— Нет, Анна. Пока мне помощница не нужна. За время, которое я тебя учу, весь рынок наводнят эти серьги, понимаешь? Просто не мешай мне, не отвлекай, и я одна сделаю куда больше. Хотя… - я задумалась, - пожалуй, покажу тебе, как делать их такими блестящими. Но не у меня в мастерской. Мне нужно работать в полной тишине, чтобы никто не отвлекал меня от мыслей. Так я придумываю новые наборы, - важно заметила я.
— Конечно! Я больше к тебе и не зайду. Работай, дорогая!
Письмо леди Безовек выглядело так, словно я только что приняла его из ее рук. Мне показалось, даже запах оно все ещё хранит.
Я закрыла дверь изнутри, уселась на свою кровать и, переждав минутную внутреннюю борьбу, вскрыла письмо. На конверте значилось «Эдварду и Лео Безовек». Я аккуратно, словно пробуя пальцем имя Лео, провела по трём буквам и тяжело вздохнула. Тайна этого мужчины всегда была у меня!
Я поняла, что запах шёл не от конверта, а от бумаги, спрятанной в нём. Аромат мыла, легких духов и примешанный к ним запах дома престарелых. Мне так проще было называть заведение.
«Мои любимые сыновья, я знаю, что вы справляетесь. Знаю, что вы, даже лишившись своего статуса, устроитесь в жизни. Благодаря вашему отцу вы умеете многое. И я с радостью вспоминаю нашу с вами прошлую жизнь в нашем доме. Обо мне не беспокойтесь. Я живу достойно. Если не считать разлуки с вами, мой образ жизни совсем не изменился.
Если это письмо каким-то чудом вырвется из этих стен, надеюсь, оно скоро попадёт к вам, мои дорогие Лео и Эдвард.
Никогда в жизни я не думала, что придётся выбирать между сыновьями. Но ваш старший брат оказался совсем не тем, кем я его считала!
Мне кажется, вы не держите на него зла, дорогие мои: ведь вы считали Марка умным, взрослым и таким же рассудительным, как отец.
Сейчас я открою вам то, что, возможно, поможет всем нам, но навредит Марку. Очень навредит. Моё сердце разрывается от печали, от этого выбора, но я выбираю вас, детей вашего отца! И что бы ни говорили злые языки, именно вы его наследники, а не Марк. Мне страшно и стыдно признаваться в этом… Он – моя ошибка молодости. Плод запретной любви. Ваш отец, лорд Безовек, так любил меня, что решился на спасение моей чести и чести моей семьи.
Когда я пошла к алтарю с вашим отцом, Марк уже рос в моем чреве. Он сын одного малообеспеченного купца, который гостил в доме моего отца. У него были какие-то дела с этими людьми. За пару недель я, лишённая в остальные время мужского общества, потерялась от этой любви.
Вы спросите, вероятно, почему же мой отец тут же не устроил наш брак? Потому что такого конфуза наше общество не простило бы. А ваш отец, мой горячо любимый муж, лорд Безовек, был старше меня, но не раз просил моей руки.
И когда в очередной его приход отец снова ответил отказом, я рассказала отцу о его скором внуке. Отец заключил с лордом сделку. Даже зная, что берёт девушку «порченую», да ещё и с чужим приплодом, лорд, казалось, светился от радости.
Теперь вы знаете о своей матери всё. И только вам решать: использовать ли это знание. Любое ваше решение я приму со смирением. Любой ваш поступок я оправдаю, потому что это наследство принадлежит только вам.
На окраине Керинстона, возле того особняка на берегу моря, где мы проводили летом немало времени, есть монастырь. При нём церковь. Там мы с вашим отцом обручились, и есть запись в книгах церкви. В той записи указано, что на момент обручения невеста носит ребёнка. Ваш отец подтвердил, что знает эту тайну и готов признать ребёнка своим.
Я не могла лгать перед лицом Бога. И хоть лорд Безовек просил меня не указывать эту деталь, я хотела быть честной с ним.
Сейчас меня мало беспокоит моя честь, моё будущее, поскольку его у меня осталось не так и много. Но ваша жизнь… она только началась. Если правда откроется, если восторжествует истина… Это того стоит. Вы заслуживаете считаться детьми своего отца, носить имя Безовек с гордостью и честью.
Ваша любящая мама, леди Безовек.».
Мне потребовалось несколько минут, чтобы отдышаться. Потом снова, словно боясь, что упустила нечто важное, перечитала текст письма.
— Ну вот, Лео, и открылось то, что ты скрывал от меня! Да, ты мог жить в другом городе с братом, но ты устроился к моей тётке, чтобы хоть иногда возить её в дом, где живет твоя мама. Да, тебя не пускали внутрь, но ты, по крайней мере, знал о ней хоть что-то. Наверное, вы с братом договорились о том, что один из вас будет рядом с ней…
Я проговаривала эти слова вслух, и история всё больше открывалась с разных сторон. Я понимала эту женщину, понимала, как тяжело ей давалось эта правда. С каким сердцем она открывала сыновьям тайну их семьи. Но в то же время радовалась, что она честна. Как правило, первенец воспринимается женщиной очень серьёзно. Первый ребенок – это начало твоей женской сути, открытие её. Это первая любовь к тому, кому ты подарила жизнь.
Я много думала об этом раньше, не имея детей, наблюдая за тем, как растут дети знакомых, сотрудниц.
