В тот момент она вдруг стала очень похожа на Анну. Сумасшествие заразно. Намного заразней любой инфекции. Передается даже по телефону.
Люди зашумели. Теща разрыдалась в голос и села обратно на скамейку. Ее взяла за руку соседка из дома напротив и отвела в сторону.
Деревянная плита с крупным резным распятием закрыла его жену в вечной темноте. Четыре гвоздя (как будто специально по количеству ран) грубо вошли в красную ткань обивки.
– Начали, – скомандовал старший похоронной бригады.
Игорь подошел к краю могилы.
Ну вот. Худшие опасения сбываются. На кладбище появилось еще одно место, которое он будет навещать на Пасху. Хотя он и заблуждался по поводу надписи на памятнике.
Могила набралась водой, и гроб спускали, словно лодку на воду. Он будет наполняться постепенно. Тело всплывет и упрется в крышку. Грязная вода смоет траурный макияж. Сквозь рот и нос потечет внутрь Анны.
Брошенная Игорем горсть мокрой глины гулко стукнула о крышку гроба. Люди за спиной как будто только и ждали, когда он сделает это. В яму один за другим полетели комки грязи, выбивая адскую дробь.
16
На следующий день после обеда родня начала разъезжаться. Вчера он был благодарен за то, что они приехали, сегодня – за то, что уезжали. Печальные мины и слезливые соболезнования осточертели. Хотелось закрыться в кабинете и в тишине все обдумать. И потерю Анны, и последние слова тещи.
Как ни паршиво было это осознавать, но после смерти жены его неприязнь к Артему только возросла. До поездки в Москву он время от времени, хотя и без особого удовольствия, брал сына на руки. Теперь же не мог себя заставить даже прикоснуться к нему.
Света, жена брата, над практичностью которой он часто подтрунивал, нашла няньку. И Игорь с огромным облегчением передал сына на ее попечение. Наталья обходилась ему в четыре тысячи рублей ежедневно. Серьезные деньги для него теперь. Но оно того стоило.
17
Две недели после похорон напоминали тот год, когда Артем был на лечении. День повторял день. Понедельник отличался от четверга только буквами на экране смартфона. Серые и мутные будни, несмотря на ясную погоду.
Он снова начал включать по утрам телевизор и выпивать двойной кофе. Обычно между первой и второй кружками на кухне появлялась Наталья, и с нею – Первая возможность поговорить по-человечески (так он стал называть диалоги, не имеющие отношения к работе). Как спал Артем, что нужно купить, когда Игорь вернется. Впрочем, эту утреннюю возможность он часто игнорировал, и остаток завтрака они проводили в тишине.
На работу Игорь ездил только для того, чтобы не оставаться дома. Никогда не сдавайся? Он сдался. Смирился с тем, что никак не может повлиять на ситуацию. Все упиралось в деньги. А доступ даже к тому минимуму, что оставался на счете, был закрыт. Все работы на объектах были остановлены. Дольщики начинали звонить с утра. Сказать им все, как есть, означало собственноручно утопить себя. И он врал. С каждым днем все чаще.
После обеда по дороге домой он заезжал на кладбище. Ни памятник, ни лавку еще не поставили, и он подолгу стоял перед кучкой сырой земли. Здесь проходил его Второй и последний за день разговор по душам. Говорил в основном он. Уходя, он каждый день задавал один и тот же вопрос. ПОЧЕМУ? Скоро его настойчивость была вознаграждена.
18
Ночь с четверга на пятницу Игорь провел в кресле. Смотрел в темноту и пытался припомнить все детали разговора с Анной на лавке у дома. Он повторяет, что черви прогрызли ему голову. И смеется. Надо было вспомнить все до последнего слова. Потому что дьявол кроется в мелочах.
Детский крик разбудил его около трех. Артем никогда не плакал, он именно кричал, требуя смены памперса или порцию каши. Почти всегда каши. Ночью аппетит у него был волчий.
Люминесцентный светильник над столешницей слепил. Игорь повернулся к нему боком, открыл банку «Нутрилона» и достал мерную ложку. Одна, две, три.
– Какого хрена ты там так долго копаешься? – крикнул кто-то сверху мужским голосом.
Рука дрогнула, и молочный порошок просыпался мимо бутылочки. Ночью он разговаривал со мной. Игорь вспомнил испуганное лицо Анны. Должно быть, сам он сейчас выглядел не лучше.
Игорю захотелось бросить бутылочку в раковину и выйти из дома. Не одеваясь. Отдышаться, постоять подумать, что к чему. Но именно выйти, а не выбежать. Потому что если он побежит, то остановиться будет сложно. Очень сложно.
Сверху снова донесся крик. Как во сне, Игорь досыпал еще четыре ложки каши в бутылку, залил водой и накрутил соску.
Перед дверью в спальню он на мгновение остановился. Ты точно хочешь войти туда? В последнее время сюрпризы редко бывают приятными. Еще не поздно вернуться, одеться и выйти на улицу. Как ты и хотел.
Он толкнул дверь и вошел.
Артем сидел в середине манежа и смотрел на Игоря. В темноте его огромные черные глаза блестели, как маслины.
– Ты заставляешь меня ждать. Запомни: или ты будешь двигаться быстрее, или отправишься следом за мамочкой.
