Я занесла все домой и навестила Марти. Отдала ей обрезки ткани, пообещав, что сейчас закончу дела на улице и когда вернусь, мы примемся за шитьё. Если она пообещает не выходить из дома, пока меня нет.
Глаза девчушки горели такой надеждой, что я была уверена: она не то что на улицу, но и с кровати не встанет и не выпустит это разноцветное богатство из рук, пока я не приду.
Мальчику, её брату, оказалось на вид побольше года. Но он мог быть и постарше: худоват, не особо активен. Тряпицы его тоже заинтересовали. Сестра с удовольствием показывала ему разные цвета и разговаривала, как с равным.
Спали все трое, видимо, на одной кровати. На столе всё ещё стояла миска с засохшими остатками каши, над которой кружилась муха. Пара стульев у стола. Шкаф, пожалуй, похуже моего: дверцы не закрывались вовсе. В нём достаточно аккуратно были разложены вещи. Преобладал серый цвет, но полотенце, висящее на дверце шкафа, было чистым, почти белым.
Огромный таз, в котором Нора стирала утром на кухне бельё, служил, видимо, ещё и ванной, и манежем. Теперь он стоял посреди комнаты. В нём и играл мальчик, когда я вошла.
Спрашивать Нору в первый же день знакомства о муже я посчитала неуместным. Кстати, за утро я не увидела ни в кухне, ни в коридоре ни одного мужчину. Но собиралась поговорить об этом с девочкой за шитьём. Попробую разговорить её.
Теперь я планировала прогуляться по городу. Он был не меньше родного города Стефании, и мне хотелось посмотреть, чем здесь живут люди побогаче.
Зарабатывать на бедноте смысла не имело, если ты не производишь дешевые крупы и соль. Их рацион состоял, по всей видимости, из каш. Мясом здесь даже не пахло. А вот середнячок, скорее всего, тоже имеется, как в любом другом городе. Создать что-то для богатых было сложновато: выйти на них непросто, да и светиться я не собиралась. А вот зажиточные горожане явно тянулись к тому, чтобы выглядеть не хуже богачей. Эта человеческая особенность не может слишком отличаться от привычек женщин из моего мира. Женщины, как я уже поняла, везде одни и те же!
Глава 29
Район с фабриками я миновала нескоро. Здесь были: и производство, и склады, и какие-то убогие забегаловки, откуда уже сейчас, на подходе обеда, вываливались пьянчужки.
Улица плавно перетекла в жилой, вроде того, где остановилась я, квартал. А потом дома стали повыше, посимпатичнее, и начались те самые, которые мне были нужны.
Это, наверное, не было центром города, но пятиэтажки здесь явно выглядели небедно: балкончики с плетёной мебелью, цветущими геранями. Дворник, подметающий с особой тщательностью тротуары. Магазинчики на первом этаже и даже лавки с незатейливыми украшениями.
— А вот и средний класс, - прошептала я себе под нос, рассматривая чисто и прилично одетых женщин.
Им не нужно было оставлять детей одних, чтобы бежать на фабрику раннего утра. Но их мужья, вероятно, клерки, мастера, доктора, учителя или кто здесь еще может позволить себе жену без работы, должны были трудиться.
А вот еще ступенью выше находятся типы вроде моего братца или несложившегося, слава Богу, жениха. Они живут на какие-то совершенно непонятные, призрачные доходы от вкладов или, может, на аренду от земель, принадлежащих им.
В общем, попала я именно туда, куда планировала, и, осмотревшись, выбрала скамью со спинкой на затенённой стороне, присела и осмотрелась.
В лавку с ароматно пахнущим хлебом посетители шли бесконечно. Ну, это и логично. Хлеба и зрелищ людям не избежать, тем более, если средства на них имеются.
Меньше посещали магазинчик с тканями или время для него было раннее. Еще меньше покупателей было в лавке с украшениями. Но пошла я именно туда! За спрос, как говорится, денег не берут, ну и за просмотр тоже. Если меня, конечно, в этом одеянии не выкинут из магазина. Я хотела понять, чем здесь женщины украшают себя.
Лавка оказалась крошечной и жила, похоже, не за счет торговли. Здесь же за небольшим столиком сидел мужчина, похожий на баснописца Крылова, и чинил часы. В этот самый момент он разобрал одни с цепочкой: какие мужчины носят, прицепленными к поясу в кармане. И с парой луп пытался рассмотреть что-то в их тикающем чреве.
На меня он даже не обратил внимания. Откуда-то из глубины дома вышла женщина. Сначала с улыбкой, а потом, рассмотрев меня, уже с разочарованием, молча наблюдала за моим передвижением по трём квадратным метрам. На стенах за стеклянными дверцами висели колье, серьги, какие-то подвески, бусы. Колец здесь не было вообще.
Я попыталась вспомнить кольца на руках тётки, снохи, но ничего не припомнила. Или я такая вот невнимательная, или местные женщины не знали о кольцах. Или не любили.
— А кольца у вас есть? – наконец решилась я узнать.
— Кольца? – переспросила хозяйка в синей юбке и светлой блузке с кружевными воланами.
— Да, кольца на пальцы! – уточнила я.
— Зачем? Их носят лорды. В них камни. Они очень тяжелые. Некоторые носят так печати. А простым людям они к чему? – хмыкнув, ответила женщина. Даже «Крылов» поднял на меня взгляд и тоже улыбнулся одним уголком губ.
