бледном лице такой ослепительной улыбки… Это Шэнон?! Начальник УМКи, подхватывающий хохочущего ребёнка на руки, поражает меня настолько, что я неприлично открываю и закрываю рот. Алан прослеживает направление моего взгляда и многозначительно хмыкает. Но Шэнон, вручив сына отцу и подходя к нам, уже становится похож на самого себя — спокойный, бесстрастный, собранный. Вот только забыть этот краткий миг у меня вряд ли получится.
— Господин Селер после окончания Академии служил в Аграрном Управлении Лура, тридцать лет как на пенсии, сейчас должен быть дома, — Шэнон указывает на двухэтажный особняк с эркером. — Я могу быть вам полезен?
— Ещё как, — кивает Алан. — Сейчас главное — застать Селера живым. Вы с нами или подождёте снаружи?
— С вами интереснее, — уголок с одной стороны губ едет чуть вверх, обозначая иронию.
— Вот и отлично! — подытоживает Алан.
Кнопка звонка у входной двери стилизована под старину — выпирающая полусфера в обрамлении завитушек. При нажатии где-то далеко в глубине дома раздаётся удар гонга или колокола — мне трудно подобрать определение, никогда не увлекалась историей. Открывает нам крепкий пожилой мужчина, нисколько не напоминающий древнего старца.
— Светлого дня, — улыбается он гостям.
— Светлого дня. Управление Магического Контроля, Ани Рэйстен, — представляюсь я. — Вы Герзи Селер?
— С утра им был, — шутит хозяин дома. — Чем обязан вниманием?
Я всматриваюсь в его ауру. Яркая чистая голубизна стихийной магии в районе сердца безжалостно искорёжена. Травянистая зелень за сутки воздействия вросла волосатым клубком спутанных нитей, нарушив естественный ток энергии. Отсроченная смерть.
— Хотим сохранить вам жизнь. На вас вчера было наложено опасное заклинание, я попробую его снять. Не уверена, что получится, но следует хотя бы попытаться.
Наверно, последняя фраза лишняя — так стремительно бледнеет Селер.
— Вы кто?!
— Ваш единственный шанс выжить! — встревает Алан.
Шэнон слов не тратит, подхватывает опешившего хозяина под локоть и тащит в дом. В полумраке просторного холла Селер приходит в себя.
— Гостиная налево… Господа, вы уверены?..
— Заклинание может убить вас в любую секунду, — подтверждаю я. — По опыту, его действие сказывается через сутки, и эти сутки истекают. Пожалуйста, сядьте куда-нибудь и помолчите.
Алан почти силой усаживает Селера в кресло, придерживая его за плечи. Не забыть потом поблагодарить.
— Господин Селер, возможно, будет больно. Постарайтесь не дёргаться.
Я никогда не применяла такие заклинания на людях, только на растениях. Понятия не имею, что они при этом испытывают… Я вообще не уверена, что справлюсь!
— Ани, вам тоже лучше присесть, — передо мной волшебным образом оказывается стул.
Забота Шэнона непривычна и, чего скрывать, приятна. Хорошо, что у меня нет времени разбираться в собственных странных ощущениях. Испуганное лицо Селера передо мной напоминает о первоочередной задаче.
Сконцентрироваться. Представить, что передо мной просто цветок… К примеру, хризантема из сада Лорейна, чьё время гибнуть не пришло. Осторожно потянуть за ниточку, подцепить вторую, ослабить и развязать узел. Спешка не нужна, нам с хризантемой некуда торопиться. Теперь найти второй конец, подвинуть, распустить… Мы с тобой одной природы, поэтому должны сотрудничать, верно? Мои пальцы аккуратно сматывают освобождённые нити, клубок я развеиваю, словно сухую листву. Всё? Голубая чистая аура стихийного мага обещает ещё долгие годы жизни.
— Как вы себя чувствуете, господин Селер? — интересуется Шэнон.
— Полнейшим идиотом, — честно признаётся спасённый.
— По крайней мере, вы живой идиот, — парирует Алан. — В отличие от Уэкри, Генела, Лорейна и Гуэра. Их аналогичное заклинание отправило на Небеса.
— Простите?.. — недоумевает Селер.
Шэнон протягивает ему снимок. Какое-то время Селер вглядывается в изображение, затем его передёргивает.
— Вон оно что… Я и забыл их фамилии. Каэла, Вэмор, Корэш и Акено… Они мертвы?
— Их убили — точно таким же способом, которым собирались прикончить вас. Так что, если вы собираетесь юлить и ссылаться на плохую память, я не стану с вами церемониться, — в голосе Алана прорезается металл. — От ваших экспериментов в сто сорок восьмом году пострадали люди: один из них мстит.
— Это невозможно, — отрицательно качает головой Селер. — Никто из них троих… то есть я хотел сказать, двоих…
После оговорки следует зловещее молчание. Селер напряжённо кусает губы, затем решается:
— А, ладно! За давностью лет вы всё равно не предъявите обвинение. Мы не могли обнародовать наш единственный успех, потому что согласие на опыт было устное. С двумя другими добровольцами, Рейной и Шелдом, профессор Уэстен заставил подписать договора, и, как назло, там ничего не получилось. Рейна умерла, Шелд свихнулся. Твердил, что из него лезут зелёные нити…