— Вот теперь, ребята, кроме вас у меня есть ещё и эта леди…. Эта женщина, которую тоже необходимо вызволить. Имя которой нужно отмыть, потому что всю жизнь, несмотря на ошибки, она признавала их и была честной с теми, кто её любил.
Глава 56
Естественно, просто сидеть и ждать у моря погоды я не хотела. В очередную поездку на рынок я упросила Анну показать мне монастырь на берегу. Пришлось много врать о том, что я о нём слышала всю свою молодость, но так ни разу и не увидела. Филипп покусал губу, но согласился.
На что я рассчитывала, приехав туда, я не знаю. Пробраться, чтобы вырвать страницу с записью? А что после? И как на это отреагирует Лео и его брат? Это не моя тайна и даже не тайна моей семьи. Захотят ли они предать огласке то, что спасёт их? На мой взгляд, логично отомстить этому братцу, не пожалевшему ни мать, ни их. Но…
— Ну и что здесь? – Анна осмотрела высокую, уходящую в скалу стену и присвистнула.
— Красиво. Мама мне много рассказывала о монастыре, и я хотела увидеть его своими глазами, - врала я, старательно изображая слезы грусти и потери.
— Сюда попасть могут лишь лорды, - сообщил Филипп. Мужчины могут войти, но меня, уверен, не подпустят даже к воротам.
— Ну ладно, я тогда чуть отойду, чтобы посмотреть на него издали? – заметив, что мои спутники уже усаживаются в телегу, чтобы возвращаться домой.
Они кивнули, указав место, где подождут меня, и начали объезжать скалу. Я же побрела вдоль стены к дороге коротким путём.
Да это не монастырь, а крепость. Без Лео и Эдварда мне туда не попасть. Из плюсов: я увидела две кареты, выезжающие из монастыря и остановившиеся возле неприметной двери в стене. Из нее вышел послушник, поклонился и что-то подал вознице.
Дома я старалась заполнить работой всё время. Да так, что когда ложилась спать, просто проваливалась в сон без сновидений, а вставала с первым криком петуха. Украшения с камнями я делала тайком. Анна же считала до сих пор, что много времени уходит на дешёвые загибулины, соединенные между собой. Ну и пусть пока думает.
Новое письмо от Эдварда я получила в таверне Михаля через месяц. К этому времени зима полностью вошла в свои права. Иногда небо становилось белым, и мокрый снег принимался валить с такой силой, что, казалось, засыплет все за час. Но он таял, только-только коснувшись земли.
На рынок мы отправились в относительно сухой день. Мне не терпелось получить от Эдварда хоть какое-то известие. Да и Анна заторопилась, когда узнала, что готовых серег уже больше пятнадцати пар.
Но дороги так развезло, что в сырую погоду мы могли завязнуть в лесу.
И вот после трех сухих, чуть морозных дней мы отправились в Керинстон.
— Письмо привезли пару дней назад, - озвучил Михаль, не дождавшись моего вопроса.
Я присела за стол в таверне и, грея замерзшие пальцы о кружку с отваром, внимательно читала долгожданное сообщение:
«Я узнал, что Лео в Берлистоне. Его будут судить за то, что он якобы украл тебя. Есть человек, служащий в тюрьме Берлистона. Он мне и сообщил эту новость, Стэлла. Сбежать оттуда невозможно, но на суд его привезут в Керинстон, поскольку наш «драгоценный» брат настоял на этом по моей просьбе. Мне пришлось пообещать ему, что это моя последняя просьба.
Я отправляю письмо с верным другом. Сам задержусь здесь ещё на пару дней, чтобы навестить матушку и попытаться хоть что-то сделать для брата: передать ему весточку, что мы встретились и у нас всё хорошо.
Стэлла, если мы не вмешаемся, ему грозят каменоломни. Он сильный, молодой, но протянуть там больше пяти лет вряд ли сможет. Твой брат настаивает на том, что он убил тебя.
Как только я вернусь в Берлистон, сразу приеду к тебе. Если есть какие-то новости, оставь письмо у Михаля. Я заеду в таверну по дороге к тебе.».
Письмо не было подписано, но я узнала почерк Эдварда.
В душе шевелился страх и отчаяние. Они будто нашли в ней местечко, чтобы свить там гнездо, и оно росло с каждой минутой: ведь строилось из моих переживаний и картин, которые вставали перед глазами. Лео не заслужил каменоломни. Лео вообще ничего не заслужил, кроме любви и преданности.
Руки мои безвольно упали на колени, и слезы затопили глаза.
— Э-э, так дело не пойдет, - Михаль подошел ко мне и присел напротив.
— Нет, нет, я не собираюсь пугать ваших гостей. Я ухожу. Вот… только руки чуть согреются, - ответила я.
— Да я и не думал тебя выгонять, - раскрасневшееся улыбающееся лицо хозяина таверны обрело резкость, как только я вытерла глаза. - Нет проблемы, которую нельзя решить, если ты ещё ходишь по земле. А если за дело взялся Эдвард… он точно тебе поможет, девочка. Там ведь не написано, что кто-то умер?
— Нет, - старательно приводя мысли и чувства в порядок, ответила я.
— Вот и не стоит лить слёзы. Мне показалось, ты очень сильная и умная. Даже наблюдая за тобой, это можно понять. Есть что оставить мне для Эдварда?