— Я помню, что ты много фотографировала на горнолыжном курорте. Фотография — это твое хобби?
— Вроде того. Я пытаюсь совершенствоваться. Я брала несколько уроков, но ничего серьезного. Это хорошая творческая отдушина. В общем, фотографировала цветы, когда отстала от друзей, а потом повредила лодыжку.
— Мне жаль насчет лодыжки, но зато я нашел тебя.
Рослин наклонилась вперед и подкинула палку в небольшой костер, который он разжег.
— Честное слово, я собиралась искать тебя, как только мы вернемся из похода. — Она посмотрела на него. — К счастью, ты упростил мне задачу.
— Я никогда не переставал искать тебя, — признался Диллон. — Но мне не везло. Загвоздка оказалась в имени. Я понимаю твои мотивы. Но почему Рози Кенли?
— Мой дедушка всегда называл меня Рози, а Кенли — это мамина девичья фамилия. — Она пожала плечами. — Я не хотела все усложнять.
— Сначала было немного странно думать о тебе как о Рослин, но мне нравится. Тебе идет.
— Спасибо.
— Ты зарегистрировалась в отеле под своей настоящей фамилией? — спросил он.
— Пришлось. Она указана в моем удостоверении личности и на кредитной карте. Но я сказала портье, что скрываюсь от сталкера, и просила никому не говорить, что я там. Они были очень отзывчивы и помогли мне. — Рослин нахмурилась. — Это не было ложью. Пресса действительно преследовала меня уже несколько недель.
— Ты была большой знаменитостью в Чикаго?
— Думаю, это было связано с тем, что радиостанция раздувала мой роман с Мэттом. И я на это согласилась. Я злилась на Мэтта за то, что он амбициозный и ставит карьеру превыше всего, но была такой же целеустремленной. Я не возражала ни против одного из способов, которые он и менеджер станции предлагали нам для продвижения. Я верила, что это пойдет на пользу и моей карьере.
— Как ты стала диджеем? — Диллон подбросил в костер еще веток. — Похоже, это интересная работа.
— Так и есть. Я люблю музыку и изначально хотела заниматься продюсированием, но в этой сфере не так много рабочих мест, и в ней по-прежнему доминируют мужчины. Я начала работать диджеем еще в колледже и работала на нескольких небольших станциях по всему Чикаго, пока не попала на WZPR. — Ее голос сорвался. Как объяснить, что там произошло, и не показаться при этом жалкой?
— Можешь не говорить об этом, если не хочешь, — сказал он.
— Нет. Я хочу рассказать тебе. — Рослин подвинулась, пытаясь устроиться поудобнее. —
Поначалу все было как на любой новой работе. Я начинала с самых низов — работала в ночные часы. Но слушателям я понравилась, и постепенно меня передвинули на утро. Я стремилась к утреннему эфиру для автоводителей, но мне не разрешили вести прайм-тайм в одиночку. В конце концов меня поставили в пару с Безумным Мэттом Джадсоном. Во всех промороликах его имя всегда пишется с восклицательным знаком. Я была рада возможности показать, на что способна. — Она сделала паузу, чтобы перевести дух. — Позже Мэтт сказал мне, что был расстроен из-за того, что радиостанция не позволила ему работать соло. Я думаю, мы изначально сблизились из-за нашего недовольства руководством станции.
— Значит, вы сразу нашли общий язык.
— Да. Он был очарователен, или мне так казалось. Он уделял мне внимание и много флиртовал — как в эфире, так и вне его. Слушателям это нравилось, было весело, но я не хотела с ним встречаться, потому что не считала, что отношения с коллегой — это нормально. Я постоянно отказывала ему, когда он приглашал меня на свидание, но однажды менеджер станции отозвал меня в сторону и сказал, что влечение между нами очевидно и станция не против, если мы продолжим отношения.
— Это кажется немного странным, — заметил Диллон.
— Так и есть. В то время я была такой наивной и думала, что я им небезразлична и они хотят, чтобы я была счастлива. Мы с Мэттом начали встречаться, и я хотела сохранить все в тайне, но он настаивал на том, что нам нечего скрывать, и не преминул рассказать о нас в эфире. Я расстроилась, но он заявил, что ничего страшного. Первый из многих предупреждающих звоночков, на которые я не обратила внимания.
Диллон поставил кастрюлю с водой на огонь.
— Почему вы расстались? — спросил он. — Или это не мое дело?
Она мало с кем делилась сведениями о том времени. Было приятно выложить всю историю кому-то, кто был к ней неравнодушен, оставаясь при этом объективным.
— Мы обручились, — продолжила она. — Мэтт сделал мне предложение в прямом эфире. Что стало большим событием. Радиостанция устроила из этого грандиозную программу. Мне было неловко, но в то же время, кому не нравится быть в центре внимания? Отчасти я считала, что мы поторопились, чувствовала себя загнанной в угол. А через некоторое время я увидела, что наши рейтинги растут. Руководство постоянно говорило нам, что это здорово для нашей карьеры. А амбиции были не только у Мэтта. И я позволила своему честолюбию взять верх над всеми сомнениями. — Она вздохнула. — Поначалу все было хорошо. Мэтт был внимательным и романтичным. Но он отказывался говорить о свадьбе или каких-то планах. Он сказал, что мы должны использовать хайп вокруг помолвки — наши рейтинги стремительно росли. — Она провела руками по животу. — Я пыталась поговорить с ним о семье, но он был непреклонен и не хотел детей.
