Самая старая дева графства Коул
Глава 1
Знаете, в чем я совершенно уверена? В том, что красиво звучит только натянутая струна! К чему я это? А вот…
— Милочка, это ты? – я замерла, услышав, что входная дверь открылась.
— Я, бабуль. Ты как? – от порога ответила девочка, ставшая мне внучкой не по крови, а по судьбе.
— Больше не покупай мне такие книги. Я вчера до полуночи угомониться не могла, — вот не хотела же расстраивать любимицу, а промолчать не сумела.
— А чего в ней такого? – моя дорогая круглолицая, с веселыми глазами девочка подошла и обняла меня сзади, чмокнув при этом в щеку. – Я закрыла сессию! И у нас сегодня будет небольшой праздник, - Мила отстранилась и посмотрела на меня с деланной серьезностью. - Так что там с книгой? Герои ведут себя как идиоты?
— Они занимаются сексом, когда стоит подумать о безопасности. Это не просто глупо, это трижды глупо, - ответила я, ожидая, что девочка меня поддержит.
— Ну-у, бабуль… В моменты, когда жизнь висит на волоске, наверное… не каждый сможет вести себя адекватно, - Мила присела за стол напротив и протянула руку к книге, о которой мы говорили. Она ее уже прочла и пару дней назад привезла мне.
— Да, я могу ошибаться, потому что дней в любви или браке у меня… - я сделала задумчивое лицо, постучала пальцем по щеке и добавила: - ноль! Но любовь, возникающая за пару часов и непреодолимое желание с ним…
И правда, хотя мне недавно и исполнилось девяносто три года, замуж я так и не вышла. И если раньше огорчалась, когда слышала в свою сторону: «старая дева», то после даже радовало, что я хоть и старая, но дева! А не старуха или бабка, как остальные. А теперь и вовсе, пережив всех, кто что-то еще знал о моем социальном статусе, меня уважительно называли Татьяной Павловной.
Нет, уродливой или нежеланной я не была. Даже ходила в невестах, и до моей свадьбы оставались считанные дни. А в это время второй юноша страдал от моего решения. Не сдаваясь, доказывал, что он стоит моей руки, сердца и прочих жизненно важных органов.
Но я тогда любила Костю!
Костя отслужил положенные три года во флоте, пришел домой уже не тощим рыжим мальчишкой, каким я помнила его в школе, а настоящим мужчиной. Он жонглировал гирями, как это никто не сделает с мячами. Он пел под гитару. Он утюжил рубашку и брюки, прежде чем выйти на улицу.
У моего сердца просто не было шансов!
Мне было девятнадцать, я поступала в университет, цвела сирень… И я видела весь мир у своих ног, как бегун видит надпись «Старт». Это было самое начало.
Самое начало краха!
За неделю до свадьбы, когда было оплачено и заказано всё, что требуется, мой Костя просто взял и уехал. Говорили, что у него на месте службы была девушка. И он, узнав, что она носит ребенка, не смог признаться, а просто сбежал. О чём и сообщили его родители моим. И все четверо плакали на нашей кухне, рассказывая, как уговаривали одуматься.
Я слушала их, стоя в коридоре, прислонив горящую щеку к окрашенной стене. Мир, обещавший мне все прелести жизни, все мыслимые и немыслимые достижения, уходил из-под ног, забирая точку опоры.
Как и полагается в небольшом городке, надо мной посмеивались, как над брошенной невестой. А я поступила-таки и уехала из дома, чтобы всю себя посвятить учебе. Другие мальчики? Ни один из них не дотягивал до уровня Константина. А тот, кого я прежде не замечала? Хо! О нём нужно рассказать подробнее!
Но сначала о Милочке. Потому что без неё я всё ещё считала бы себя дрянью, высоко задравшей нос.
Милочкина бабушка жила в моем подъезде и была мне подругой. С Дашей мы могли обсудить все мелочи, поплакать в жилетку друг друга и даже поделиться личным. А вот ее дочка Вера никогда мне не нравилась: вела разгульный образ жизни, забросила учебу, выскочила замуж за странного типа: как оказалось, будучи уже беременной, развелась, снова вышла замуж… И так раза четыре.
Подруга моя умерла рано от болезни, а ее дочь все никак не взрослела. Но Мила, самая старшая девочка в этой многодетной и со временем ставшей неблагополучной семье, была так похожа на Дарью. А еще она единственная, кто помнил времена, когда дом их сиял чистотой, и пахло в нём не перегаром и дымом от сигарет, а пирогами и цветами.
Она прибежала ко мне ночью в одной пижаме. Ей было десять. Очередной «муж» мамы устроил дома пьяный дебош, и она попросту сбежала. Тогда вызывали полицию, опеку. Но каким-то чудом детей не забрали.
А я на следующий день поднялась к соседям и предупредила Веру: «Мила будет жить у меня. Остальные трое мальчишек на твоей совести, но Милочку я в обиду не дам. Хочешь – жалуйся, и тогда у тебя заберут всех!».
Вера думала не очень долго. Единственное, она попросила не распространяться об этом факте. И я согласилась. Лишь бы девочка жила со мной.
Соседи знали, что девчушка часто навещает пожилую соседку. И никто не замечал, что прежде чем выпустить Милу из квартиры, из нее выглядываю я. Когда Миле исполнилось шестнадцать, мы уже не скрывали ничего. Да и Вера к тому времени успокоилась: пережила инфаркт и вдруг с особенным рвением взялась за свое здоровье.
