Я во все глаза смотрела на ректора. Он что, согласился со мной? Признал свою оплошность?
– А почему вы тогда засели в коттедже, если вернули прежний окрас? – спросила я, осмелев.
– Цвет вернулся только к обеду, больно забористый у вас краситель получился. А раз уж отменил занятия, решил спокойно поработать дома. – Ректор покосился на внушительную стопку книг.
Я заметила среди них и фолиант по управлению крупными магическими предприятиями, и педагогический справочник, и даже брошюру «Настойки и их побочные проявления».
– А почему… – решилась задать новый вопрос, но, вероятно, хорошенького понемножку.
– Идите уже, адептка Комарек, – легонько подтолкнул меня к выходу ректор. – Так уж быть, снимаю с вас второй выговор за осветлитель.
Дверь сама по себе открылась, подул ветерок, и я не заметила, как оказалась за порогом дома. Вот что значит профессионал и бытовой маг. Теперь понятно выражение «ветром сдуло».
Не успела я отойти от ректорского коттеджа, как из кустов вылезла Ханка Беде.
– Как тебе удалось пролезть в дом к ректору? – зашипела она. – Чем ты его угощала?
Вот же приставучая девица, ведь явно не учиться пришла в академию, только и делает, что бегает за ректором. Чужим женихом, между прочим! Вдруг вспомнила о Вилкиных паучках, и на ум пришла гениальная идея:
– Я угощала лера Тори особым деликатесом.
– Врешь! Он ничего ни у кого не берет! – возразила Ханка.
– Это у тебя не берет, потому что он пирожные не любит, – врала я и даже не краснела. – А мне лер Тори по секрету рассказал о своих пристрастиях. Вот смотри, тут немного осталось. Хочешь попробовать?
Извлекла из кармана несколько паучков, синюшных червячков, да еще Вилка положила тараканов. Вкусные, наверное, шоколадные, судя по цвету.
– А-а-а… – заверещала девица. – Ужас! Кошмар!
Про кошмар это она верно заметила. Папенька меня тоже так называл, когда я алхимичила в лаборатории, вернее, несколько раз ее взрывала.
– Они что, настоящие? – склонилась над моей ладонью Ханка и поморщилась.
Как я ее понимала. Выглядели Вилкины мармеладные паучки мерзко и очень натурально.
– Свежак! – Подмигнула девице и поскорее убрала сладости в карман, а то и впрямь решит съесть. – Вылавливала специально для ректора по его личной просьбе. Вот, принесла перед отбоем, чтобы никто не видел. Сама понимаешь: вкус-то специфический.
– У кого? У мертвых червяков? – спросила позеленевшая студентка.
– И у них и у лера Тори, – подтвердила я. – Ладно, Ханка, я бы с тобой еще поболтала, но мне пора. Скоро отбой, а ректор просил еще навозных жуков собрать.
Помахав обалдевшей девице, я направилась к своему корпусу. А по дороге хихикала: вот так и устраняются соперницы. Теперь вместо пирожных она принесет совсем другое угощение.
Кусты рядом зашевелились, показались смешные мордочки Васи и Бази. Пушистые друзья решили меня проводить. А я поделилась с ними лакомством. Жующие и довольные, мы с потто добрались до парка: звери побежали к себе, а я едва успела влететь в комнату. Раздался печальный звук горна, который чем-то походил на голодный рев Матюши, – в академии объявили отбой.
Глава 16День без погони – что жизнь без любви
Как ни странно, сегодня занятия прошли без приключений. Не считая того, что ректор Тори щеголял лиловой прядью. Уже к обеду в волосах большинства адепток – блондинок, рыжеволосых и темненьких – красовалась такая же.
На практикуме по зельеварению магистр Болек вел себя прилично, к Вилке не придирался и даже поставил ей удовлетворительно за сваренное зелье. И с кислым видом предложил желающим посещать дополнительные занятия после уроков. Ежедневно! Как пить дать ректор Тори провел с ним воспитательную беседу. На нас с Вилкой магистр недовольно косился, а вот адептка Беде по-прежнему была его любимицей. Я видела, как он с ней о чем-то перешептывался в коридоре. И, похоже, Ханка пыталась очаровать не только нашего зельевара. На перемене шустрая девица кокетничала с любимцем ректора – адептом Райтом. Да и с помощником Пшемиком подружилась, они вместе обедали в столовой. Но что-то мне подсказывало – главной целью Ханки был ректор. И в доказательство после занятий она помчалась в аптекарский сад. Неужели поверила моим россказням и решила приготовить леру Тори новый «гостинчик» из навозных жуков? Хотя сейчас меня больше волновали не ректор с адепткой Беде, а Матюша.
На практическом занятии в зверинце смотритель как раз рассказывал об особенностях наших магических животных, и мы зачитывали отрывки из старинного «Бестиариума Верума». Перевод давался с большим трудом, но все же я смогла уловить суть, что горгулья – древний, но плохо изученный вид. А еще очень преданный зверь, но тяжело сходится с людьми и другими животными, подружиться с ней не так просто. Это было понятно и без книги. Кстати, в древнем «Бестиариуме», в отличие от студенческого, было написано, что горгулья может исполнять желания. Во все времена маги пытались узнать секрет, как приручить горгулью, но так и не разгадали. В книге приводились слова какого-то Аполлония Зверопулоса, что можно бесконечно долго ухаживать за зверем, подкармливать любимым лакомством, давать зелья с магической привязкой, но горгулья так и не проникнется симпатией. Кстати, про сами лакомства и зелья в «Бестиариуме» не было ни слова. Мог бы этот Зверопулос и рецептик приложить.