— Ну а вот, допустим, серьги… Какие в них камни? – я рассматривала одни вполне симпатичные. Как раз к моим глазам. Непрозрачный, но довольно интересный зеленый камень в треугольной, довольно грубой кайме.
— Разные камни, как вы видите. Эти вот зеленые, эти синие, - с интонацией ментора она указывала мне на цвет камней. Или играла со мной, или правда, вообще не понимала, что я имею в виду названия этих стекляшек.
— Всё понятно, - я вышла из лавки с еще больше разгоревшимся любопытством. Неужели они все вот так презентуют камешки?
Прошла пару кварталов и обнаружила кожевенную лавку. Там можно было купить всё: от футляра для очков до стремян. Также на заказ они шили плащи для путешественников, саквояжи и прочее добро. Выглядела обувь вполне прилично.
В магазине с тканями я купила несколько лент для волос. Марти, наверно, за каждую из них согласится сидеть дома по неделе, а то и больше. Не слишком дорого для меня, а для малышки в радость.
Потом я купила тот самый ароматный хлеб в лавке и пошла домой. Специально выбрала самую тёплую булку. Пока дойду до дома, она станет хрустящей. С ней-то мы и попьем чаю.
Марти и правда встретила меня в прихожей. За ней выполз и брат. Ходил он с трудом, но довольно быстро передвигался на коленях.
— Давайте пообедаем, а потом примемся за шитье, - предложила я.
Идей у меня пока не появилось, но и рвать волосы из-за этого на своей новой молодой голове я не собиралась!
Кукла вышла на славу: с большой головой, на которой уместились вышитые синими нитками глазки, аккуратный носик и красные губки. Не кукла, а чистый аватар женского порока.
Марти мне предложила вышить на щеке родинку, как у одной очень красивой женщины, с которой они жили как-то по соседству. Вот после этой мушки она и стала похожа на диснеевскую развратницу.
Тельце сшили быстро. Ноги и руки пришивали с пуговицами, чтобы выглядело это аккуратнее.
Потом принялись за платье. А когда подошло моё тесто на пирожки, начали возвращаться люди с работы. Еле успела испечь пяток в очаге, как кухню заполонили женщины, откуда-то взявшиеся дети. Даже пара мужчин в исподнем решили наполнять посреди кухни тазы. Неужто сами хотели прямо вот здесь мыться?
Когда шум в доме достиг апогея и казался чем-то средним между землетрясением и эвакуацией, в комнату ко мне вошла Нора.
Дети бросились к маме, и у каждого из них были свои новости. Даже лепечущий что-то на своём мальчик пытался перекричать сестру.
— У вас тут всегда так шумно? - спросила я.
— О! Я сейчас их уведу, - подумав, что я о детях, Нора заторопилась. - Ещё приготовить ужин надо!
— Нет, я не о детях! Они прекрасно себя вели весь день. Я о соседях! Почему все так орут?
— Нужно успеть поесть, накормить детей, постирать. А кухня одна, и воду греть приходится на одном очаге, - грустно ответила Нора.
Она собралась было готовить, но я попросила остаться и поесть с нами пирожки. Кашу они могут поесть и утром. Женщине было неудобно, но она присела на стул, взяла с пола тянущего руки мальчика и скромно взяла пирог.
— Мне нечем тебе платить, - прошептала она после второго пирожка, запивая его чаем из трав. Кстати, они заканчивались, и я собиралась сделать вылазку в лес, чтобы не остаться без горячего напитка.
— А я и не прошу, Нора. Твоя дочка очень послушная барышня и весь день вела себя очень хорошо. Мы сшили куклу, а потом, когда уложила брата спать, она пошла гулять возле дома. Нужно было показать её новой подруге мир, в котором та теперь живет, - я указала на куклу в руках девчушки. Сама подумала, что мне, как и той кукле, неплохо было бы рассказать об этом мире.
— И за это тебе спасибо.
— А выходного дня у тебя нет? – уточнила я, сама не знаю зачем.
— Какого? – переспросила Нора.
— Выходного! – повторила я. Ты работаешь семь дней в неделю?
— Да, иногда мы можем уйти пораньше, если камень не привезут. Тогда нам и не платят за день.
— Это ужасно, Нора. Но ничего не поделаешь, - только и смогла найти, что сказать. Было страшно неудобно за то, что я сижу дома, да еще и балую девочку. Надо остепениться, а то, не ровён час, кто-то прознает, что у меня тут и мошна имеется.
Мы еще посидели, обсуждая платья, которые нужно пошить, и Нора потащила огорчённых детей в свою комнату. Нет, им рано было спать. Нужно было постирать пеленки и грязные штанишки. И только потом, вымывшись в комнате, в том самом тазу-лодке, упасть в кровать с двумя детьми, чтобы утром снова всё началось с начала.
«Из какого сплава вас, женщин, делают?» - подумала я.
Потом закрыла дверь, пытаясь отгородиться от шума и суеты. Но это было безрезультатно. Дом затих как-то сразу, в одну минуту. Только через несколько минут я поняла, что связано это с уличными фонарями. Они погасли, и в комнате стало совсем темно. Здесь были фонари! И с их работой тесно связана жизнь этого рабочего района. Не мудрствуя лукаво, я устроилась на кровати и сразу же провалилась в глубокий сон.