Констанция поднялась на ноги и попыталась счистить с колен мусор.
– Это правда, – ответила она.
Чтобы не смотреть на родителей, Констанция взяла губку и стала вытирать пол.
– Ты встречалась с человеком, в грязном белье которого должна была копаться? – спросила мать девушки, подходя ближе.
– Меня отправили туда изучать документы. Я просто делала свою работу, – возразила Констанция. Затем сполоснула губку и выжала ее. После этого ей пришлось поднять глаза и взглянуть на родителей, стоявших совсем рядом с ней в маленькой кухоньке, где она на протяжении многих лет ужинала с матерью. – Я не хотела ничего другого, но… Он был очень красив и умен, а я – глупа.
– Не сомневаюсь, что этот человек намеренно соблазнил тебя, чтобы повлиять на твое решение, – произнесла ее мать, и ее губы сжались, что придало лицу весьма суровое выражение.
– Возможно, – ответила Констанция, положив губку на стол трясущимися руками. – Но это никак не повлияло на мою работу. Как вы уже слышали, я обнаружила, что один из его родственников не заплатил налоги.
– Ты спала с этим мужчиной? – спросила мать Констанции, и девушка задрожала.
– Сара! – возмутился отец девушки. – Как ты можешь задавать подобные вопросы?
Грусть, появившаяся на лице отца, только усиливала отчаяние Констанции.
– Да, мама. Прости, папа. Это правда, и я не горжусь ей. Не понимаю, что на меня нашло. Он был такой… настоящий, – призналась девушка. Затем она сделала глубокий вдох, надеясь, что это поможет разрядить крайне напряженную обстановку, из-за которой воздух на кухне почти кипел. – Очевидно, я такой же человек, как и все.
– Я знала, что тебе не следует ехать в этот притон. Это совершенно неподходящее место для юной девушки, – произнесла мать Констанции.
– Все дело не в месте, мама, – возразила девушка, – а во мне. Я слишком долго жила в добровольной изоляции, даже не подозревая, насколько одинока, не представляя, как много любви можно получить от единственного человека.
– Очевидно, у этого мужчины нет понятия о чести, – нахмурившись, произнес ее отец, обычно такой жизнерадостный. – Как он мог рассказать журналистам о твоей… связи с ним? Хотя это сделал другой… Тот, кого показывали в новостях и кого ты обвинила в неуплате налогов. – Он прочистил горло. – Рано или поздно вся эта грязь уляжется.
– О боже… – произнесла мать Констанции, прикрыв ладонью рот. – Тебя ведь уволят?
– Вполне возможно, – совершенно спокойно ответила девушка. – Думаю, мне лучше уволиться самой.
– Ты сможешь работать в нашем магазине, – попытался успокоить ее отец. – Покупатели любят тебя.
Констанция съежилась от мысли, что ей придется обслуживать людей, которые знают о ее поведении.
– Ты хочешь превратить нашу дочь в клоуна, Брайан? – возмутилась мать Констанции. – Ей нельзя появляться на людях, пока этот скандал не уляжется. Хотя, полагаю, она сможет переложить товар на складе. Боже, что подумает пастор?
Для Констанции это было уже чересчур. Она бросила губку в раковину и убежала в свою комнату. Родители с недоумением смотрели ей вслед.
Констанция упала на кровать и заплакала. «Как Джон справляется со всем этим? – спрашивала себя она. – Его расстроила новость о том, что о нашей связи узнали, или он просто посчитал, будто это забавно?» Девушке нравилось, что Джона почти нельзя было вывести из себя, а бизнес он вел с юмором. «Думаю, мне стоит сделать то же, – решила она. – Потребуется все мое чувство юмора, чтобы пережить несколько ближайших недель».
Джон бежал по тропе мимо пасущихся коров, направляясь в сторону тенистого леса. Не в его правилах было убегать от проблем, но сейчас он нуждался в смене обстановки. Позади Джона хрустнула ветка, и он решил, что его преследует еще один назойливый репортер. В реальности все оказалось еще хуже – за ним, потея и задыхаясь, бежал Дон, из последних сил старавшийся нагнать племянника.
– Отвали, – отрезал Джон.
– Подожди, я хочу извиниться.
– Слишком поздно.
Охваченный новым приступом гнева, он развернулся и ускорился, решив, что Дон – это как раз та проблема, от которой вполне можно убежать. Но шаги стали приближаться.
– Ты забыл, что в школе я занимался бегом, – прохрипел Дон.
– Видимо, бег – один из твоих талантов. Наряду с мошенничеством и ложью, – заявил Джон, подавляя желание остановиться и как следует ударить дядю.
– Обещаю, что никогда не буду врать и хитрить, – с трудом выдавил из себя Дон, продолжая бежать. – И с азартными играми тоже покончено.
– Может, ты кончишь болтать? – прокричал Джон.
Дон продолжал догонять племянника, оказавшись гораздо более выносливым, чем тот считал.
– Этого обещать не могу, – ответил Дон, поравнявшись с Джоном. – Видишь, я не вру.
Джон развернулся, выбросил руку и с силой ударил дядю в грудь. Тот согнулся, судорожно выдохнув из себя воздух.
– Надо бы избить тебя до бесчувствия, – заявил он.
– Это преступление, о чем ты прекрасно знаешь, – возразил Дон.
