Кейд поднялся наверх тихонько, потому что узнал одну вещь – не стоит будить ребенка, который засыпает. Он давным-давно научился передвигаться бесшумно, поэтому на цыпочках подошел к двери, соединяющей его апартаменты с апартаментами Амалии, и открыл ее.
Небольшая настольная лампа едва освещала комнату, бросая отблески на рассыпавшиеся по плечам Эйрин рыжие волосы. Девушка прижимала к себе Амелию и баюкала ее, а по щекам текли слезы.
Кейда потрясла боль, которую она переживала, поэтому он тихонько закрыл дверь и спустился обратно в гостиную.
Ему хотелось вернуться, обнять Эйрин и утешить ее, но он не осмелился, потому что сострадание со скоростью молнии могло превратиться в желание.
Кого она оплакивала? Своего ребенка, парня, который бросил ее, или обоих? Может, она до сих пор любила своего бывшего жениха? Вряд ли тот любил ее по-настоящему, раз поступил с ней таким образом.
Кейд снова подумал о своем отце, его браках и многочисленных любовницах и в который раз поклялся себе, что никогда не женится.
Вернувшись в гостиную, он собрал игрушки Амелии и сложил плед. Потом пошел на кухню и начал убираться там. Когда он почти закончил свою работу, на пороге появилась Эйрин.
– Я как раз вовремя, – пошутила она. И если бы Кейд до этого не видел слез на ее глазах, он никогда бы не догадался, что она переживала не самые приятные минуты, когда ушла, чтобы уложить Амелию.
– Готова немного отдохнуть? Может, хочешь еще вина или посмотреть что-нибудь, или просто посидеть?
– Я выбираю просто посидеть.
– А я возьму себе другое пиво. То уже стало теплым. – Он достал из холодильника еще одну бутылку пива. – А теперь давай присядем. Мы будем сидеть в разных концах комнаты, и, если нам вдруг захочется встретиться посередине, мы представим, что там сидит твой брат.
Эйрин захохотала в ответ.
– Ты ведь знаешь, что Люк дорожит твоей дружбой.
– Но еще больше он хочет, чтобы его младшая сестра не страдала. Я не виню его. Я тоже переживал за своего сводного брата.
– Почему?
– Я думал, что Люк тебе рассказывал.
– Бог мой, ты собрал игрушки Амелии. Вижу, из тебя получится хороший отец. Просто замечательный.
– Да, я такой, – кокетливо ответил Кейд, думая совсем не об игрушках.
Эйрин заморгала, и ее глаза вспыхнули.
– А еще очень скромный, – поддела она Кейда. – Ты убрался на кухне, сложил игрушки. Очень одаренный мужчина. – Она развернулась и села в кресло-качалку. Юбка колыхнулась вокруг ног, чуть приоткрыв колени. Эйрин скрестила свои длинные ноги и, взглянув на Кейда, увидела, что он смотрит на них. Потом их глаза встретились.
– Я одаренный и во многих других вещах, – протянул он. – Ты была бы приятно удивлена.
– Вряд ли я буду сейчас добиваться того, чтобы узнать все твои таланты. Ты собирался рассказать о своем сводном брате.
Кейд пересек комнату и сел в большое кожаное кресло. Вытянув ноги на оттоманку, он откинулся на спинку кресла, думая о том, что мог бы смотреть на Эйрин всю ночь. Мягкий свет ламп выхватывал светлые прядки в ее рыжих волосах, рассыпанных по плечам. Верх ее сарафана приоткрывал начало соблазнительных округлостей ее груди. Кожа девушки была просто идеальной, ровной, гладкой и с виду очень нежной.
Кейду хотелось подойти к Эйрин, подхватить ее на руки, усадить к себе на колени и поцеловать. Но он вспомнил то, как она только что плакала наверху, прижимая к себе Амелию, которая тоже пережила в своей жизни огромную потерю.
Он не стал бы добавлять еще страданий к тому, что пришлось пережить Эйрин, поэтому он отвернулся и посмотрел в окно на освещенный сад.
– История моей семьи не самая хорошая. Когда папа развелся с Вероникой, Блейк был слишком маленьким, чтобы понимать, что произошло. Отец выбросил из жизни и ее, и своего сына. Наверное, Блейку был год или около того. Он совсем не помнит, чтобы отец когда-нибудь заговаривал с ним.
– Он был совсем крохой. Но как отец мог не разговаривать со своим собственным ребенком?
– По словам матери Блейка, отец был слишком зол на нее. Что бы там ни было между ними, но он полностью игнорировал своего сына. Блейк не был частью и нашей жизни тоже. В детстве мы ничего не знали о нем. И наши матери не ладили друг с другом.
– Может, опять же, из-за твоего отца?
– Не знаю.
– Он был одиноким, твой отец?
– Он был богатым, – улыбнулся Кейд. – Он тратил все свои силы на зарабатывание денег, вот что он любил по-настоящему. Деньги и власть. Он мультимиллиардер. Когда мама узнала, что у него есть любовницы, она развелась с ним. После их развода мы редко видели его, но он появлялся на наших выпускных балах и во время других важных событий.
– Даже в голове не укладывается, что отец может вести себя подобным образом, – покачала головой Эйрин. – Мне с моим папой очень повезло.