В темноте невозможно было разглядеть, шевелятся ли у него губы. Но звук шел именно из манежа. Рука поползла по стене в поисках выключателя.
– Не стоит.
Черный силуэт покачал головой.
«Как ты там очутился? – подумал Игорь. – Ты должен быть в кроватке».
– Завтра принесешь мне десяток мышей. Вечером. После того как уйдет нянька. Ей не нужно знать наши секреты. Не перепутай. Мышей, а не хомяков. У хомяков вонючее мясо. Коробку с мышами поставишь в манеж. Понятно? А теперь давай бутылку и убирайся отсюда.
Игорь сделал два шага в глубь комнаты и, не отрывая взгляда от ребенка, поставил бутылку у бортика. Артем мог броситься к решетке и просунуть руку меж прутьев. Но этого не произошло. Боясь повернуться спиной к сыну, Игорь попятился задом.
Свет. Надо включить свет. Он развеет этот морок.
Обычно он еле ползает. Но не всегда. Хватит ли у тебя времени нащупать выключатель? Действительно ли ты хочешь увидеть то, что скрывает темнота? Ни на один вопрос однозначного ответа у него не было.
– И не вздумай кому-нибудь рассказать. Убью.
Игорь заперся в кабинете. В ящике стола лежал канцелярский нож. Он выдвинул лезвие на полную длину. Пародия на оружие лучше, чем ничего. Снаружи дверь открывалась единственным ключом, который сейчас лежал у него в кармане. Но это не успокаивало.
19
На следующий день после работы Игорь посетил зоомагазин.
– Вы из лаборатории или из цирка? – спросил продавец, наполняя мышами коробку из-под обуви, которую принес с собой Игорь.
«Из сумасшедшего дома», – мысленно ответил он и неопределенно кивнул.
– Как-то ненадежно мы их пакуем. Клетку купить не хотите?
– Тут они ненадолго.
– Значит, все-таки из лаборатории. С вас три тысячи сто рублей.
Парень театрально вздохнул, помахал мышам рукой и закрыл крышку.
Игорь подъехал к дому, когда уже стемнело. В детской горел свет. Наташа укладывала Артема.
Перед тем как войти, он долго стоял на пороге, снова гоняя в голове мысли о побеге.
Бросить все. Сесть в машину и уехать подальше от этого кошмара. Наташа подождет до девяти. Потом позвонит. Потом, когда не дозвонится, останется ночевать. Может, оставить ей коробку с мышами на крыльце? На следующий день она продолжит поиски. Начнет с визита к соседям или звонка на работу. Свяжется с родственниками, изложит ситуацию. Теща откажется от внука. А вот мама, конечно, заберет ребенка к себе. Как тебе такой сценарий?
Он выдохнул и вошел в дом.
Около полуночи Игорь поставил закрытую коробку в манеж. Сон, оплаченный мышами, был крепким и беспробудным.
Утром его ждал сюрприз. Рядом с ним на подушке лежал игрушечный медведь. Одеяло прикрывало Винни-Пуха до подмышек. Медвежонок широко улыбался и смотрел прямо в глаза. Так же, как в ту ночь, когда Игорь забрал Артема домой из больницы.
Дверь была приоткрыта. Разве он не закрывал ее за собой? Но уж точно не запирал.
Попытка устрашения или знак благодарности? Как бы оно ни было, игрушка напугала его до полусмерти.
Когда он зашел в детскую, Артем уже проснулся и деловито ползал по кровати. В свете дня в нем не было ничего пугающего. Обычный ребенок с чуть проваленными глазами и синеватой кожей. Коробка стояла на том же месте, где Игорь оставил ее вчера. Он приподнял крышку и заглянул внутрь. Мышей не было. И судя по белым волоскам в уголках рта Артема, они не сбежали.
20
За следующие две недели Артем дважды обращался к нему чужим голосом. Оба раза с требованием принести мышей. Еще больше мышей. По утрам, поборов в себе отвращение и страх, Игорь менял сыну памперс. Ошметки шерсти в дерьме наверняка бы заинтересовали няньку.
Стройной версии происходящего не было. Хотелось думать, что все проблемы только у него в голове. Стресс после смерти жены, помноженный на недавнюю болезнь сына и сложную обстановку на работе. Но полученное в среду электронное письмо исключило эту возможность.
«Здравствуйте. Я тот человек с бородой, что приходил с Петром два года назад. По профессии я врач-эмбриолог. Вся техническая часть работы с вами лежала на мне. Я прочел все шесть написанных вами писем и решил, что должен вам ответить. Рассказать все, что знаю.
Не пытайтесь со мной связаться. Почтовый ящик я удалю, как только отправлю это письмо. Называть свое имя я тоже не стану.
У вашего мальчика не было шансов на выздоровление. На следующий день после того, как он оказался у нас, мы начали готовиться к клонированию.
Петр сказал, что это уникальная возможность крупно заработать, подарив счастье другим. Я поверил. Возможно, потому, что моя доверчивость была щедро оплачена.
Артем умер на шестой день. Одиннадцать месяцев его мертвое тело пролежало в стеклянном склепе. Там вы его и видели. Капельницами мы вводили не лекарство, а бальзамирующий раствор. Потом, когда все кончилось, Петр положил тело в большой пакет из супермаркета и закопал его где-то в лесополосе рядом с дачным поселком».