Я послушалась и, подойдя к нему, достала шарики из кармана и показала. Он смотрел на них, как на давно потерянных родственников.
— Так ты из этих мест, Лео! – вскрикнула я.
— Да, почти всё детство провёл на этой ферме. Здесь были лошади. Очень много лошадей, — с грустью ответил он.
— Идём в дом, и ты покажешь нам эту игру. Она не сложная? Сможет в нее играть Марти?
— Конечно. Несложная и очень интересная. Я даже поле для неё соберу, — глаза Лео горели азартом и предвкушением чего-то удивительного. Я, конечно, понимала, что игры здесь просты так же, как и жизнь, но решила не морщить нос и дать человеку показать нам это «чудо».
Пообещав, что пока мы готовим еду, они с Марти сделают все приготовления, конюх ушел. Я высказала Норе мои опасения по поводу воды. Она пожала плечами и попыталась объяснить, что Марти уже взрослая. Я настойчиво попросила её больше так не делать и запретить Марти водить к воде Луиса.
Нора согласилась, но я видела, что она не понимает опасности и просто не хочет мне перечить. Я решила сама поговорить с девочкой и даже пригрозить тем, что если она не послушается хоть раз, им придётся уехать. Я-то видела, насколько ей здесь нравится.
Мы накрыли на стол. Лео привез от соседей великолепный сыр и вкуснейший хлеб. Когда он вошел с детьми, волоча доску длиной почти два метра, я опешила.
Нора же совсем не удивилась, захлопала в ладоши. Видимо, эту игру не знала только я.
Вынув из печи уголек, Лео нарисовал кружочки, а в них разметил цифры от пяти до двадцати. Игра заключалась в том, чтобы разделить имеющиеся шарики между играющими и обычным щелбаном аккуратно запускать их к нужному кружку с цифрой. Сложность была в запоминании, где чей шарик. Потому что игроки забирали чужие, если они сваливались с доски, вышибленные твоим шаром. Были бы они разноцветными, всё стало бы куда проще!
Я поняла, что игра чем-то отдаленно похожа на игру на бильярде.
Пообедав, мы сыграли несколько партий, и я заметила не то, как прицельно Лео стреляет, а как Нора по-свойски хлопает его по спине, когда он побеждает.
Я покачала головой, отметая даже намёк на мысли о ревности. Да, он, безусловно, мне нравился. Думаю, как и всем женщинам. Но не так, чтобы начать считать его уже своим мужчиной.
Но что-то внутри нехорошо ворочалось.
До вечера мы разобрали мусор в конюшне, сделали отдельный загон для козочки, которая готовилась принести потомство. Я ждала этого с нетерпением. Потому что молока от одной козы едва-едва хватало. А у меня в планах были не только каша и омлет…
Мне попалась одна изумительная травка, горчинкой напоминающая кофе. Я набрала пучок и решила поэкспериментировать: подсушить ее в печи на сковороде. И заварить после этого. Вкус вышел куда более терпким, но мне всё же в нем не доставало крепости.
И тогда я вспомнила, что цикорий похож на кофе, а используют для приготовления напитка его корень. И принялась копать. Корешки были тонкие, но не нитевидные, а больше похожие на тощие морковки.
Нора смеялась надо мной и моими исследованиями в области трав и корней. Но я не сдавалась: ведь даже отвар с козьим молоком был похож на капучино. А за капучино я бы сейчас многое отдала.
Кофе здесь стоил бешеных денег. Ещё в дороге я спросила Лео, можно ли купить зёрен. Он хохотнул и сказал, что за десяток монет можно купить «целую кружку».
Примерив ее ценность к стоимости съёмной комнаты, я решила даже не вспоминать больше о зёрнах.
Поздно вечером, когда Нора с детьми уже заснули, а я дожидалась, чтобы печь остыла, планируя поставить на ночь белые корни-хвосты, мой взгляд снова упал на шарики.
Доска теперь стояла на одном из столов. Нам для хозяйства хватало одного, и второй решено было оставить для игры.
Я взяла шарик и подкинула на руке. И только тогда поняла, что он слишком лёгкий для своего размера.
Глава 39
Утра я дождалась с огромным трудом. Дома, в своей прошлой жизни, найди нечто такое, я бы даже ночью долбила этот странный камень молотком или пилила, закрепив в тисках.
Спросите, наверно, откуда у одинокой старушки, живущей в городской квартире, были все эти инструменты? О! Мой балкон, именуемый лоджией, является самой настоящей пещерой Али-Бабы.
Началось все с любопытства к обработке камня. Конечно, не драгоценного, поскольку видела я красоту в самых простецких вещах. Образование я получала по молодой относительно профессии, о которой заговорили лишь в начале двадцатого века. А значит, получив диплом, была востребованным специалистом: ведь у студентов профессия не была на слуху.
Всю свою жизнь я трудилась геммологом. Это специалист, изучающий камни. Нет, не только драгоценные. Геммологи определяют виды, происхождение камней, отличают природные самоцветы от имитации и выращенных аналогов.