– Что правда, то правда, – кивнул Кейд. – С Блейком мы подружились в старших классах школы, стали близкими друзьями, и я ввел его в нашу семью. Но он никогда не приходил к нам, если отец был дома. Так было до недавнего времени, но благодаря Сиерре Блейк почти избавился от горечи и наконец захотел встретиться с нашим отцом. У них сейчас что-то вроде перемирия.
– Похоже, Сиерра благотворно повлияла на него.
– Да, но, к сожалению, было слишком поздно. Наш отец ничего не значит для Блейка. Наша мать, Кристалл, была рядом с нами, но ее больше заботила светская жизнь, поэтому нашим воспитанием занимались няни. Мы жили с вами в одном городе, а потом переехали в Даллас. Этим ранчо владел наш дед. Наверное, Люк тебе рассказывал.
– Я не спрашивала Люка о том, как жили его друзья.
– Ну что ж, теперь у тебя более полная картина о неприглядной жизни нашей семьи.
– Ужасно, что твой отец мог отвернуться от своего сына. Блейк был всего лишь маленьким ребенком, – вздохнула Эйрин.
– Отношения имеют огромное значение. Я не хочу лишиться дружбы твоего брата, потому что он слишком много значит для меня. Кроме того, я бы не стал обижать его младшую сестру.
Ответом послужила улыбка с ямочкой на щеке, отчего все внутри у него сжалось.
– Да и зачем тебе обижать меня? Но у тебя наверняка есть качества «плохого мальчика», которые так беспокоят Люка.
В комнате вдруг стало слишком жарко, и Эйрин посерьезнела, словно поняла, как изменилось направление их разговора.
– Упс. Кажется, я немного отвлеклась, – пошутила она. – Ты заставил меня забыть о моем брате, о его предупреждениях и о том, что я слышала о тебе. Думаю, мы поговорим о чем-нибудь другом. – Она задумалась на секунду, а потом продолжила: – Твоя ферма животноводческая?
Ты разводишь лошадей? Если честно, я мало что знаю о тебе, хоть вы с Люком давно дружите.
Он немного помолчал. Его голова кружилась от того, как быстро менялась Эйрин. Но он узнал, что она может быть соблазнительной, забавной, умеет флиртовать и ей наверняка нравится целоваться. Последний пункт взволновал его еще сильнее и заставил желать большего.
– Да, наша ферма животноводческая, – наконец выдавил он. – Но у меня есть и другие интересы в жизни. Мы с Гейбом работаем в сфере коммерческой недвижимости, но из-за Амелии я немного отошел от дел. Я предпочитаю жизнь ковбоя и живу на ранчо, поскольку могу себе позволить заниматься тем, что мне нравится больше всего.
– Мне казалось, что жизнь на ранчо очень тяжелая и работа здесь не из легких, не то что сидеть где-нибудь в офисе. Хотя ехать на работу в час пик тоже довольно опасно и стоит многих нервов.
– Да, здесь нелегко, но я получаю удовольствие от физической работы. А ты хочешь работать с детьми. Что ж, у тебя здорово получается.
– Мне нравится детская психология. Думаю, я смогу выбрать, в какой конкретно сфере мне захочется применить свои навыки и знания. А вот моему брату не хватает экзотики, хотя инженер-эколог может работать по всему миру.
– Жаль, что в Техасе не найти замерзшей тундры, – пошутил Кейд, вызывая улыбку Эйрин.
Прошло еще некоторое время, и оказалось, что с Эйрин легко общаться, что было неудивительно, потому что в некоторых вещах она была похожа на своего брата, к тому же они выросли в одном и том же городе и ходили в ту же школу. Кейд старался придерживаться безопасных тем, помня предостережения друга, что стоило ему немалых усилий, особенно когда они с Эйрин хохотали над каким-нибудь забавным эпизодом из их общего прошлого.
Ее смех был заразительным и соблазнительным, и у Кейда каждый раз возникало желание поцеловать ее. Если честно, он все время думал о том, как бы ее поцеловать. И каждый раз ему приходилось вспоминать Люка и ее слезы, которые он увидел в детской сегодня вечером. Похоже, придется придумать себе еще какое-то дело, чтобы занять мысли чем-нибудь другим.
– Ты сказал, что хотел бы оставить вечер пятницы для себя, – сказала Эйрин. – Я не буду возражать и с радостью присмотрю за Амелией. Можешь даже пойти куда-нибудь в субботу вечером, если хочешь.
– Похоже, ты пытаешься избавиться от меня, – весело заметил Кейд.
– Может быть, – с улыбкой ответила она.
– Прямо сейчас я ни с кем не встречаюсь, так что не против остаться дома. К тому же я хочу, чтобы ты научила меня уходу за ребенком и показала, чем кормить нашу малышку.
– С удовольствием, – кивнула Эйрин. – Тебе не о чем беспокоиться. Амелия – чудесный ребенок. У нее здоровый сон, ей нравится еда, которую ей дают, и она почти всегда в хорошем настроении. Твоя племянница – счастливый и довольный жизнью ребенок, так что тебе крупно повезло. – Эйрин поднялась, и то же самое сделал Кейд. – Кажется, у нас завтра насыщенный день, так что я пойду спать. Увидимся утром. И не забывай, если тебе захочется поехать куда-нибудь завтра, я не буду возражать. В любом случае я буду здесь, с Амелией.
Кейд улыбнулся, потому что Эйрин определенно пыталась выдворить его из дома.
– Я подумаю. Мне кажется, будет лучше, если я займусь чем-нибудь, даже если я просто поеду на север или юг, запад или восток, лишь бы убраться подальше от искушения.