— Настоятель, - я перебила Лео.
Хотя мне было стыдно, но я боялась, что не смогу высказаться: передумаю или не захочу его отвлекать на себя.
— Да, дитя моё, - он посмотрел на меня совсем без тени недовольства.
— А если бы я венчалась не как леди… просто как Стэфания? Если бы я решила отказаться от титула? – сбиваясь, но старательно подбирая слова, чтобы настоятель понял меня, спросила я.
— Тогда… я могу обвенчать вас прямо сейчас. Но придётся сделать вид, что я не знаю о вас как о леди…
— Хорошо. Тогда разрешите представиться: Стэфания Верде…
— Проходите, дети мои. Если лорд Безовек не против соединить свою жизнь с девушкой без…
— Я хочу соединить свою жизнь со Стэфанией Верде, настоятель. Тем более сейчас, пока моё имя не восстановлено, - Лео взял мою ладонь. Сердце моё, до этого словно забившееся в уголок и мелко подрагивающее от неизвестности, безысходности, вернулось на место и забилось часто-часто.
Я примерно так себе и представляла венчание в любой церкви: нас поставили перед алтарем, на котором, в отличие от знакомого мне из старого мира места, не было икон. Здесь, как и на других стенах часовни, висели картины.
Я не нашла здесь ни младенца Иисуса на руках матери, ни знакомых мне святых. Лики на картинах, которые язык не поворачивался назвать иконами, излучали счастье и благость. Лысые мужчины в шапочках, как у настоятеля, мужчины с седыми волосами — все были написаны будто в одном стиле. То же одеяние, что и у хозяина монастыря, те же лучистые глаза и лёгкий намек на улыбку.
Только когда мы вышли, я поняла, кого они все мне напоминали. Мону Лизу!
— Леди Стефания Безовек, вы смелая, решительная и самая красивая! – прошептал Лео, как только мы оказались на улице, и подхватил меня на руки.
— Лео, я еще никогда не была так счастлива. Да я и замужем никогда не была, - душа моя пела. Несмотря на мокрый снег, начавшийся, пока мы были в часовне, казалось, вокруг сияет солнечный день, а вокруг нет ничего, кроме звуков волн, набегающих на крутой каменный берег под монастырем, и пения птиц.
Анна и Филипп ждали нас внизу, на дороге. Мы только и успели присесть на скамью, чтобы длинным и жадным поцелуем поздравить нашу новую семью с её первым днем.
Мы запомним именно этот день, хотя настоятель и записал наш брак совсем другой датой — почти три месяца назад. Лео, как и его отцу, пришлось написать своей рукой в монастырской книге, что он принимает Стэфанию Верде, и что бы ни пришлось узнать о ней, примет это с уважением и терпением.
Теперь выходило, что я вышла замуж почти сразу после своего побега. Примерно тогда, когда мы приехали на ферму. Это мне тоже нужно было запомнить!
Глава 59
Анна и Филипп весь день старались быть к нам поближе. Я, как и все дни до этого, старалась сделать больше украшений – деньги нужны были сейчас куда сильнее, чем раньше. Впереди был суд над Лео, и хоть на в тюрьме сейчас находился Эдвард, сердце у меня было не на месте.
Лео старался помочь по хозяйству Филиппу, но тот только и указывал на его ещё не восстановившееся здоровье. Анна как будто только тем и жила, что подкармливала моего новоиспечённого мужа — пирогами, копчёностями, с пылу с жару. или
— Похоже, они боятся, что ты уедешь, - хмыкнув, сообщил Лео, войдя в дом с огромным куском яблочного пирога.
— Да, Анна имеет свой гешефт с моего труда, но она не знает про серьги с камнями, - я показала, что делаю для отвода глаз.
— Но нам всё равно придется уехать, ты ведь понимаешь это? – Лео свёл брови, словно боялся услышать моё «нет».
— Конечно, но до суда лучше не менять ничего. Тут мы в безопасности. Не хотелось бы, чтобы мой брат прознал о махинации твоего брата. По сути, они оба будут рады нашему провалу, - я отложила свои поделки, когда Лео обнял меня за плечи и жарко поцеловал в шею.
— Я так долго ждал этого дня… и никак не мог представить, что наша свадьба пройдёт совсем уж незаметно для всех.
— Для нас она заметна, Лео, - я буквально растворялась в его объятиях. Мне казалось: всё, что творится сейчас за дверью нашего домишки – сущие пустяки по сравнению с бушующими в моём сердце эмоциями.
Хотелось, чтобы дальше было только: «и жили они долго и счастливо». Но впереди нас ждало самое тяжелое. И тем не менее, теперь, когда я была не одна, во мне жила сила такой мощи, что казалось, смогу свернуть горы.
Новым было для меня и чувство любви ко мне. Лео мог даже не говорить мне ни слова, не смотреть на меня, но в каждом его движении я ощущала заботу и искреннее обожание. Теперь я понимала все его прежние взгляды, каждый его поступок.
Дни проходили за работой, а ночи были полны любви. В темноте нашей маленькой комнаты я будто рождалась снова и снова. Прошлая моя жизнь становилась мне чужой, походила теперь на сон, который ты не помнишь полностью, а лишь эмоции, тени, чужие воспоминания.
