«Ключица, а это бицепса кусок… Точно, плечо. И каким боком здесь эта анатомия? Собери человека и получи возможность провести день в компании патологоанатома? На редкость смешно и оригинально, да… Ладно, трем дальше».
Через минуту он отложил пятирублевку. Выдохнул – длинно, с легким присвистом. Почесал макушку, растерянно хмыкнул и пробормотал:
– Еще бы знать, что за золотые россыпи я тут огреб…
На девяти клеточках билета, расположенных по три в ряд, как для игры в крестики-нолики, помимо плеча, обнаружились два изображения левой кисти и, по одному – левого колена, правой лопатки, правой стопы, живота, левой скулы и правого локтя.
– Это не большая игра, это Франкенштейн какой-то… – растерянно подытожил Захар, а спустя мгновение динамики лежащего на подоконнике «LG» завершили фразу звуком разбитого стекла.
Ломцов взял телефон, уставился на экран. Эсэмэска была от незнакомого абонента с инициалами «БИ», и начиналась со слов «Поздравляем, ваш…».
«Выиграл?!». Захар торопливо открыл сообщение.
«Поздравляем, ваша заявка на участие активирована. Ознакомьтесь с правилами игры. Продолжительность – семьдесят два часа, начиная с этой минуты. Выбор объектов происходит каждые восемь часов, порядок – произвольный. Очередность слияния – согласно вашему билету, отсчет идет с верхнего ряда, слева направо. Разглашение правил, полное или частичное, вдвое увеличивает количество слияний. Попытки извлечь объект критически увеличивают его объем и массу. Оба фактора сильно уменьшают вероятность выигрыша. У вас есть возможность отказаться от игры. Для этого в течение пяти минут вам следует ампутировать любую часть тела из выпавших в игровом поле…».
– Чего, чего сделать?
Ломцов перечитал последнюю фразу – медленно, вслух. Он чувствовал, как с оттяжкой, неприятно стучит в висках. Как по затылку и вниз, по позвоночнику, легонько скользит множество крохотных ледяных коготков. И так же, вслух, прочел последний абзац:
– Способ ампутации – на ваш выбор. По истечении отведенного времени отказ от игры будет невозможен. Желаем удачи.
Захар положил телефон на стол, подальше от себя – плавно, осторожно… Как будто от быстрого движения могло стрястись что-то злое, непоправимое. Со смесью опаски и недоверия уставился на билет, пытаясь унять жутковатое, поспешно набирающее силу смятение и рассуждать взвешенно, без эмоций…
Какие «объекты»? Что за «слияния»? Как устроители лотереи узнали, что он стер защитный слой, и откуда у них номер его телефона? Почему нельзя рассказывать про игру и извлекать непонятный «объект»? Какая, к гребаной матери, ампутация?!
Вопросы торопливо множились, цеплялись друг за друга, превращаясь в кучу-малу, от которой отчетливо сквозило страхом, – и в большинстве своем не давали никаких ответов.
Версию о чьем-нибудь розыгрыше Ломцов отмел сразу. Про его отдушину не знал никто, кроме двух продавщиц из «ХороШопа», вот только зачем им затевать нечто подобное? Нет, конечно же, можно предположить, что смачно шибающие первосортной чернухой розыгрыши – это уже их отдушина. Но верится в это откровенно слабо, точнее – совсем не верится. Людочка, как и напоминающая добрую тетушку Мария Иннокентьевна, никоим образом не походили на людей, способных развлекаться в схожем ключе…
Очередная эсэмэска. Захар дотянулся до телефона, открыл сообщение.
«Игра начинается».
Ломцов растерянно выругался. Появилось острое желание вернуться в торговый центр и что-нибудь разузнать у Людочки про «Большую игру». Кто поставщик, были ли еще билеты… А, она же обмолвилась, что товар принимала Мария Иннокентьевна. Да и время уже нерабочее. Значит, самое раннее – завтра утром.
«Бред сивого гиппопотама… – Захар нервно глотнул чая, осторожно скосил глаза на погасший экран „LG“. – Страшилки для старшеклассников».
Про объяснение, без пробелов расставляющее все на свои места, Захар старался не думать. При всей своей логичности оно выглядело сущей ересью, абсурдом… Да уж, проще поверить, что здесь все же замешаны Мария Иннокентьевна со сменщицей, чем списывать все на происки всемогущего и непонятного зла. Потусторонних сил, неизвестно с какой целью выбравших для своей не предвещающей ничего хорошего забавы (забавы ли?!) именно его. Правда, в сообщении было упомянуто про выигрыш…
«Нет, на хрен, – Ломцов сделал еще глоток, поставил чашку на место. – Забыть. Тупо забыть…. Мираж это был, от переутомления на работе».
Он помедлил, взял билет. Выдохнул и торопливо разорвал его надвое.
Прошла секунда, две, пять, десять… Ничего не изменилось. Не полезли в окно извивающиеся щупальца, не ломился с утробным воем в дверь вурдалак, чай в кружке не превратился в кровь. Не взметнулся на паучьих ножках, пронзительно вереща и треснув экраном, телефон: не выперли из трещины крохотные человеческие внутренности. Все было по-прежнему, спокойно и обыденно, без каких-либо признаков мистического, кошмарного…
Захар сложил половинки билета вместе, порвал еще раз. Потом нашел ножницы и начал стричь обрывки, превращая их в картонную вермишель.