Есть еще причины, по которым специалистов в этой области не так уж и много: хотя профессия оплачиваемая, она не пользовалась широкой популярностью. Поэтому, если не понравится что-то, сложно уйти на другое место работы. Ведь ты знаешь только камни. Это кропотливая, часто монотонная работа. Очки обеспечены практически всем после сорока лет. А ответственность может привести к тем же сорока годам, но уже в местах не столь отдалённых. Тем более во времена Советского Союза, когда я и трудилась.
На пенсии я забыла на время о своем деле. Честно говоря, хотелось чего-то совершенно другого. Для внучки научилась печь пироги. А поскольку в моём характере была черта доводить всё до совершенства, пироги мои были украшены колосками из теста. Караваи можно было подавать для приема дорогих гостей самого высшего порядка.
Продавала и эти хлеба. На свадьбы, праздники, да и просто пироги на поминки. Быстро мне это надоело, поскольку, поняв всю технологию, достигнув некоего профессионализма, мне стало просто не интересно.
Не знаю, чем бы я принялась заниматься еще, если бы моя Милочка не показала в интернете серьги. На первый взгляд – поделка, но если присмотреться, эти украшения мне нравились куда больше, чем их старшие важные собратья из драгоценных камней.
Агат, аметист, янтарь – вот камни, узор на которых можно рассматривать часами. Когда Мила показала мне только-только начавшуюся моду на серьги с разными срезами, я отшатнулась: ведь красота, как мы уже привыкли считать, в симметрии.
Но здесь я увидела самую настоящую красоту. Камни не были огранены. В интересный ансамбль из серебряных частей был вставлен спил из аметиста.
Я заинтересовалась этим. Я ведь раньше так близко работала с этим камнем. Но никогда даже мысли не допускала, что захочу что-то сделать своими руками.
Через год из простого любопытства на моём утеплённом теперь балконе выросла мастерская. Где купить инструмент и камни, я знала. И даже справилась с этой задачей по хорошей цене.
Мила занималась рекламой, даже ездила с моими работами на выставки. Мы с ней скоро стали известны если не в мире, то в своей области точно как лучшие производители украшений из природного камня.
Казалось бы, откуда у бабушки вкус? Дело было в том, что я знала как пилить камень, каким образом он откроет свою красоту лучше всего. И знала, с каким металлом он заиграет новыми красками.
И вот сейчас я, Стефания-Луиза и кто-то там еще… встала с первыми лучами солнца для того, чтобы найти здоровенные камни, которыми можно размозжить эти странные кругляши.
Их было предостаточно на том же берег. И один булыжник с плоским верхом, очень кстати омытый водами, наверное во время разлива реки, я выбрала как основу. На него я положила шарик, нашла другой булыжник и шарахнула сверху.
Шарик отлетел в непонятном направлении, но у меня в кармане была еще пара. На этот раз я решила поступить поумнее – положила шарик в платок и только потом ударила опять. Развернула тряпицу, а он цел-целёшенек.
— Нет, дорогой, так дело не пойдёт, давай уже колись. Просто быть не может, чтобы ты имел такую крепость. Я понимаю, ты в детстве хотел стать дробью… Хочу тебя поздравить: ты куда твёрже дроби! – бормотала я себе под нос, рассматривая неподатливый черный крепыш. На нём появились будто бы слабые сколы, но ломаться он не спешил.
Я меняла камни, меняла углы, которыми фигачила по шарику, излохматила платок, но воз был поныне там.
Когда я вернулась домой, там уже вовсю кипела жизнь. Печь топилась. Лео с палкой шел на поле. А в загоне Нора привязывала на шею козе веревку.
— Это зачем? – спросила я.
— Мы с Лео решили привязать ее на улице. Травы там много. А вторая пусть дома сидит. Надеюсь, дождёмся приплода, - Нора поторопилась на выход, а я свела брови и смотрела ей вслед.
— «Мы с Лео»? – тихо повторила я. — Да и к чёрту вас вместе с Лео.
Поняла вдруг, что не нравятся мне эти мои мысли. Хотела откинуть, просто сосредоточиться на своих шариках, но Лео с Норой настойчиво лезли в голову.
— Ты же не возишься с козами, вчера камешки в реке искала, сегодня их долбила несколько часов. Живёшь, как хочешь, а ребята трудятся! Чего тебе опять не так? – спросила я сама себя.
— Ты зачем там стучала всё утро? – Марти, заспанная ещё, вышла на улицу.
— Хотелось, - не очень расположенная к разговору, буркнула я.
— Маму разбудила! Мы сначала подумали, что кто-то стреляет, - добавила девочка.
— Мама так решила?
— Лео! Он забежал к нам в комнату и спросил, где ты. А потом убежал на улицу. И, вернувшись, сказал, что это ты на берегу что-то долбишь камнем, - эта девочка была отличной Птицей Говорун.
— Ну, я больше не стану так делать. Обещаю! – я погладила ее по голове и, вспомнив про станки, стоящие в сарае, пошла туда.
Сначала я тёрла шарик о точильный станок. Зерно на круге было крупновато, да и пальцы страдали куда больше, чем шарик. Но я заметила, что верхний слой с него начал стираться.
Осмотрев станок, поняла, как снять с него шлифовальный камень. Свалила тяжеленную пластину на пол. Присела на принесённый Марти низкий, какой-то детский табурет, положила шарик на круг и аккуратно, словно втирая его в поверхность абразивного камня, принялась стачивать, слой за слоем.