— Да, я напишу, - осмотрелась и поняла, что писать мне нечем и не на чем.
— Вот, - он вынул из кармана на переднике карандаш и обрывок бумаги. – Если это что-то тайное, можешь не беспокоиться – я не разверну записку.
— Нет, это не тайное, но лучше никому не знать о ней, - ответила я и написала всего несколько слов:
«Эдвард, можешь не бояться за брата. Я буду на суде. Я скажу, что он ни при чём!».
Анна на обратной дороге делилась оценками покупателей. Она, казалось, и забыла, что торгует курами и подушками. Теперь всё её внимание занимали украшения.
— Только вот… как ты и говорила, Стэлла, появились побрякушки, похожие на твои серьги. И продавать приходится куда дешевле. Этот чёртов снег спутал нам все карты.
— Ничего, Анна, я придумаю другие. Главное, дай мне время. Мне нужно подумать в одиночестве, - ответила я бесцветным голосом.
— Чу! Да ты расстроилась сама! – хозяйка пересела ко мне ближе, и мы вместе укрылись накидкой.
— Конечно. Я-то считала, что мы справимся с этим. И не думала, что так скоро придётся менять привычное, - очень кстати оказалась эта новость, потому что настроения моё невозможно было улучшить сейчас вообще.
Дома я просто подкинула дров в печь и ничком упала на кровать. Слёз не было. Мозг работал как часы. Хотелось верить, что Эдвард, получив, наконец, от меня письмо матери, сделает все правильно. Эта чёртова запись в монастырской книге должна спасти Лео. Если же он воспротивится или этот план не сработает, я всегда могу раскрыться.
Да, сбегать от мужа будет куда сложнее, чем от тётки, но не невозможно же! Сделала один раз, смогу и второй. Не мог Лео повременить с побегом! Если бы он задержался в тётушкином доме хоть на неделю, никто бы не заподозрил его.
Но тогда он, возможно, никогда не догнал бы меня!
Если Эдвард не задержится в Берлистоне или по пути сюда, завтра он должен приехать. И тогда я буду не одна. Тогда мы сможем обсудить наш план.
Глубоко вздохнув, я села, осмотрелась и решила не терять времени. Мне нужны были новые простенькие серьги, но кроме этого ещё три-четыре пары серёг с камнями.
Я не делала ещё простеньких серег в форме колец. Крупные здесь, скорее всего, не приживутся, а вот кольцо размером с монету и включенное в него кольцо диаметром поменьше… такого я не видела. Мне как раз нужна форма для будущих колец.
С этими мыслями я достала остатки глины и, добавив капельку воды, принялась месить ее. В глазах стоял Лео, работающий на каменоломне.
— Нет, такого вы, сволочи, точно не дождётесь! – прошептала я, подумав, что и правда всё решаемо!
Глава 57
Тихое порыкивание собаки я услышала не сразу. Сначала мне показалось, что она спорит с другой из-за костей, которых щедро навалила в их миску Анна прямо перед тем, как на ночь закрыть ворота.
Я обтачивала очередной камешек и поняла, что собака рычит все сильнее и скоро начнёт лаять, только когда отложила наждачку и замерла.
Потом вспомнила, что Эдвард, по моим расчётам, вернуться должен был со дня на день. Быстро накинула плащ и хотела-было уже выйти, оставив всё как есть на столе, но остановилась, прихватила кусок жареной курицы, потушила масляную лампу, как делаю, собравшись спать.
Собака по кличке Бэтси сейчас была без привязи, но мои ежевечерние угощения сделали из огромного волкодава добрую болонку. Бэтси, завидев меня, завиляла хвостом и потрусила от забора, время от времени оборачиваясь на границу участка, словно намекая мне, что там чужак и ходить туда не стоит.
— Вот, смотри, что я тебе принесла, девочка, - я протянула куриную ногу собаке, и та, подняв уши, помчалась ко мне с таким задором, будто только что не давала понять, мол, не выпущу ни за что.
Она аккуратно, как я учила, взяла курятину с моей руки и потерпела, пока я погладила ее лобастую голову. А после засеменила под дом, куда не могла дотянуться вторая псинка, оставленная Филиппом на цепи, дабы не носились по двору, играя и мешая спать.
— Эй, это ты? – прошептала я, добравшись до глухого забора.
Тишина за ним в первую минуту расстроила. Неужели я ошиблась? Или вовсе показалось, потому что так хотела, чтобы это было правдой.
Я повторила вопрос громче, и за высокой оградой послышалась возня.
— Стэлла? Это я! – шепчущий мужской голос оказался знакомым.
— Сейчас. Жди там, где стоишь, - я пробралась к калитке и с большим трудом отперла: засов был таким мощным, что можно подумать, в неё ежедневно ломятся с тараном.
Эдвард выглядел не очень хорошо. Он явно устал, не спал несколько ночей к ряду, да ещё и надсадно кашлял.
— Сейчас я посажу собаку на цепь и проведу тебя. Только ты должен быстро пробежать к дому! – протараторила я и побежала назад, но Эдвард схватил меня за руку.
— Стэф, это я! Я Лео! – чуть громче сказал мужчина, и я поняла, наконец, кто передо мной. Ноги стали ватными. Прижавшись к деревянному забору, я боролась со спазмами, перехватившими горло. Я не могла ни говорить, ни плакать.
— Лео? – только и прошипела я.