Спустя полминуты он смахнул почти невесомую горсточку в ладонь и пошел в туалет. Ссыпал обрезки в унитаз, нажал кнопку на бачке…
«Вермишель» смылась за один раз, точно так же, как и все остальное, что сюда попадало. Ломцов нажал на слив еще раз. На всякий случай.
«Вот и все».
Он вернулся на кухню, подвинул телефон к себе, опять открыл сообщения. Вскинул брови, озадаченно процедил:
– Интересное кино…
Эсэмэски от «БИ» стали другими. Все буквы заменил беззаботно улыбающийся смайлик. Ряды бывших фраз напоминали желтого длиннющего, нелепо изогнувшегося червя с повторяющимся узором на боку. Две точки сверху, дуга внизу…
Контраст между этими улыбками и прежним содержанием сообщений невольно заставил Ломцова поежиться. В следующую секунду он крепко сжал телефон в руке, прикоснулся большим пальцем к экрану.
«Сообщение будет удалено. Продолжить?»
«Да».
Удаление эсэмэсок осталось без последствий. Захар посидел на кухне еще несколько минут, прихлебывая остывающий чай и глядя в окно. В голове не было ни единой мысли, в душе разбухла стылая, гнетущая опустошенность. Она заполнила собой каждую щелочку, каждый уголок… Так Захар не чувствовал себя еще ни разу в жизни.
Когда чай кончился, Ломцов помыл кружку и пошел спать. Несмотря на все недавние события и впечатления, сон навалился быстро. В угасающем сознании колыхнулась мысль, что можно было погуглить что-нибудь вроде «большая игра слияние ампутация», но Захар спугнул ее коротким, злым «Забыть!».
И – уснул.
Под кожей правого плеча что-то мешалось. Ломцов понял это еще сквозь плотную, вязкую дрему, пришедшую на смену ночному, полностью лишенному сновидений забытью.
Память без паузы выволокла на поверхность то, что Захар хотел забыть. Вчерашние коготки напомнили о себе – требовательней, жестче, и он вмиг проснулся окончательно…
Рывком сел на диване. За окном было светло, настенные часы в виде корабельного штурвала показывали без пяти десять.
Захар машинально потянулся к плечу и тотчас же отдернул руку. Страх деловито, уверенно подбирал-натягивал ниточки, собираясь делать из Ломцова марионетку.
В голове предостерегающе замигало красное табло с надписью «Попытка извлечь объект». Ломцов пошевелил правой рукой, помедлил. Потом все-таки дотронулся до плеча кончиками пальцев левой. Никто ничего не извлекает, просто нужно понять, что это…
Предмет сидел под кожей вертикально и, судя по первым ощущениям, не в мышце. На уровне сустава, ближе к ключице, выпирал хорошо заметный бугорок.
– Да какого хрена-то… – голос Захара дрогнул. – Отвяжитесь от меня, уроды, твари… Ну почему я-то?
Он замолчал, потому что знал: еще чуть-чуть – и сорвется, закричит. Сжал зубы, дыша как можно размеренней, и принялся медленно, вдумчиво ощупывать сидящий под кожей предмет.
Что-то твердое, продолговатое, с четко очерченными гранями, сантиметра четыре длиной и около полутора шириной. С одной стороны ощущался небольшой переход, сужение, что ли… Знакомая, абсолютно точно – знакомая вещица; еще бы вспомнить, что именно. Зажигалка? Упаковка жвачки? Близко, теплее: но, кажется, не то… Стирательная резинка?
Ломать голову пришлось недолго.
«Флешка?! – изумленно и недоверчиво охнул Ломцов. – Ч-ч-черт, похоже, да… Она – объект? И это – слияние?!»
Он соскочил с дивана, побежал в ванную. Включил свет и замер перед зеркалом, внимательно рассматривая выпуклость. Кожа в этом месте выглядела как обычно. Не было ни малейшего повреждения – шрамика, покраснения, еще чего-нибудь, намекавшего, что флешку запихнули туда хирургическим путем. Боли Захар не чувствовал, и это, пожалуй, было самым странным. Ощущение чужеродности предмета имелось, а боли не было.
Сознание встряхнула очередная догадка, и Ломцов бросился обратно в комнату. Ребристая черная флешка «Verbatium», которая должна была лежать на высокой стопке игровых дисков «Sony PlayStation 3», – пропала.
Захар точно помнил, что позавчера клал ее туда. Он не мог похвастаться исключительной педантичностью, но у части его вещей имелось раз и навсегда определенное место. Ключи стабильно висели на крючке в прихожей, банковская карта лежала на книжной полке, напротив корешков первых двух частей «Ведьмака»; паспорт, медицинский полис и остальные документы – в папке в «стенке»… Были и другие. Флешка входила в их число.
Ломцов проверил за дисками.
Пусто. Он тщательно обыскал все в радиусе метра, хотя картинка, как он кладет флешку на коробку с «Heavy Rain», четко стояла перед глазами…
Пропажа не нашлась.
«Спокойно, спокойно, – Захар присел на диван, уставился в одну точку. – Хотя чего тут спокойно, началось ведь, паскудство. А почему именно флешка?»
Он на всякий случай ущипнул себя за мочку уха.
Не сон.
«Ладно, хрен с вами, – подумал Ломцов с угрюмой злостью. – Влип так влип, какой смысл-то теперь метаться… Что там, в правилах было? Извлекать нельзя, рассказывать про игру нельзя, слияние каждые восемь часов… Интересно, объекты по какому принципу выбираются? От рандомной балды? Надеюсь, джойстик в скулу или мультиварку в копчик не воткнут?»