— Никто. Я соседка. Её дети сейчас у меня. Но мне… - я хотела было опять сообщить, что мне нужно уехать.
Хозяйка, не дожидаясь объяснений, поманила нас за шторку. Когда я нашла глазами Нору, ноги подкосились. Я буквально повисла на плече у мощной Сильвии.
На топчане лежала женщина с синим лицом, заплывшими глазами и перебинтованной головой.
Она, скорее всего, не видела нас, потому что отёки под глазами почти соединялись со лбом. Но, услышав голоса, осторожно повернулась в нашу сторону.
— Нора? – чтобы увериться в том, что это на самом деле моя соседка, спросила я.
— О! Стелла. Это ты? – неуверенно и шепотом спросила Нора, и я узнала её голос.
— Это я. Не волнуйся. С детьми всё хорошо. Как ты? Что болит? Что с твоим лицом? – я присела на край топчана и взяла её ладонь.
— Не торопись, не трогай. Она два дня только как в себя пришла. Есть начала. Еле заставила. Только знает про детей шепчет. А потом ревёт, спрашивает, давно ли здесь. Вот и вру всё время, что второй день, иначе вставать порывается, - хозяйка схватила меня за плечо и отвела от больной.
— А ноги? Что с ногами? – вспомнив про неувязку в рассказе Сильвии, спросила я у «доктора».
— Я не знаю как, но ноги она не переломала. Ушибы сильные, а кое-где мне даже пошить пришлось. Раскроило, как корову. Хорошо хоть догадались перетянуть бедро. А то умерла бы за пару часов. Мою дочь благодарить надо. Она с ней работала в этот вечер. Вдвоём котел чистили. Моя-то прытче, мельче спрыгнула, и не коснулось её. А эта ведь длинная, как палка. Я сначала подумала, что сестра тебе, - хозяйка дома еще раз глянула на меня внимательно.
Мы и правда с Норой были одного роста, только она была похудее. В моем прошлом мире она легко бы стала фотомоделью: несмотря на то, что двоих родила, ни спереди, ни сзади не наросло. Ни одной выточки на одежде делать не надо.
— Пусть побудет еще денька три-четыре. Может, на ноги поставлю, да и отмолить попробую.
Эта странная женщина уселась на край топчана, где пару минут назад сидела я. Вроде не знахарка, не доктор, а глянь-ка: и зашила, и перебинтовала, и проверила, нет ли переломов. Чистый МРТ деревенского разлива с руками хирурга!
— Ладно. Значит, ходить она будет? – уточнила я. – Как вас зовут? - вспомнив, что хозяйка не представилась, спросила я, даже назвав её на «вы».
— Луиза меня зовут. Будет ходить, если её кормить. Просвечивается ведь насквозь. Может, и не ушибло бы так, коли не шаталась бы. Майка сказала, что она полуголодная ходила: всё детишкам несла.
— Ладно, я за ними присматриваю. Скажите ей, если будет спрашивать, мол, соседка не бросит, - негромко успокоила я Луизу. Нора в это время попыталась улыбаться.
— Насильно кормлю кислым молоком, жидкой кашей. Трава еще есть, от которой есть хочется сильнее. Ею пою! Приходи через три дня. Там и посмотрим, - Луиза встала и указала на выход.
— Нора, я вернусь. Ты ешь, пожалуйста. Сил набирайся, слышишь? – громко спросила я, в последний момент заметив, как она качнула головой и прошептала:
— Не бросай их, умоляю. Всю жизнь тебе буду должна, никогда молиться о тебе не перестану. Только не бросай! – по щекам её текли слёзы. Я хотела вернуться и хотя бы прикоснуться, дать понять, что я рядом, но Луиза вытолкнула меня из комнаты, а потом и из дома.
Я поблагодарила Сильвию, извинилась, что так сначала повела себя с ней. Но надо понимать: просто вести куда-то, не рассказывая, что и как… настораживало.
Потом я зашла в лавку, купила хлеб, мясо и орехи, политые медом и посыпанные чем-то вроде муки. Мне предстояло ещё что-то соврать детям. Мальчишка, может, и не поймёт, а вот Марти – проницательная натура. Её не обманешь, сладостями не задобришь. Она выросла слишком рано, и такие вещи хорошо понимает и даже чувствует.
И уже возле дома я поняла, что именно меня коробит: я не знала имени мальчика. Нора все время говорила с Марти, а сына называла малышом.
Я вернулась домой задолго до того, как с работы начали возвращаться люди. Было ещё возможно даже выйти с детьми на улицу. Сидеть в пустых и пахнущих плесенью стенах, обдумывая, куда делся Леонардо, показалось невыносимым.
Дети бросились ко мне, как только я вошла. Видимо, услышав отпирающийся замок, они приникли к двери в ожидании мамы. Ведь я пошла за ней, как обещала!
— Мама прислала вам вот что! – с этими словами и широченной улыбкой я вынула из кармана сверток с орехами. Потом, слава Богу, вспомнила, что маленькому орехи давать в таком виде нельзя, и, завернув в полотенце дверной замок, долбила хрусткие ядра.
— Где она? – в отличие от брата, Марти не обращала внимания на угощения.
— Она ударилась. И сейчас в деревне. Там за ней присматривает женщина. Но она жива. И через три дня надо её забрать, - я решила рассказывать честно. Кто знает, что ждёт нас дальше. Не хотелось, чтобы девочка считала меня лгуньей.
