– Вы так говорите, словно они вас понимают, – хмыкнул Яцек, осмелев и приблизившись.
Остальные последовали за ним. Хоть и страшно, но интересно же рассмотреть зверей. Страшно интересно!
– Конечно, понимают! – возмутился магистр, поправив очки. – Это же магические животные! Они могут изъясняться, но по-своему, вы со временем поймете. Сейчас я вам их представлю, а на занятиях подробно расскажу об особенностях каждого вида. И нужно распределить, кто из вас за каким зверем будет ухаживать. Считайте это вашим практикумом.
– Мне хомяков! – первым опомнился толстяк и подмигнул напуганным существам.
Те вновь скрылись в домике, хлопнув дверью.
– Чегой-то тебе? Может, я тоже их хочу! – возмутился адепт Воганька. – Только они какие-то переростки!
Юноши хмыкнули, а магистр вздохнул:
– Переростки они, потому что в прошлом году такие же умельцы, вроде вас, втихаря опробовали на них зелье роста. И это не хомяки, а потто.
– Потс? – захрюкал адепт Воганька.
– Потто! Относятся к отряду сумчатых дасуроморфий, – с важным видом пояснил магистр, не обращая внимания на фырканье и насмешки.
Хомяки, которые на самом деле оказались потто, вновь выглянули из укрытия, а я теперь обратила внимание, что шерстка у них серая, местами бурая с золотистым отливом, грудки белые, мордочки широкие, с крупными ушами и длинными усами, а глаза большие и умные. Зверьки стояли на задних лапках, а передними придерживали дверь. Тот, что покрупнее, возвышался над мелким и как бы невзначай терся носом о пушистую макушку собрата.
– Очень умные ребята, – улыбнулся существам магистр, а мне показалось, что те улыбнулись в ответ. Во всяком случае, звери продемонстрировали ряд крепких острых зубов. – Одного я назвал Василиусом. Вася, значит. А помельче – Базилиусом. Базя.
– Оригинально, – хмыкнула Вилка и тут же взвизгнула.
Она попыталась отскочить с места, но не смогла – ее ноги обвила та самая змея с головой лисицы. Как животное незаметно подкралось, загадка. Зверюга прижала морду к Вилкиной ладони и мечтательно прикрыла глаза.
– Вот и чудесно! – обрадовался смотритель. – Полли уже выбрала того, кто за ней будет ухаживать.
– Фамилия? – прозвучал позади нас командный голос куратора.
Лер Дуб стоял у выхода и прикрывал тылы, чтобы никто не сбежал: ни звери, ни студенты.
– Войта, – едва слышно промямлила Вилка, боясь пошевелиться в «объятиях» существа.
– Адептка Войта, закрепляю за вами змия! А за вами, адепт Воганька, – потто. Две штуки.
– Полли не змий, а магический гибрид аспида и рейнеке, – поправил куратора смотритель.
– А мне тогда курицу! – Осознав, что хомяки уплыли, пухлый адепт ринулся к серой пятнистой кошке с птичьей головой и крыльями.
Та недовольно рыкнула и отвернулась, явно не обрадовавшись знакомству.
– Крылатик у нас – карликовый альрун. Удивительное существо! О нем я расскажу чуть позже, а пока предлагаю завершить знакомство. Кто будет ухаживать за дракономопсом? – поинтересовался магистр Костюшко, указывая на неуклюжего маленького зверя с короткими лапками, вытянутым зеленым туловищем и головой дракона. Зверь притаился возле большого Матюши и хитро щурился.
Животных осталось всего ничего, да и нас трое – я, Яцек и Змиевский. Правда, последний в нашем обсуждении не участвовал, он, словно зачарованный, смотрел на кого-то в дальнем загоне. Только я хотела согласиться на дракономопса, как тот подбежал к конопатому Яцеку и уселся возле ног. Парень не растерялся, погладил зверя за ухом. Дракономопс от радости икнул, выпустив тонкую струйку огня. Хорошо пол здесь каменный, и проказник ничего не спалил.
– Прекрасный выбор! – обрадовался магистр Костюшко, хлопнув в ладоши. – Дракономопсы – верные и преданные друзья. Они же в огне не горят и в воде не тонут! Спасут вас из любой передряги. Но их доверие нужно заслужить…
– Адепт Яцек, официально закрепляю за вами дракона… и мопса! – зычно произнес куратор, делая пометки в своем списке, а я обреченно посмотрела на Матюшу.
Вот как чувствовала, что самый кошмарный зверь будет моим.
– Адептка Комарек, – тут же подтвердил мою догадку куратор, – горгулья… вернее, горгулий – ваш!
Осталось добавить: «Заверните!»
Большой серый зверь растопырил пальцы, подглядывая за мной.
– Может, за горгульей лучше адепт Змиевский будет ухаживать? – робко предложила я. – Он больше. В смысле адепт.
– Полагаю, Змиевский уже определился с выбором. И я очень этому рад, – улыбнулся магистр Костюшко, продемонстрировав ямочки на пухлых щеках, и направился к загону, возле которого застыл темноволосый адепт.