— Значит, это было началом конца.
— Не совсем. — Рослин снова вздохнула. — Я оставалась наивной и думала, что смогу переубедить его насчет детей. Однажды я подслушала разговор Мэтта с другим диджеем. Мэтт жаловался, что ему, похоже, придется на мне жениться и что это не входит в его планы — он собирается нагнетать шумиху вокруг помолвки, пока его не пригласят на более крупную радиостанцию. Как только это произойдет, он помашет мне рукой.
— Наверное, это было ужасно. — Диллон говорил тихо, но металл в его голосе вызвал у нее дрожь.
— Я была раздавлена, — призналась Рослин. — Я старалась оставаться профессионалом, но была ужасно зла на него. Мэтт сделал мне предложение в прямом эфире, и я хотела порвать с ним тоже в прямом эфире, но знала, что тогда рискую работой. Поэтому я вернула ему кольцо, когда мы остались наедине вечером. Затем я пошла к руководству, сказала, что мы больше не помолвлены и что меня нужно перевести в другой временной интервал. Мэтт может сам справиться с утренним эфиром. Я даже заверила, что слушателям это понравится.
— И что ответило руководство? — спросил Диллон.
— Они сказали, что если я не буду работать с Мэттом, то не смогу работать на них. И вот так я осталась без жениха и без работы. А на следующее утро Мэтт вышел в эфир, разыграл карту брошенного любовника, и все пошло прахом. Из любимицы Чикаго я превратилась в самую ненавистную женщину в городе. Люди кричали мне ужасные вещи из проезжающих мимо машин, когда я шла по улице. Фотографы преследовали меня, газеты и телевидение освещали эту историю. Это было нелепо. Оглядываясь назад, я понимаю, что радиостанция, скорее всего, нагнетала ажиотаж, чтобы поднять рейтинги шоу Мэтта, но в то время я чувствовала себя так, будто захлебываюсь и иду ко дну.
— Тебе следует подать на радиостанцию в суд, — сказал Диллон.
Она кивнула.
— Я думала об этом, но в конце концов решила оставить все эти переживания в прошлом. Приезд на горнолыжный курорт Брандейдж был первым шагом к тому, чтобы начать все с чистого листа. Встреча с тобой и те выходные на День святого Валентина — я почувствовала, что начала выздоравливать. Ты помог мне больше, чем можешь себе представить.
Он обнял ее и притянул к себе, его тепло обволокло ее, его сила оттеснила усталость и боль.
— Теперь я лучше понимаю, почему ты не сказала мне, кто ты. Возможно, на твоем месте я поступил бы так же. Я рад, что ты рассказала мне сейчас. Хотя, может, и хорошо, что я не знал обо всем этом в феврале, — добавил Диллон. — У меня бы возникло искушение последовать за тобой в Чикаго и преподать урок одному диджею. Не говоря уже о его боссах.
Рослин рассмеялась:
— Один взгляд на тебя, и я думаю, они бы наделали в штаны. — Мрачная внешность Диллона, не говоря уже о его мускулистом телосложении, заставила бы любого дважды подумать, прежде чем спорить с ним. А Мэтт никогда не производил на нее впечатления особо храброго человека. Он выбирал самые легкие пути в жизни, в том числе пошел на фиктивную помолвку, чтобы повысить рейтинг.
Диллон открыл оба пакета с едой, затем добавил горячей воды из кастрюли и снова запечатал их.
— Пять минут до ужина, — объявил он. — Покормлю Бентли, а потом приготовлю шоколад.
Он насыпал в переносную миску Бентли припасенный в рюкзаке корм, и пес хрустел им, пока Диллон готовил горячий шоколад к ужину.
Рослин изо всех сил старалась не наброситься на еду.
— Не деликатес, но неплохо, — предупредил Диллон.
— Я так голодна, что могу съесть любую еду, — заверила она.
— Когда мы поужинаем, я хочу осмотреть твою лодыжку, — сказал он.
— Хорошо.
Они закончили трапезу в молчании, затем он сполоснул чашки и вилки и вернул их вместе с мусором в свой рюкзак.
— Теперь посмотрим на лодыжку. — Он похлопал себя по ноге, предлагая ей положить ногу на его бедро.
Рослин сняла ботинок и носок, а затем положила перевязанную ногу ему на колени. Он осторожно размотал повязку, его пальцы были теплыми и ловкими.
— Она все еще довольно опухшая, — отметил он. — Болит?
— Теперь не так сильно, когда у меня появилась возможность отдохнуть.
Он осторожно пощупал ее лодыжку, а затем начал массировать ступню. Рослин закрыла глаза и сдержала стон. Диллон переместил руки на ее икры и начал нежно разминать их. На этот раз она застонала.
— Потрясающее ощущение. — Она открыла глаза и встретила взгляд Диллона.
— Я дам тебе немного отдохнуть, — сказал он и убрал руки от ее икры. — Завтра нам предстоит долгий день.
Рослин знала, что ее тело нуждалось в отдыхе. Но разум настойчиво продолжал думать о других вещах, которыми они могли бы заняться здесь в пещере, наедине, при мягком свете костра. Его прикосновение пробудило в ее теле множество приятных воспоминаний. Воспоминаний, которые она очень хотела бы повторить. Рослин считала, что теперь стала умнее в отношениях, но так ли это? Она была готова снова броситься в объятия Диллона после пяти месяцев разлуки, практически ничего о нем не зная.