– Знаю, – ответил Джон, взглянув на дядю, положившего ладони на колени и пытавшегося отдышаться. – Я сам пытаюсь собрать племя ниссекотов, а не убивать его членов голыми руками.
– Мне действительно очень жаль.
– Тебе следует сожалеть о стольких многих вещах, что и не перечислить. Тебя обвиняют в неуплате налогов, и это связано с бизнесом, в который я вложил все, что имею. Ты можешь оказаться в тюрьме. А хуже всего то, что ты заявил во всеуслышание, будто у меня была интрижка с аудитором, нанятым Бюро по делам индейцев.
– Я злился на тебя, – признался Дон. – Не думал, что они поверят мне. Я сам не верю. Тебе следовало сказать мне, что это правда, и я бы молчал. Ведь это правда?
– Как будто я когда-нибудь тебе смогу поверить… Да я не разрешил бы тебе даже продукты для себя купить.
«Надо было ответить на его инсинуации, а не игнорировать их, – подумал Джон. – Все отрицать. Хотя, конечно, все это правда». Даже теперь он не мог выкинуть Констанцию из головы. Джон надеялся, что перестанет все время вспоминать ее лицо, светло-карие глаза, но прошло уже три дня, и оно мерещилось ему везде, куда бы он ни посмотрел.
– Я знаю: ты считаешь, будто я глуп. Если честно, так оно и есть, – сказал Дон. – Но между тобой и Констанцией Аллен что-то было, причем я говорю далеко не только о сексе. Ты не сможешь обойтись без нее.
Джон подскочил:
– Не смогу без нее? Да ты с ума сошел. В жизни не был спокойнее. Просто сейчас я пытаюсь придумать, как сделать, чтобы бизнес, в который мы столько вложили, и племя, в которое мы вдохнули новую жизнь, не были уничтожены одним росчерком пера. Я даже не думаю о… ней.
Дон выпрямился и стер пот со лба.
– Тебе не удастся обмануть меня, мальчик. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты должен вернуть ее, – заявил он.
Джон уже обдумывал такой вариант, но не собирался признаваться в этом дяде.
– Уверен: прессе это очень понравится.
– Я серьезно. Любовь – это не преступление. Она честно выполнила свою работу и вытурила меня.
– В отличие от одного моего родственника, у нее есть принципы, – возразил Джон.
Дон скрестил руки на груди:
– Не хочу, чтобы ты винил меня в том, что потерял любовь всей своей жизни.
Джон резко выдохнул и возразил:
– Мне не нужны твои советы. Сам справлюсь.
– Тогда поезжай за ней, – не унимался Дон.
Джон расслабился. Его лицо обдувал приятный ветерок, а на соседней ветке щебетала птичка.
– Хотя сейчас я тебя ненавижу больше, чем кого бы то ни было, – произнес он, – вынужден признать, что в чем-то ты прав.
Джон заказал кольцо от «Тиффани» и попросил, чтобы курьер привез его в аэропорт Кливленда. Затем он купил себе билет и, сгорая от нетерпения, погрузился в самолет. Сначала он считал, будто опережает события, отправляясь делать Констанции предложение, вместо того чтобы попытаться убедить ее вернуться. Но затем понял: переезд из Огайо в Массачусетс будет для нее далеко не самым простым решением, а значит, Констанция должна понимать, что ради этого Джон готов на все, включая женитьбу.
Это слово не давало ему покоя. Брак, по его мнению, должен быть чем-то постоянным, длящимся на протяжении всей жизни. Прежде это пугало его, но теперь, наоборот, обнадеживало. «Бабушка, – думал Джон, – всегда говорила: «Ты поймешь, когда встретишь подходящего человека».
Джон доверял своей интуиции, не подводившей его даже тогда, когда все окружающие и здравый смысл предлагали другое решение. А сейчас она подсказывала ему, что Констанция – та женщина, которую он ждал многие годы. «Осталось только убедить ее, – подумал Джон. – А для этого нужно доказать, что мои намерения были честны с самого начала».
Встретившись с курьером и взяв в аэропорту Кливленда машину напрокат, мужчина, охваченный волнением, отправился в один из тихих пригородов, где располагался дом родителей Констанции. Чтобы выяснить, где она живет, Джону пришлось ее выследить, и он опасался, что, узнав об этом, она только еще больше разозлится.
Машина Констанции уже стояла на обочине возле дома рядом с большим белым фургоном, украшенным рекламой скобяной лавки и, вероятно, принадлежавшим ее родителям. «Значит, все они дома», – решил Джон.
Он никогда не волновался, отправляясь на важную встречу или на подписание многомиллионной сделки. Но, поднимаясь по старой лестнице, ведущей на крыльцо дома Алленов, Джон понял, что страшно нервничает. Все же он нажал на кнопку звонка.
– Боже мой! Кто бы это мог быть? – произнес взволнованный женский голос.
Затем через вставленное в дверь стекло Джон увидел быстро приближающийся силуэт. Когда дверь открылась, он собрался с силами и изобразил улыбку.
– Здравствуйте, – произнес он, протягивая руку. – Вы, должно быть, миссис Аллен.
– Уходите, – сказала женщина и захлопнула дверь прямо у него перед носом.
Джон снова позвонил.
– Я не журналист, – заявил он и увидел, что силуэт по ту сторону двери остановился. – И не коммивояжер. Я друг Констанции.