К тому дню, на который был назначен суд, Эдвард был уже несколько дней в Берлистоне, и Лео смог встретиться с братом. Перед этой встречей я просила только об одном – не раскрывать карты, не признаваться, что у нас на руках есть нечто серьёзное. Лео пообещал быть твердым. И я ему верила.
Я видела, как он любит брата, как он одновременно похож на него и не похож.
— Они его били, - прошептал Лео, когда мы, оглядываясь, вошли в просторное помещение зала суда.
***
Дело было громким. Украли целую леди! И кто? Бастард лорда Безовека – уважаемого лорда. Всего год назад Марк объявил о том, что его братья не дети лорда, а прижитые его матерью от конюха ублюдки.
Я оделась неброско, волосы убрала под шаль, не сняла капюшон, когда уселась на скамью рядом с Лео. Мы переживали не столько за Эдварда, который теперь выглядел как Лео, когда нашёл меня, сколько за отца-настоятеля. Он должен был прийти в середине процесса, чтобы Марк ничего не заподозрил и не смог нарушить наши планы.
Брата и тётушку я увидела входящими в зал, когда тот был уже полон. Десять рядов скамей шипели шепотками и двигались, будто ленивые, но настороженные змеи. Люди хотели зрелищ!
Сердце моё сначала пропустило удар, но потом, когда тётка почти незаметно улыбнулась, встретившись со мной взглядом, расцвело от счастья: она была на моей стороне, она была рада за меня, хотя глаза и выдавали тревогу.
Брат и не посмотрел в сторону галёрки. Он принялся распекать Марка, который повинно качал головой. Я даже могла представить, что ему говорил братец, выставляя себя сейчас как заботливым опекуном, потерявшим по вине одного из бастардов свою любимую сестру.
Когда в зал неуверенно и осторожно прошла Нора, моя спина похолодела. Она суетливо осмотрелась, потом всё её внимание устремилось на Эдварда. Она была уверена, что это Лео.
— Если она хоть слово против тебя скажет, - прошептала я Лео на ухо.
— Я уже был у неё по пути к тебе, Стэф. Она скажет правду…
— Правду? – у меня перехватило дыхание.
— Она приехала на ферму с семейной парой. Ты же сказала, что я твой муж, - он шептал мне на ухо, а его горячее дыхание и лёгкое прикосновение губ доводило до мурашек и покалывания в кончиках пальцев.
— О! – выдохнула я и опустила капюшон. Мой братец, как и брат Лео, тоже получит по первое число.
Рядом с тетушкой уселся нотариус, которого я знала с моего сватовства. Вернее, это правильнее было назвать биржей. Ведь я представала перед женихами-покупателями, как некий товар. Хорошо хоть лорда жениха со взглядом растлителя, имя которого я благополучно забыла, не было с ними. А так, в общем, хоровод был хорош! Вся «королевская конница»!
Судья вошел и сел за стол без привычного мне: «Встать, суд идет!». он осмотрел зал, а после к нему вышли еще двое и уселись по обе стороны. Судья был, естественно, стар и «мудр». Седая шевелюра его сохранилась полностью: даже с предпоследнего ряда было видно, что это не парик. Но мешки под глазами и тёмные круги говорили либо о болезни почек, либо о пьянстве. Двое других были чуть моложе, но с большими залысинами. Причём, не покинувшие голову волосы были длинными и ниспадали на плечи.
Зал затих, и судья начал зачитывать нам историю Лео – страшного разбойника, недавно оказавшегося простолюдином. Я видела, как мой муж сжимает кулаки. Эдвард смотрел на нас, и я заметила, как он поднял брови, словно о чем-то спрашивая у брата. Глянув на Лео, я заметила, как тот кивнул.
— Он о чём-то спросил тебя? – уточнила я, когда судья продолжил описание «разбойника» и его главное «преступление» - кражу леди Стефанию Верде.
Потом пригласили выступить моего братца. Тот стенал, как стенал бы искренне любящий и всепрощающий родственник, потерявший члена семьи. Я-то понимала, что он надеялся больше никогда меня не увидеть, если только замужем за стариканом. Да и то, под его пристальным надзором, чтобы не умудрилась, как недавно здесь оплёванная леди Безовек, «понести» от конюха.
Я очень надеялась одним судом решить сразу все вопросы и с братом мужа, и со своим. Нам очень “повезло” со старшими , прямо-таки сказочно!
Тётушка моя просто рассказала, что утром не нашла меня в своей комнате. Но когда начала говорить, что, вероятно, я скрылась сама, «братик» перебил ее. Да так резко, что я чуть не подскочила со скамьи. Лео, видимо, почувствовал мой порыв и положил руку мне на бедро.
— Он служил конюхом, и моя тетушка помогала этому мошеннику, приняв его на службу. Мало того, она заботилась о его матери, приняв в свой пансион, - Даниэль чуть ли не брызжа слюной выплёскивал гнев в сторону «Лео», не зная, что это вовсе не он.
Когда судья почти заставил Даниэля помолчать, а тётушка закончила рассказ, уточнив, что из дома не пропало ничего: даже мои вещи, за исключением пары сменного белья, остались в комнате. Я с теплом улыбнулась ей. Надеюсь, те золотые, прихваченные мной, она мне простит. Тем более сейчас я могла бы отдать их уже даже с процентами.
Нору вызвали следующей. И тут начался самый интересный момент: Нора озвучила, что при знакомстве со мной, я представилась замужней женщиной. А потом, когда появился мой муж, мы вместе отправились на ферму.