– Лер Матеуш, а как вы нашли Матюшу? – поинтересовалась я у декана, который вместе с другими магистрами факультета присутствовал в зверинце.
– О, это отдельная история, – усмехнулся декан. – Полтора года назад я прибыл по делам в маленький старинный городок Протумбрии. На крыльце одного из домов заприметил каменную, очень грустную горгулью. Я остановился, рассматривая скульптуру. Надо заметить, что по дороге я зашел в кондитерскую и купил печенье. И вот представьте мое удивление, когда каменная горгулья вдруг ожила и выхватила у меня кулек, слопав все печенье.
– И сразу пошла за вами в академию? – с восторгом спросил адепт Воганька.
– Нет, не сразу, – возразил декан. – Спустя несколько дней зверь возник в моем кабинете. Как раз шло совещание, раздался какой-то «вжих», а в углу появилась горгулья. У нас к тому времени уже был маленький зверинец и работал смотритель Костюшко. Позвал его, вместе еле уговорили животное сдвинуться с места и перейти в удобную клеть.
– А что за печенье вы ей давали? – поинтересовалась я.
Впрочем, уже раньше сообразила, что в нем и было любимое лакомство зверя. Например, размельченный листик какой-нибудь козявки болотной.
– Увы, не помню, – посетовал декан. – Кажется, были изюм, тмин, орехи. А может, шоколадная крошка? Наша повариха пыталась приготовить подобное, но горгулье все не нравилось.
– Да, с питанием у Матюши проблемы, – подтвердил смотритель. – В «Бестиарии» указаны только злаковые. Но каши она ест не все, а если ест – сразу по две кастрюли, а потом мучается из-за болей в животе.
– Проблемная зверюга, – пробурчала я.
– Не скажите, – возразил декан, расслышав мои слова. – Просто к зверю нужен особый подход. Изучите «Физиолог анималиум» – ту книгу, что я забрал из хранилища. А библиотекарь поможет перевести.
Кивнула, а сама решила, помимо изучения древних книг, посмотреть рецепты печенья. Я всегда шла практическим путем. Папенька меня, правда, за это ругал, что в том же зельеварении я предпочитала опыты академическим знаниям. Что ж, ради знаний я сюда и поступила.
После того как мы обсудили горгулью, декан поинтересовался здоровьем Грифа. Мы как раз подошли к его загону. Зверь подпускал к себе только Змиевского и сейчас довольно размахивал хвостом, когда адепт гладил гриву из перьев и конского волоса.
– Нужна операция, одними успокоительными отварами тут не обойтись, – сделал заключение декан, рассматривая сломанное крыло. – Иначе зверь не выживет без полетов.
– Операция нужна, – согласился смотритель, – но как усыпить Грифа? Он такой беспокойный, только последние ночи дает мне поспать.
– Это потому, что принимает Элискину настойку, – подсказал Змиевский.
– Адептка Комарек сделала Грифу настойку? – удивился декан. – Что за рецептура?
– Приготовила на основе вашего рецепта и детского успокоительного с добавлением вербены, – честно ответила я.
– А я бы добавил корень шлемника, он действует расслабляюще на лошадей, – предложил Яцек, и мы все покосились на копыта Грифа.
– Значит, объедините усилия и приготовьте настойку для гиппогрифа, чтобы ввести в искусственный сон, иначе операцию не провести, – дал нам указания декан.
А сам принялся обсуждать с магистрами, как вылечить Грифу предплечье, вновь сделать крыло гибким и восстановить поврежденное оперение.
Вилка подошла ближе, присматриваясь к гиппогрифу:
– Можно вклеить в полость ствола новые перышки. Есть одно алхимическое средство «Заплатка», намертво приклеит все что угодно.
Адепт Лежак громко усмехнулся, но его никто не поддержал. Все – и преподаватели и студенты – рассматривали крыло и подкидывали идеи, как его восстановить.
– Для костяного каркаса можно взять сгибающийся шарнирный протез, отец такие делает для лечебниц на заказ, – предложил адепт Воганька.
– Отлично! Все, как я и предполагал, – чему-то обрадовался декан Матеуш и потер ладони. – С понедельника создадим рабочую группу, адепт Змиевский – главный. Комарек, Яцек, Войта и Воганька готовят свои предложения. Усилим вашу команду старшекурсниками. Мы с магистрами будем курировать работу. Если все получится, как задумали, операцию назначим на конец недели.
Мы охнули. Настоящая рабочая группа! Операция! А ведь мы еще первокурсники. Змиевский счастливо улыбнулся и потрепал по холке разволновавшегося Грифа, успокаивая:
– Не бойся! Все сделаем в лучшем виде. И ты будешь летать!
Гиппогриф огласил помещение громким горловым криком, а адепт Лежак посмотрел на нас с завистью. А кто ему виноват? Он весь разговор безучастно стоял рядом или насмехался, да и вообще зоосад не посещает, Крылатик полностью на мне!