Марти долго смотрела мне в глаза, потом почему-то переключилась на мои ладони, сложенные на коленях. Эта драматическая сцена затянулась, на мой взгляд, но девочка не торопилась менять тему или отвлекаться на что-то.
— Её сильно плохо? Что с нами будет дальше? – совершенно по-взрослому спросила малышка, совсем недавно думавшая только о платьях для своей куклы.
— Уже лучше, но лицо пока сильно опухшее. Видимо, ударило по голове. Слушай, как зовут твоего брата? Почему вы не называете его по имени? – попыталась я сменить тему.
— Луис. Его зовут Луис. Но мы не произносим его имя, потому что так звали моего отца. Мама тут же начинает плакать. Он умер на такой же фабрике, что и мама…
— Она не умерла! И не умрёт! – хлопнув себя по коленям, заявила я. Взяла со стола начавший протекать кулёк с мясом, хлеб и отправилась в кухню. Пока эта галдящая толпа не вернулась, мне нужно было приготовить ужин. А потом я хотела взять детей и прогуляться до леса или даже до озера, которое, как все говорят, находится недалеко.
И я собиралась называть Луиса Луисом. Потому что когда Марти назвала его имя, он даже не отреагировал. А вот «братик» или «малыш» он воспринимал как свои имена.
Глава 33
Противный Марко явился рано утром. Поскольку я безработная, спали мы теперь до последнего орущего на кухне жильца. Выходить на общую территорию при чужих не хотелось вообще.
— Где Нора? – без всяческих «добрых утр» или как минимум «здравствуйте» заорал управляющий, как только я открыла дверь. Он заглядывал за моё плечо и, естественно, увидел ребятишек.
— Тебе тоже доброго дня, - ответила я, продолжая держать дверь. – Она скоро вернётся.
— А платить кто будет за две комнаты? Я? – голосил он так, что слышно было, наверное, в соседнем доме.
— У неё оплачено… - я хотела блефовать, намекая, что знаю про оплату.
— Вчера закончилась плата. И у тебя тоже сегодня закончилась! – он пытался протиснуться, но моё выставленное вперёд колено намекало ему на некоторую остроту.
— Сейчас я заберу вещи Норы и перенесу в свою комнату. Оплачу ещё неделю. А теперь убирайся и не пугай детей! - прошипела я в его отёкшее, бурое от вчерашнего возлияния лицо.
— За троих надо три монеты! – не унимался он.
— Две! Они маленькие. Что-то я не вижу тут очереди из желающих поселиться. А мы можем уйти в другой дом. Сейчас полно пустых комнат. Так что две! – я пыталась отвоевать себе еще одну монету, потому что, если быть поэкономнее, на неё можно было прожить втроём целую неделю.
— Ладно, неси монеты и освобождай комнату! – велел Марко.
Я отдала две монеты. Буквально оторвала от сердца. Как жить дальше, было пока непонятно. Да еще этот чертов Лео. Неужели он просто решил не возвращаться? Мог бы предупредить. Или же он не потерялся совсем, а должен вот-вот появиться в компании моего братца? Мог ведь братец объявить вознаграждение за поимку «любимой» сестрицы?
Думать о дурном не хотелось. Бежать? Это хорошо, если ты один. А когда в тебя вцепились две пары маленьких ручек… Я ведь не изверг, чтобы оставить малышей на улице? А с собой тащить в неизвестность – ещё хуже.
До обеда мы с Марти перенесли все их вещи в мою комнату, и она моментально обрела вид обжитой: пелёнки на верёвках, огромная ванна – лодка, в которую тут же забрался Луис. Полный шкаф одежды, половину из которой я бы выкинула прямо сейчас.
Потом мы плотно поели, ведь завтракать нам было некогда. И отправились к лесу. Дети там прекрасно занимают себя сами, а у меня появится возможность в тишине обдумать все обстоятельства, свалившиеся на мою голову.
К озеру мы не пошли. На краю леса, видимо, всегда болтались дети: тут и там торчали шалаши, собранные из веток. Вытоптанная полянка тоже говорила о востребованности этого места.
Пока мои подопечные изучали шалаши, пытаясь обустроить один из них под домик, я присела под деревом и, наблюдая за ними, обдумывала, как жить дальше.
Даст Бог, Нора встанет на ноги. Но ведь и работать она сразу не сможет! Даже если я оставлю ей все свои припасы, им просто не хватит даже на пару недель.
Пойти работать? Да здесь, судя по всему, полученных денег хватало лишь на то, чтобы поесть и оплатить крышу над головой. Причём первое считалось необязательным!
Ферма, о которой говорил Лео, была бы очень кстати. И ребятишек можно было бы взять с собой. Плюсом к моей сердобольности в этом случае выходила неплохая конспирация: кто узнает в матроне с двумя ребятишками леди?
— Надо было взять камешки, - когда Марти надоело сидеть в шалаше, она подсела ко мне и загрустила.
— Какие камешки? Здесь их в избытке, как мне кажется! – я осмотрелась и нашла несколько.
— Нет. Мама приносила нам с фабрики. Кругленькие. Мы их кидаем, кто дальше. Я бы тебя научила. Там всё просто: чертишь полоску на земле, и кто ближе всего попадёт к этой полоске, тот и выиграл! – девочка указала на выбитую землю. И только сейчас я поняла, что тут и там вырисовываются глубоко прочерченные полосы.
— Вот эти? – спросила я.