Несколько лет назад моя Мила попросила рассказать о моей большой любви. Я и рассказала, не забыв упомянуть Александра, того самого, несчастно влюбленного в меня.
И эта история покорила ее больше, чем жених, сбежавший чуть ли не из церкви. Да, церковь в то время была под запретом, но о сбежавших почему-то принято говорить «из-под венца». Видимо, это тот самый венец, который держат над молодожёнами во время венчания.
Так вот, Мила днями и ночами бредила тем самым Александром, отвергнутым мной. А потом начала выпытывать: где мы жили, какую он носил фамилию, какого был роста и были ли у него братья или сестры.
Она за ужином и за завтраком озвучивала мне все то, что представляла сама: как он прожил всю жизнь один, думая обо мне. Как поехал следом за мной и живет где-то совсем рядом, чтобы видеть меня по дороге в булочную или в поликлинику.
Мила училась на архитектора, но идеи в ее голове рождались такие, что она должна была стать кинорежиссером, как минимум.
И к очередному Рождеству, она постучала в дверь, а не как обычно, открыла ее своим ключом.
И когда я распахнула дверь, начиная уже брюзжать, что если она потеряла ключи, нам придется менять замок, на площадке стояли Мила и какой-то совершенно неприятный старый хрыч.
— Бабуля, я его нашла! Вот твой Александр, Саша, Шурочка Литвинов! – с этими словами моя девочка расцеловала меня в обе щеки, а потом подтолкнула это выглядящее, как останки мамонта, создание в мою квартиру.
— Танюфа, ты фоффем не ифменилафь, - прошамкал дед, который был ниже меня почти на голову.
— Ты тоже, Саша. Вот и не вырос больше совсем, - специально очень тихо сказала я.
— Ну, куда мне. Я фе не твой Кофтя: моряк с пефки бряк, - он засмеялся и указал пальцем на слуховой аппарат, - дочь привефла и застафила носить. А он, фобака, не убафляетфа, и я слыфу, как на потолке мыфы рафмнофаются, - уточнил отвергнутый мною когда-то поклонник.
— Добро пожаловать, Саша, проходи, пальто тебе Мила поможет снять.
В общем, если не вдаваться в детали, Александр был женат, имеет троих детей, семеро внуков и даже пару правнуков. Живет в том же городе моего детства, в том же доме. Судя по всему, и в том же самом пиджаке, ставшем ему коротким после девятого класса.
— Ой, это я пфиготовил тебе. Думал уфе не отдафать, но тогда я фоффем без подарка получаетфя, - он протянул свёрток, упакованный в глянцевые страницы какого-то журнала о звёздах, перетянутый лентой, судя по характерным помятостям, ранее украшавшей букет цветов.
Мила взялась помочь, на ходу включив чайник, ножницами разрезала упаковку.
Сначала в нос мне ударил запах нафталина, куда более сильный, чем исходил от гостя. А потом в руки выпало что-то сине-оранжево-зеленое из кримплена.
— Это пфатье, Танюфа. С рафмером только не угодаф, - скромную улыбку в расщелинах его морщин я заметила, но потом заметила и то, что платье было ношеным.
— А-ам. Ну, спасибо, конечно, за подарок, идемте пить чай, - решив уйти от этой темы, я пригласила гостя в кухню.
— Примерь. Дфя меня. Сделай мне пфиятно! Ольга нофила его по пфаздникам. И как только она надефала это пфатье, в доме сфазу чувстфофалафь радофть.
Рот я открыла, а сказать так ничего больше и не смогла.
Когда к вечеру Мила вернулась, проводив Александра до самого дома, я лежала на диване в полной темноте.
— Прости меня, бабуль. Ну, прости и… - она с порога бросилась ко мне на грудь и разревелась. - Я думала…
— Думала, он сделает мне предложение, окажется владельцем виноградника в Бордо, и я стану герцогиней? Такое ты обычно читаешь, вместо того, чтобы идти с подругами на танцы? – я засмеялась и девочка моя тоже. – Давай пить чай и есть торт. Полагаю, ты его купила?
Прошло после этого, наверное, лет пять. Но мы все еще вспоминаем нашего «Фафэньку с пфатьем от быффей фены».
Тогда у меня полностью отпали все сомнения. Я ни капли не сожалела о своём прошлом. Тем более не хотела закончить свое земное существование. Я мечтала увидеть детишек Милы, поехать с ними летом на речку, смеяться до слез, наблюдая, как они делают первые шаги.
Я смогла только завершить начатое - оформить квартиру на мою умную, красивую, любимую Милу. А ещё не переставала мечтать, что Бог, посмотрев на согбенную, белую, как одуванчик, Танюшу, скажет: - Нет, мне не хватило в этом случае эмоций. Давай-ка сначала!
Глава 2
О! Мой дорогой читатель, ты только не думай обо мне, как о престарелой даме с замашками сноба и нарцисса! Я достаточно честно и трезво оцениваю свои таланты, достижения и происходящее. А еще я ни за что бы не поверила, что некие силы могут взять и исполнить мое желание. Может, это и не зависело от меня, но приятнее думать, что все же Он меня услышал.
Проснувшись и еще не открыв глаза, почувствовала что-то необычное: будто в мою память кто-то ворвался, добавил туда кучу всего нового, перемешал с моей памятью и скрылся, словно мошенник!