Мы с сокурсниками нахмурились: неужели зарубит наш проект и у Грифа не будет шанса взлететь?
Но глава академии удивил:
– Я не против, но вам придется доказать, что вы чего-то стоите. – Ректор заглянул в бумагу, предоставленную ему деканом: – Адепты Яцек и Комарек! Завтра покажете рецептуру усыпляющей настойки леру Болеку. Адептка Войта, вы должны согласовать состав алхимиката с деканом Матеушем. А вы, Воганька, продемонстрируете суставную шарнирную конструкцию декану факультета механики.
– А я? – поинтересовался Змиевский, а Гриф громко стукнул копытом и издал протяжный крик в поддержку.
– А вы составите поведенческую характеристику на гиппогрифа, рассчитаете время действия усыпляющей настойки и манипуляций. Вы же учились в прошлом году на хирургическом? – уточнил ректор, и адепт кивнул. – Вот и прекрасно. Будете ассистировать декану Матеушу и магистрам. Все понятно?
Мы закивали, а ректор Тори направился к загону с Грифом:
– А теперь пусть каждый адепт расскажет мне об особенностях своих подопечных. Считайте это вашей аттестацией и допуском к экзамену по предмету.
Адепт Змиевский уверенно начал рассказывать о гиппогрифах и их предпочтениях, а я разнервничалась. Что мне говорить о Матюше? «Физиолог анималиум» я еще прочитать не успела, а в студенческом «Бестиарии» о горгульях написано две строчки. Хорошо хоть вчера купила сказки и даже одну успела пролистать.
О гибриде аспида с рейнеке тоже известно немного, но Вилке, в отличие от меня, повезло – Полли расстаралась. Она повалялась шкуркой у ног ректора, постояла на хвосте, заискивающе заглядывая в ректорские глаза, и даже лисью мордочку ему на плечо положила, а лер Тори почесал зверя за ушком. Не знаю, кем больше остался доволен Амадор Тори, Вилкой или змеелисицей, но подруга аттестацию прошла. Остальные тоже не сплоховали, кроме адепта Лежака, который мало что знал про альруна. Пришлось мне ему подсказывать. Наконец очередь дошла и до нас с Матюшей.
Горгулья из клети не вышла и, как обычно, восседала в углу. Она недавно пообедала, в ногах у нее валялась кастрюля с остатками каши, морда была испачкана, а к нижним конечностям прилип ил – кто-то опять втихаря купался в заросшем пруду.
– Горгульи – это не только ценный мех… в смысле вид, – вдохновенно начала я, а ректор поморщился, ощутив запах болотной тины, – но еще и одни из самых древних магических животных Протумбрии. Горгульи – андрогинны, в равной степени выносят холод и тепло, могут на долгие годы застыть, обходясь без еды и питья. Предпочитают злаковые, воду любят дождевую и болотную…
Матюша поскребла бок, неприятный запах усилился, а ректор поморщился. Я же поспешила продолжить:
– По преданиям, первые маги Протумбрии создали горгулий как охранников жилища. Они вложили в каменные статуи дух, и те оживали, оповещая громким трубным криком об опасности…
– По каким таким преданиям? – возмутился ректор.
Я нахмурилась – да что ему опять не так?
– По городским преданиям, – уверенно заявила я.
– Вы что, на факультете мифологии учитесь? Мне нужны сухие факты о подвиде, физиологических особенностях, – пояснил Амадор Тори. – Это целительский факультет, отделение исцеления магических животных.
– Вот именно! А я поступала на зельеварение, – буркнула в ответ.
– Мне все ясно, – строго произнес ректор. – «Физиолог анималиум» не читали, за зверем ухаживаете абы как. Запах в загоне невыносимый! Нужно же иногда мыть вашего подопечного!
– Подопечную, – поправила я. – И как ее мыть, если она не дается?
– Получается, вы не смогли установить со зверем контакт? – недобро прищурился ректор.
– Как это «не смогла»? Да я кормлю ее, пою, чищу клеть…
– Я вижу иное: зверь нечесаный, грязный, – возразил ректор Тори.
– Я бы не стал винить адептку Комарек, – заступился за меня Пафнутий Костюшко. – Матюшенька у нас специфический зверь. На контакт ни с кем не идет…
– Пусть не идет, но помыть-то можно? – не сдавался ректор, закрыв рукой нос.
– Сами бы попробовали ее помыть, – пробурчала я.
– И попробую! Где помывочная? – осмотрелся ректор Тори.
– Тазики и ведра с водой в коридоре стоят, но Матюшеньку из клети не вытащишь, – тяжело вздохнул смотритель.
– Мы и в клети ее пробовали мыть, – вторила я. – Только она в таз не хочет залезать!
– Учитесь, адептка Комарек!
Амадор Тори прошептал заклинание и взмахнул рукой. Воздух заискрился, студенты попятились. Матюша тревожно зашевелила рожками, а на полу возник огромный таз. Откуда-то из воздуха в него выплеснулась вода, а спустя секунду в таз с брызгами шмякнулся кусок мыла и полетели мочалки.
Я стояла словно зачарованная – так вот она какая, бытовая светлая магия высшей категории! Перенос предметов я раньше никогда так близко не наблюдала.
– Хм… Как там тебя? – обратился ректор к горгулье. – Залезай в корыто!
– Матюша, – подсказала я.
– Может, Матеус? Вы же сами сказали, что горгульи – андрогинны. Лично я считаю, что зверь – мужского пола, – убедительно произнес ректор, а я подивилась – и как же он так на глаз определил? Не иначе узнал собрата по вредному характеру.