Мы все отвлеклись от своих питомцев и тоже приблизились, чтобы рассмотреть магического зверя, который так заинтересовал сокурсника. А подойдя ближе, ахнули. Пред нами предстало прекрасное величественное животное с конскими туловищем, копытами и хвостом, но с головой и крыльями огромного орла. Иссиня-черное оперение на голове переходило в короткий жесткий волос на туловище. Стального цвета клюв и золотистые глаза принадлежали орлиной сущности зверя, как и крылья, которые вызывали особое восхищение. Темные перья удивительным образом отливали серебром. Казалось, взмахни этот зверь крыльями – и взлетит, разрушив мощным телом все преграды. Но, увы, животное сдерживали тонкие цепи, тянувшиеся от ошейника к крюкам в полу, – длинные настолько, что позволяли свободно передвигаться по просторному загону, но не настолько, чтобы сбежать.
Зверь застыл на месте и глядел исподлобья на адепта Змиевского. Тот, в свою очередь, не отрывал взгляда от магического существа.
– Это же гиппогриф! – восхищенно прошептал адепт Воганька. – Но как же так… они же не существуют…
– А почему он прикован? – одновременно с сокурсником спросила я.
– Как видите, существуют, – с неизменной улыбкой произнес магистр Костюшко и жестом показал, чтобы мы не подходили ближе. – Древний летописец Ариосто в своих трудах утверждал, что гиппогрифа создали изначальные маги. Те, что селились в скалах общинами подальше от простого люда. Эти дикие места, удаленные от городов и поселений, позже стали единственным пристанищем гиппогрифов, которые живут парами, но чаще в одиночестве. А прикован он, потому что не может летать, но не оставляет попыток. К сожалению, этим только вредит себе. Один раз чуть не разбился. Упрямый гордый зверь.
Рассматривая магическое животное, я обратила внимание, что одно крыло ниже второго и сильно искривлено.
– Это из-за крыла, да? Оно повреждено? – спросила Вилка.
– Увы, – подтвердил магистр и развел руками. – Один из лесничих несколько месяцев назад сообщил в полицию, что нашел в диком лесу, возле скал, израненного редкого зверя. Обессиленного, с изломанным крылом.
– Бедненький, – прошептала я.
Гиппогриф расслышал мой шепот, повернул голову и недовольно заклекотал. А затем, словно дикий ветер, принялся метаться по загону, биться клювом о железные прутья и издавать высокие гортанные звуки, явно требуя выпустить его на волю.
– Не бушуй, Гриф! – погрозил ему пальцем магистр. – Не стоит, мальчик. Чуть позже я дам тебе побегать по саду. Но отпустить не могу. Ты опять попытаешься взлететь и расшибешься.
Зверь, как ни странно, прислушался, но отошел к дальней стене и обиженно отвернулся.
– Идемте, яхонтовые мои, – на этот раз лер Костюшко обратился уже к нам. – Для первого раза достаточно, да и питомцы пусть отдохнут. А вы, молодой человек, – магистр пристально посмотрел на адепта Змиевского, – попробуйте-ка наладить с Грифом связь. Глядишь, он вас примет и позволит помочь. Ему бы крыло подлечить. Собственно, по этой причине мы его здесь и оставили.
Адепт серьезно кивнул и спросил:
– Кто же сотворил с ним подобное?
– Охочие до богатства люди. Это же уникальный экземпляр! Думаю, Гриф случайно попался в силки, сопротивлялся. Хорошо лесничий вовремя обнаружил магический всплеск, а затем и разбойников. Негодяев скрутили полицейские, а с гиппогрифом что делать? Взлететь-то зверь не мог, а его дом высоко в скалах. Вот и вызвали меня, я ж раньше в заповедных лесах Протумбрии смотрителем работал, изучал магических животных, это такая редкость в наше время. Но подобный экземпляр увидел впервые. Лекаря, который подобных зверей лечит, не сыскать. Да и Гриф своенравный, никого к себе не подпускает. Я его только покормить могу, перышки почистить, но я ж не врачеватель! – охал магистр Костюшко, провожая нас к выходу.
Питомцы самостоятельно разошлись по загонам. Видимо, устали от повышенного внимания гостей. Лишь Вилкина «змея» увивалась за новой подругой и терлась о руки лисьей мордой. Вилария, кажется, смирилась со своим чудовищем и перед уходом даже неловко провела рукой по коричневой змеиной шкуре с маленьким пушком, отчего гибрид аспида и рейнеке лизнул взвизгнувшую Вилку раздвоенным языком. Вот когда я поняла, что горгулий, нет, горгулья Матюша, которая уснула сидя и шумно похрапывала, – не самый плохой вариант.
Взбудораженные увиденным, мы вернулись в аудиторию. Пока нас не заставляли приходить к питомцам каждый день – лишь во время практических занятий. Но позже, когда мы привыкнем к магическим животным, а они к нам, следовало их кормить два-три раза в день, чистить загоны и даже выводить на прогулку. Представив, как я иду гулять с Матюшей, вздрогнула. К столь радикальным переменам в жизни я еще не готова. Все же звери – не мое! Зайду на днях к декану Матеушу и попрошу перевести на зельеварение.
После визита в питомник куратор Дуб не слишком зверствовал и практическое занятие по основам боевой магии заменил на теорию. Но расстроил тем, что в очередной раз напомнил о переезде в общежитие.
В целом первый учебный день пролетел как один миг. Но после занятий мне пришлось отказаться и от посещения столовой, и от ознакомительной экскурсии. В отличие от меня, Вилария заинтересовалась библиотекой. Мне же предстояло бежать в город, в школу лиры Эндрю, и прослушать первую лекцию по курсу «Модный приговор».