— Стой, не падай, милая, - он подхватил меня и прижал к себе с такой силой, которую явно не ожидаешь от человека столь болезненного вида.
— Подожди. Тебе надо под крышу, - я даже сквозь плащ поняла, что он мокрый насквозь. – Я привяжу собаку. Я спрячу тебя в моем доме.
— Стой… а как же хозяева? – он держал меня за руку так, словно боялся, что я уйду и не вернусь.
— Анна знает, что я жду мужа. Знает, что ищу тебя, - вспомнив свою историю, рассказанную хозяевам, я порадовалась, что не объявила себя вдовой. Сложно было бы сейчас объяснить наличие мужчины в моём маленьком домике.
Собака собиралась было снова зарычать, когда я отвела её за дом и провела в свою хибарку Лео. Носвет в большом доме не зажегся. Значит, объяснения с хозяевами, слава Богу, откладывались как минимум до утра.
Лео качало, словно былинку на ветру. Он стоял посреди моей чистой комнаты и казался еще грязнее, чем я могла рассмотреть снаружи, в темноте.
— Давай я с тебя все сниму, - стараясь скрыть никак не прекращающийся поток слез, я принялась сдергивать с него тонкую, совсем не зимнюю куртку, рубаху, брюки. Оставшись в тонких, но не менее грязных штанах, он, наконец, отвёл взгляд от моего лица и намекнул взглядом, что раздевать его догола не стоит.
— Стэф, милая, ты не должна…
— После обсудим, что я должна, а что нет, - почти закричала на него, усаживая на кровать, накрывая одеялом. – Снимай все оставшееся, - приказала я и, отвернувшись, подкинула в печь все дрова, которые были приготовлены на завтра.
Потом водрузила на печь чайник, сковороду с остатками мяса с овощами.
Когда повернулась к Лео, он кутался в одеяло, стараясь согреться. Я налила полную кружку отвара, положила мед и поднесла к его губам.
Он пил жадно, быстро, давился, словно не только не ел, но и не пил всю дорогу сюда.
Когда он принимался что-то говорить, я заставляла его замолчать, пока не выпьет всю горячую жидкость.
Потом закрыла двери изнутри, занавесила шторы, погасила лампу и, переодевшись, забралась под одеяло к Лео.
Он замер на секунду, а потом чуть отодвинулся, будто боялся, что заденет меня. Но я подвинулась к нему вплотную и, обняв, заплакала.
— Стэф, всё хорошо. Ты молодец! Я и подумать не мог, что ты найдёшь Эдварда! – шептал он, прижимая меня к себе.
— Где он? Как ты сбежал?
— Он остался там за меня. Нам разрешили увидеться. Он уговорил брата… Ты же ничего не знаешь обо мне…
— Боже. Теперь, значит, Эдвард в тюрьме? – я замерла, потом, поняв, что Лео говорил о тайне, продолжила: - Я всё знаю. И даже больше, чем ты, Лео. Но это всё оставим на утро. Сейчас главное: отогреть тебя. Где твоя лошадь?
— Я загнал её за пару часов до Керинстона. И эта пара часов стали для меня почти половиной дня. Этот дождь… Мне пришлось бросить и плащ, поскольку он стал невыносимо тяжёлым от воды. Не переживай, я не болен. Это после тюрьмы… Я так боялся, что больше никогда тебя не увижу.
— Так, значит… Марк помог вам поменяться местами? Но зачем? Он ведь…
— Эдвард решил блефовать и сказал, что у него есть на Марка кое-что… Убедил его, поскольку меня слишком долго держали без еды. Наверное, в нём есть ещё что-то человеческое…
— Лео, - я подняла голову от его груди и почувствовала губы Лео на своих губах. В голове словно взорвалась эндорфиновая бомба: каждая клеточка тела наполнилась такой любовью, что казалось, не продолжи я этот поцелуй, моментально сгорю изнутри.
Он целовал меня в губы, потом спускался к шее. Шептал, что если ему выпадет снова пройти то, что прошёл, он с радостью повторит: лишь бы путь его заканчивался в моих объятьях.
Я целовала его в ответ, целовала сама, чувствуя, как под моими пальцами кожа его спины становится все горячее и горячее. И я понимала, о чем он говорит. Ни на миг не раздумывая, я прожила бы снова свою прежнюю безрадостную жизнь, чтобы оказаться здесь и сейчас.
Потом мы смеялись и плакали от счастья, от возможности принадлежать друг другу, возможности смотреть в глаза, шептать нежные слова, тереться щекой о щёку.
Я не знаю, о чём догадалась Анна, но утром, выпустив кур, она не постучала в дверь, заметив, что я ещё не вышла во двор умываться, как всегда.
В домике моем было жарко от натопленной печи, от объятий, которые даже во сне не размыкались, от слов признаний, от слёз радости.
— Нам придётся сделать невозможное, чтобы спасти Эдварда, Стэф. Я не хочу, чтобы мой брат пропал из-за меня, - начал Лео, когда мы позавтракали, выпили чаю и снова улеглись в постель.
— Ты знаешь, я… не должна была вот так… ложиться к тебе, когда не все хорошо. Да и мы…
— Что? – Лео прижал меня к себе и поцеловал. - Ты моя жена, леди Стэфания. Да, ты теряешь свой статус, но мы не раз доказали, что сами можем обеспечить себя. А ты… ты и вовсе оказалась мастером на все руки. Здесь ты делаешь серьги? – он указал на мою мини мастерскую.