Матюша равнодушно посмотрела на ректора, высокий приказ не исполнила и в таз с водой не полезла.
– Матюшенька, – теперь уже я обратилась к зверю, – пожалуйста, иди в тазик. Водичка теплая, мыло душистое, а ты грязная!
– У-у-у! – обиженно прогудела горгулья и отвернулась к стене.
– Адептка Комарек, – закатил глаза ректор, – с животными нельзя сюсюкаться! Нужно быть строже. Они должны выполнять приказы, тогда и дисциплина будет на уровне.
Ну да, конечно, и зверь у него должен приказы выполнять, и жена! Но нарываться не стала и промолчала. Лишь с интересом наблюдала за тем, как ректор с помощью магии и заклинаний пытается переместить зверя в таз. Но безуспешно. Все же магическая зверюга, а не мочалки с мылом. Вскоре к Амадору Тори присоединились декан Матеуш и смотритель. Теперь они втроем пытались затащить Матюшу в таз с водой. Но как только мужчинам удавалось сместить животное вперед, через секунду оно вновь оказывалось на месте, в углу.
– А ну, живо в таз! – рыкнул ректор, воздух вокруг него опасно заискрился, а удивленная Матюша воспарила, проплыла мимо меня и зависла над тазиком с водой.
Амадор Тори, вытирая пот со лба, вновь сделал пасс руками и пробормотал новое заклинание. Но горгулья продолжала висеть в воздухе, с любопытством наблюдая за «мучителем».
– Я же говорил, очень строптивый зверь! Вредничает теперь. Адептка Комарек здесь совершенно ни при чем, – вновь повторил смотритель, а я посмотрела на него с благодарностью. – Да и бытовая магия таких животных плохо берет, вы сами видите. Так бы я давно Матюшеньку переместил!
Ректор хотел возразить, но тут горгулья огласила комнату трубным криком и с грохотом плюхнулась в таз, окатив присутствующих водой с ног до головы.
– Гы-ы-ы! – улыбнулась Матюша, а ректор в промокшем пиджаке и брюках помрачнел.
– Ах так!.. – Амадор Тори поджал губы, выпростал руки вперед, и на Матюшу сверху выплеснулась вода.
– Хо-о-о! – обиженно просипела она, закрывая передними лапами голову.
Ректор Тори удовлетворенно кивнул и бросил на меня высокомерный взгляд:
– Адептка Комарек, закончите помывку горгульи самостоятельно! Уж с мочалками вы, надеюсь, справитесь?
– Постараюсь… – Я неуверенно пожала плечами и робко спросила: – А что с моей аттестацией?
– Засчитаю вам за знания об альруне, – махнул рукой ректор. – Но лучше займитесь своей подопечной.
Мокрый и мрачный Амадор Тори в компании преподавателей покинул зверинец.
В клети остались только Вилка, адепт Яцек и Полли с потто. А еще дракономопс, который с радостным визгом залез к Матюше в таз и принялся плескаться.
– Вот чего ты добиваешься? – обратилась я к насупившейся горгулье. – Все звери как звери! А ты? Меня выгонят из академии, а тебе пришлют нового студента. Вон адепт Лежак будет за тобой ухаживать!
– Ме-ме! – скривилась горгулья.
– Ме? Не хочешь? Тогда давай мыться!
Матюша протяжно вздохнула и отобрала кусок мыла у дракономопса, которое тот дожевывал, фыркая пузырями.
Общими усилиями мы с друзьями помыли горгулью. Потто залезли Матюше на плечи и начищали ей рожки, Полли поливала Матюшу водой из лейки, а мы с Яцеком и Вилкой терли мочалками шкуру. Вредная горгулья сидела в тазу все в той же позе, совершенно нам не помогая. Но хотя бы не вредила.
Через полчаса друзья и их питомцы ушли, унеся корыто с остатками мыльной воды, а я вытирала тканью зверя и рассматривала. Шкурка из грязно-серой стала дымчатой и нежной на ощупь, нос посветлел, глаза заблестели, а рожки засверкали.
Увы, бытовой магией я не владела, поэтому рассчитывать на ближайшие водные процедуры не могла. А просить еще раз лера Тори – себе дороже. Выход один: найти к Матюше подход. Поэтому после зверинца прямиком отправилась в библиотеку читать «Физиолог анималиум». Вдруг что-то узнаю про любимые лакомства горгульи?
Глава 18Сказка – наиправдивейшее изложение событий, нередко с участием магических существ(из Толкового словаря Аполлония Зверопулоса)
О повадках горгульи в древней книге я прочитала, а вот о пищевых предпочтениях информации было мало. Лишь нашла упоминание о какой-то нотилии планифолии. Лепестки, а особенно нектар, были любимым лакомством горгульи. А вот о злаковых, о которых упоминалось в «Бестиарии», в «Физиологе» говорилось туманно. Только то, что горгульи предпочитают каких-то мятликов. Или мятликовых? Тут библиотекарь засомневался в переводе, а еще заметил, что книгу писали древние маги, с тех пор и климат и природа сильно изменились. И где же мне искать этих мятликов с планифолиями? Эх, нужно папенькин дорогущий справочник по травам полистать, который я «случайно» прихватила с собой в академию. Может, там будут разъяснения? Яцек тоже пообещал порыться в своих книгах, но пока ему было не до предпочтений Матюши. К середине недели мы с ним варили семнадцатое по счету снотворное зелье, которое наконец-то устроило и магистра Болека, и декана Матешуа, и ректора Тори. Словно это они его будут принимать, а не Гриф.